Хуторянин
Шрифт:
И девчоночка не ступила. Мамины поучения мимо красивеньких ушек не пропустила и потому сделала всё правильно. И ремешок нужный вовремя Чужаку подсунула, и обряд принятия ученичества выполнила безукоризненно. Столь же старинный и нерушимый, как и обряд подчинения… Ученик полностью передавал себя в волю наставника.
Редкий обряд. Гильдии совершали его только при обучении самых талантливых учеников и только самым тайным секретам. У ремесленников обряд проводил лично Старшина гильдии, у вояк и наёмников старший командир отряда. Рабам же хватало воли хозяина.
Зита перевела дух пытаясь усмирить скачущие бешеными блохами мысли. Следом за товаркой столь же красноречиво вздохнула Лиза. Она пристроилась у женщины за спиной положив руки ей на плечи и не сводила взгляда с новоявленной ученицы. Так и не совладав с собой, Зита резко извернулась
Сплавив нежданную, ну кому как, ученицу, Зита поспешила в огород. Радость из неё буквально пёрла… Всё получилось! Первую, пусть и не слишком прочную петельку набросить на Чужака таки удалось. И конец той верёвочки она ещё подёргает… Мало по малу, а там… Затащила в храм Богини самого Грига. А он тогда хоть куда мужик был, не этому щенку чета.
Алекс.21.04.3003 год от Явления Богини. Хутор Овечий
Жизнь продолжалась. Едва встав на ноги, поинтересовался мужиками и понял, что и те отделались гораздо легче, чем показалось в пылу драки. Григ просто потерял много крови, но ни переломов, ни серьезных ран. У Рэя всего-навсего треснула кость голени. Сложнее оказалось с Ларгом. Сотрясение мозга штука темная. Если, конечно, было что сотрясать. Однако санатория на дому решил не устраивать. Не те клиенты. Таким труд — лучшее лекарство. А если от преждевременного ударного труда один поглупеет, другой захромает, а третий похудеет, беда невелика.
Временно переселил Рэя в опустевший амбар. Хоть на цепи, зато ступеньки отсутствуют, пусть на костыле прыгает… На следующий день после выздоровления затеял строительство загона. Огромный и вытянутый, похожий на североамериканский ловчий кораль для мустангов. В свое время, Майн Рид своим «Всадником без головы» меня буквально очаровал. Много позже, перечитывая книгу уже в студенческие годы решил, что не менее трети славы стоило бы отдать переводчикам старой советской школы, но первое, еще детское, очарование не забылось. Вот и вспомнил мелкие подробности быта простых «американцев ирландского происхождения».
Днем мужики работали на месте сооружения загона. Ларг рубил на жерди тонкие деревца, бледный как лунь Григ таскал срубленное к Рэю, тот обрубал сучья и счищал кору. Готовые жерди старшие подростки оттаскивали к отмеченным заранее деревьям и намертво вязали к ним сыромятными ремешками. Там, где расстояние между деревьев оказалось слишком большим, Шейн вкапывал столбы. Загон получался… странный, большие деревья и тонкий подлесок с кустами внутри огороженного пространства остались нетронуты, вырубили только никчёмную мелочь.
Сегодня рабочий день затянулся. Гретта давно увела ребятню на ужин, а я все бродил по стройке словно тень отца Гамлета. Что-то не вытанцовывалось… Великий и ужасный хозяин, что должен парить в недосягаемой выси, внезапно шмякнулся на землю. Приличный, даже по земным деревенским меркам, туалет, душ, баня, изничтожение вшей и блох, все это шокировало хуторян наповал и… быстро просквозило мимо. Мне казалось, что чистые кроватям с простынями и сытную еду хуторская голытьба уже воспринимало как должное. Тюфяки набитые прелой соломой на жестких лавках как и пресную пустую кашу мгновенно забыли как глупый ночной кошмар. Все нововведения сочли глупой и расточительной дурью хозяина-размазни. Ну да, меня посчитали придурком и размазнёй. Угрюмый грозный вид больше не никого не пугал, да и поблёк он в последнее время… Пугать народ грязными потными телесами и мохнатым рылом не мой стиль. «Самодеятельный теянтер ужасов» нагнал было сильной жути, но ненадолго.
Хуторяне привычно впахивали на огороде, в коровнике и даже успели сметать несколько вполне приличных стожков, но строительство загона сочли непонятной и никому не нужной хозяйской блажью. Прошлой ночью я прошёлся по
местам трудовой славы… Потолкал, попинал, подёргал. Без особых усилий оторвал три жерди и завалил пару столбиков.Странно, но особо я не расстроился. Что-то такое и ожидалось. Дядька Карл и душка Фридрих хоть и ненавидели лапотную Россию всем пылом своих вовсе не пролетарских душ, но экономистами-политологами были всамделишными и в вопросах управления толк знали. Извечные «Кто виноват?» и «Что делать?» я послал лесом как неактуальные. За что боролись, так вам и надо…
Вернулся на хутор, ласковыми пинками разбудил Шейна и пристроил к делу. Розги вместо завтрака. Пошло, но действенно. Шейн потрудился над спинами и задницами вчерашних работничков ножа и лопаты с огоньком. Дёшево и серд… доходчиво, что называется, в лоб, даже последнему дураку доступно…
Противно, аж скулы сводит.
«Все же мелкий крестьянин-единоличник жлоб, по определению. Мелкое, пакостливое быдло. Тупик. Его мечта-полностью замкнутое самодостаточное хозяйство, пусть бедное, но чтоб главней него только петух в курятнике, потому как светилом командует и больше всех на хуторе жён имеет. Его место здесь, в вонючем феодализме и нефиг тащить «это» в светлое капиталистическое будущее. Правильно их большевики давили в коллективизацию. Хотя почему только большевики. Их давили все. Англичане, когда сгоняли с земель ради овечьих пастбищ, американцы, когда крупный латифундист разорял мелких фермеров и отбирал их земли ради нефти. Или же создавал совхоз имени себя любимого, где мелкий, но очень гордый бывший землевладелец с огромным «миротворцем» [57] на хорошенько вздрюченной заднице пахал не так как хотелось, а так, как сказали. То-то они всю жизнь столь нежно и трепетно обожают свои ягодицы.
57
Он же «Уравнитель». Самое гордое название «Кольта».
Великая Российская Империя не исключение. Первые необратимые метастазы в ее теле возникли из-за дебильных игр с крепостным правом и крестьянской общиной. Безграмотные бездельники-помещики устранились, в экономику ввалились дурные «лишние» деньги, а производство хлеба и прочего попало в руки столь же безграмотных, не имеющих ни земли, ни оборотных средств, но предельно хитрожопых куркулей. И не землицу они любили, не по ней плакались. Свое! Свое, мелкое, отсталое, просто убогое, но свое. Столыпин попытался изобрести нечто утопическое и до жути убогое вдогон уходящему поезду. На ёлку так и не влез, но задницу ободрал…
Григ клал и на Литара, и на Морана I, и на весь Аренг. Он вовсю королевил на Хуторе Овечьем. Самый-самый, Земляной Пупок и прочее, прочее, блин-н-н… И как любое безграмотное быдло изгадил все, до чего дотянулся. Ни одного вола на почти семьдесят гектаров хорошей пахотной земли. Всё тягло — две старых кобылы и рассохшаяся деревянная козюля вместо железного плуга. Кузнец, блин!
Вот и мыкаюсь. И бабы, вроде как, работящие, но блудят, что коровы на льду. Выживают оне… Разучились жить-то… Ни сил, ни смелости поверить, что не нужно пресмыкаться, хитрить, изворачиваться, бояться.
Зита, Гретта, Лиза, мой личный исполнительный триумвират облажался…
Это я облажался. Рассиропился. Бросаюсь от берега к берегу, что дерьмо на перекате. «Красный директор» на заре СССР, блин-н-н-н. Полное революционное понимание момента и ни капли нужных знаний.
Умницы-разумницы. Вожжи им в руки чуть ли не силком пихаю — а бабьё кто в лес, кто по дрова. Григ хоть на плуг мог жать со всей дури, да брагу жрал вместо «гениальных свершений». Всё польза… Может и мне… в доме засесть… с Ринкой? Не-е-е-е… Совесть живьём загрызёт. Или не совесть? Может это стыд за собственную никчёмность? Чтоб меня! Такого крутого перца из светлючего будущего сделали тупые средневековые шлюхи! Если честно, я был уверен, что Хутор бабы, худо-бедно, вытянут и без меня. Пусть скорее худо. Башка у них в последний месяц кругом. Чай, натуральный хуторянский переворот провернул. Не к'oрысти ради, жизни собственной сохранения для, но, один хрен, взбаламутил тихий омут, хлебаю теперь…