Критик Рышард Матушевский, заметив, что «Хвала и слава», «как каждое из прозаических произведений Ивашкевича, является романом, в котором доминирует
линия философского спора о смысле бытия», в котором продемонстрирована «непрерывность философской проблематики в творчестве писателя», пришел вместе с тем к такому выводу: «Элементом неожиданности в «Хвале и славе» является включение этого философского диалога — с не встречавшейся ранее у писателя широтой — в поток великих исторических событий, которые становятся ключом для понимания человеческого мировосприятия, строго исторического, а не абстрактного или связанного с исторической действительностью лишь метафорически». Януш Вильгельми подчеркивал, что художественные решения Ивашкевича «отмечены в «Хвале и славе» возвышенным, ибо трудным, оптимизмом. Писатель говорит здесь:
мы песчинки, увлекаемые лавиной истории, мы смертны. Но перспектива пассивного хаоса и смерти недостойна человека. Перспективой человека может быть лишь перспектива деяния и жизни. Лавина истории — совокупное движение мелких частичек. Здесь, в сфере исторических последствий, для человека заключена единственная возможность сохранить себя в бытии. Сохранить своими делами, творениями, плодами своего труда и стремлений. Сохранить себя в переменчивом, но непрерывном существовании человеческой общности, народа… Это вывод не только одной книги. Вывод всего творчества Ивашкевича».
Роман Ивашкевича переведен на ряд иностранных языков. Русский перевод «Хвалы и славы» был в трех томах впервые выпущен издательством «Прогресс» в 1965 году.