Хуже некуда

На первом же спуске случилась авария. Так, пара сломанных ключиц в рядах спортсменов второго эшелона. Сущие пустяки. Новички должны учиться благоразумию. Достигнув пика Шез-де-Диабле, соревнующиеся разделились на три группы. Во главе мчались лидеры, половина из которых не выдержит сложной дистанции. Близко к ним держались опасные соперники: Саенц, Азафран, Карабучи, Тисс, Гештальт, де Вега, Пелузо, Лорка, Жакоби, Кальдерон и прочие — все, кроме Виллерони, пострадавшего в первом столкновении. Ну и в самом хвосте плелись те, у кого были проблемы с дыханием, неуверенные, засидевшиеся на старте и просто лодыри.

Их-то и подстерегла трагедия на Редондес-Комплеха. Большеглазый дю Синей стремительно перемахнул через гребень, вылетел на стеклянную трассу, посмотрел вниз — и внезапно какая-то часть его мозга закричала, что парень совершил чудовищную ошибку, на семьдесят процентов отклонившись от настоящей дороги, а теперь едет в полной пустоте, среди мельтешащих черных полосочек. Видимо, та же введенная в заблуждение часть мозга предложила якобы единственно верный выход. «Сто-оп!» — завопила она. И дю Синей нажал на тормоз. Что произошло потом, лучше не описывать. Впрочем, ничего непоправимого, но телевидение на все лады смаковало шокирующие подробности: черные ожоги, множество серьезных сотрясений, груду покореженного железа. К счастью, задело только отставшую группу.

После кровопролития состязание прервали, чтобы навести порядок на трассе, и начали заново, с участка номер два. Теперь уже о технической стороне можно было не тревожиться, и Патруль сосредоточился на том, как бы не подпустить Акила слишком близко.

Странно все-таки устроен человеческий разум. Даже получив самый, казалось бы, прозрачный намек, Азафран не обратил на него внимания. Первым достаточно безопасным участком стала именно Ла-Редондес. Сверхскоростные виражи требовали чересчур большой осмотрительности, чтобы распыляться на любые глупости. Целых несколько мгновений Патруль наслаждался покоем, в то время как его тело, слившееся с машиной, мчалось по предписанной компьютером трассе. На втором и третьем отрезках пути Меналеон, вынырнув из нулевой гравитации, решительно устремился к Азафрану и буквально задышал ему в левое плечо еще до того, как настала пора тормозить перед Ле-Барат. Внутренний голос Патруля смолчал. Гонщик, разумеется, заметил флягу в руках противника и даже удивился про себя — дескать, нашел когда утолять жажду, — однако никакой угрозы почему-то не заподозрил. Вместо этого Азафран решил, что Меналеон собирается толкнуть его на утес. В конце концов, одним апрельским деньком Патруль и сам поступил так же, и это была их первая встреча на трассе с тех пор. Переломанные кости срослись, Меналеон выглядел отдохнувшим, полным сил и, по мнению Азафрана, искал равной мести, око за око.

Состязание вошло в средний период — ритмичный и сосредоточенный. Кальдерон и Лорка маячили далеко впереди, но никого это не беспокоило. Оставшаяся группа растянулась на сотни метров. На данном этапе восхождения соперничество еще не разгорелось в полную силу, хотя со стороны могло показаться иначе. С кошачьим покоем и грацией привстав на педалях, гонщики обменивались бесхитростными вопросами по поводу ценных бумаг и вкладов. Не ответить нельзя: скажут, подвела дыхалка. И все это на горном подъеме, на скорости, которую и десяти секунд не выдержать обычному велосипедисту — даже на равнине в полный штиль.

Внезапно, за пару сотен метров до вершины, Саенц властно прорезал толпу и оказался рядом со своим затихшим помощником.

— Патруль, — промолвил он с чувством, — Патруль Азафран. — Тут Акил перешел на диалект родной глубинки с тем, чтобы и земляки-горожане напрасно прислушивались к беседе: — Давай забудем прошлое.

— Надо же, — фыркнул гонщик. — И это ты говоришь здесь, на Кул-д’Авенир? Что же мне остается, бывший приятель?

Спортсмены как раз проезжали через Храм Неделимого Бытия, и призраки прошлого — вернее, их крикливо разукрашенные, отлитые из латекса подобия механически вращали педали по обе стороны трека.

— Настоящее, — отозвался Акил. — Что же еще? Послушай, с этой минуты работай на меня и не отвлекайся. Или я сорву победу, или все, что было раньше, псу под хвост.

— А мне по барабану, — процедил сквозь зубы Патруль; впрочем, не слишком искренне, и хотя в этот миг мужчины совершали полный разворот, настолько крутой, что их педали целовали пыль, а колеса чуть не лежали друг на друге, словно тарелочки в сушилке, и вираж требовал предельной осторожности, Азафран исхитрился бросить на товарища выразительный взгляд: дескать, самому обидно, что так сложилось.

— Тогда подумай о себе, — не уступал Саенц. — Помоги выиграть — спасешь наши шкуры. А нет…

Дорога стала ровнее и шире. Патруля охватило замешательство.

— Оба мы окружены врагами, — продолжал Акил. — Меналеон с радостью увидит кое-кого в белых тапках. И вряд ли найдется гонщик, который в душе не порадуется моему провалу.

— Я первый, — буркнул Азафран.

— Слушай, я не шутки шучу. Говорю; если не выручишь меня — ты покойник. Доверься старому другу, ты еще многого не знаешь. Мне нужна подмога, сейчас же, а то…

«Покойник». Это просто выражение такое. Оно могло означать: «плакала твоя карьера» или «попрощайся с контрактом на следующий год». И все-таки… «Покойник». Нет уж, голубчик, держись-ка подальше.

— Покажи свою флягу, Акил.

— Чего? — рявкнул тот.

— Флягу. Обе. Дай сюда.

По весу легко распознать, питье там или что похуже.

— Какого хрена? — Судя по голосу, лидер и впрямь растерялся.

— Проверить надо. Убедиться. Ты ведь читал эту фигню.

Нужно сказать, ответы Саенца прозвучали неубедительно. Сперва он предположил, будто Патрулю нельзя доверять, еще намажет горлышко какой-нибудь гадостью, вызывающей обильный понос или рвоту. Азафран заявил, что это уже полный бред — возомнить его, оскорбленного и униженного лучшим другом на глазах у команды, но тем не менее человека кристальной честности, в отличие от некоторых, опускающихся до уровня чужих задов, способным хотя бы на миг допустить омерзительную, подлую мыслишку о намеренном отравлении, а вот его бывший товарищ, почти брат родной (тут он с болью поморщился), похоже, не против замарать руки.

При этих словах терпение Акила лопнуло. Одним стремительным движением он выхватил флягу и заехал ею по голове помощника. Щелкоперы, конечно, толковали потом о низком фарсе, о героях, опустившихся до уровня рыночных торговок, но разве им известно, что такое настоящая трагедия?

Уворачиваясь, как он верил, от смертельного яда, Патруль быстро пригнулся. Фляга просвистела мимо, врезалась в дерево и разбилась. Наружу брызнул обычный изотоник [29] . Осколок ударил Азафрана в нос и, разумеется, вызвал потерю крови, однако не таков человек был 'equipper [30] , чтобы обращать внимание на пустяки.

29

Изотоники — напитки с идеально подобранным комплексом витаминов и минералов, с растворенными в них электролитами, восстанавливающие водно-солевой баланс в организме.

30

верный помощник ( фр.).

Если забыть об эмоциях, следует признать поведение гонщиков не самым разумным, ибо дело происходило на скоростном этапе, и пока одни наблюдали с разинутым ртом (когда бушуют подобные страсти, не обязательно понимать каждое слово), другие не теряли времени даром. Угадав переломный момент, эти самые другие молниями понеслись к победе.

Патруль утер нос и поднял голову. Жакоби рассекал ветер на дальнем вираже, а вслед за ним летели еще семь или восемь гонщиков.

Ярость, боль и недоумение нашли наконец выход, и Азафран с утроенной силой завращал педали. Акил, в глазах у которого закипали слезы, даже не отреагировал. Зато пресмыкающееся по прозванию Меналеон тут же село Патрулю на колесо.