Хякки Яко
Шрифт:
Моё возвращение ничем не запомнилось. Никто меня не ждал, никто не тосковал и не переживал по мне, впрочем оно и к лучшему. Стоило мне прийти в себя и как следует отоспаться, как ритм моей жизни претерпел существенные изменения. Часы сна сократились ровно до того количества, которое необходимо было организму для восстановления, игры с чакрой, исследование мира и банальное безделье были забыты. Им на смену пришли жёсткие и бесконечные тренировки.
Одним из первых развитию подверглась моё банальные умение драться. Ни в прошлой, ни уж тем более в этой жизни я подобным навыком не владел, а полагаться только на грубую силу, как показал мой печальный опыт, излишне самонадеянно, ибо всегда можно встретить кого-то сильнее. Возникла лишь одна проблема — учителей, способных, а главное желающих обучать меня, в округе не наблюдалось, но эту проблему я решил довольно изящно — как следует обматерив всех подростков-чакроюзеров моего клана, за что закономерно был бит, но именно это мне и было надо, ибо в отличии от меня эти парни умели держать удар. Разумеется, ни какими впечатляющими
Возможно такое поведение было безрассудным, а вероятно даже безумным. Их было больше, они были старше меня и сильнее, но на моей стороне был Шикоцумьяку и огромный для моих лет резерв чакры, так что на следующий день, полностью восстановившись, я вновь пришёл к ним и снова довольно красочно описал с кем, как и почему именно их матери проводили свою бурную молодость, за что снова был избит, как и на следующий день, и на после следующий, и так далее.
Был ли шанс того, что в один момент терпение моих невольных спарринг партнёров дало бы трещину, и мою покалеченную бессознательную тушку сбросили бы в ближайшую реку? Безусловно, но намного меньше чем может показаться, ведь Старшие подобному не обрадовались бы. Разумеется не по причине заботы о моей или чей бы то ни было ещё жизни, вовсе нет, дело было в том, что я и сам, пусть и на птичьих правах, являюсь Старшим, и потому, в случае моего убийства, подросткам быстро напомнили бы кто здесь хозяин, просто приличия ради. Факт же моего каждодневного избиения шиноби нисколько не заботил — не можешь за себя постоять — получай что заслужил.
Помимо практики в кулачном бою, я не забыл и о своём улучшенном геноме, тем более, что когда на твоём теле не остаётся живого места, а лёгкое шевеление рукой тянет на подвиг — появляется на удивление много свободного времени.
Я всё так же старался увеличить скорость появления и точность формирования создаваемых мною костных структур, однако на первом месте передо мной стояла реализация идеи, что пришла ко мне совсем недавно — улучшение собственного скелета на постоянной основе. Ведь, по сути, все те структуры, что я или же другие члены клана формируем при помощи генома, не более чем разовые инструменты, что после отпадания нужды в них просто уничтожаются. Постоянная же модернизация моего организма позволила бы мне стать куда как сильнее, причём за короткий срок. Была лишь одна проблема — я понятия не имел как мне это сделать. Ни с биологией, ни уж тем более медициной, в прошлой жизни, я не был знаком. Что же касается знаний из этого мира, то после аккуратного расспроса я выяснил, что шиноби моего клана ни о чём подобном никогда и не задумывались. Им это было банально не интересно, так как сверхпрочные кости и регенерация полностью удовлетворяли их невысокие потребности.
Начать же, по сути мой первый проект по созданию собственной техники шиноби, я решил с малого — с изучения собственного организма. Отлёживаясь в шатре после побоев, я, максимально сузив своё восприятие чакры и сосредоточив его лишь на своём теле, часами вглядывался в открывшуюся мне картину. Я следил за течением чакры в своём теле, сравнивал ощущения в одной его части и другой, запоминал всё что видел, даже если не понимал что это, ради всего одной цели — в случае ошибки иметь возможность вернуть всё назад. И к моей великой радости, подобное времяпрепровождение дало свои плоды, да ещё какие.
Примерно месяц мне потребовался на то, чтобы понять, что что-то изменилось. Во время очередного моего сеанса «самолюбования» я вдруг осознал, что я, сконцентрировавшись на восприятии чакры, отчётливо игнорирую что-то внутри себя. Поддавшись этому инстинкту я отпустил поводок своих мыслей, позволив им разбрестись по всем направлениям, и спустя пару минут почувствовал… своё тело, однако совершенно не так, как привык: кожа, мышцы, кровеносные сосуды, а главное кости! Я ощущал всё это! От эйфории моя концентрация тут же сбилась и данное ощущение пропало, но теперь я знал что мне нужно делать.
Ответ, как и всегда, лежал на поверхности. Кагуя почти не чувствуют боли, только по-настоящему ужасающее воздействие может заставить нас ощутить хоть что-то, собственно, только по этой причине я до сих пор жив и не умер от болевого шока. Но сама боль необходима, она — сигнал организма о повреждении и без неё человек может банально истечь кровью, даже не подозревая о наличии у себя раны. Разумеется Кагуя, с их регенерацией, куда как проще, но проблема то всё равно остаётся. И тут в дело вступает этот странный… инстинкт или же ощущение. Ведь я и раньше, ещё в глубоком детстве, уловил его, но не придал значения, списав всё на воображение и стресс, но на самом деле, это было самое настоящее полное ощущение собственного тела, просто используемое лишь частично. В обычном варианте оно позволяет Кагуя ощутить лишь повреждение собственного тела, нарушение его целостности. Но при должном умении и концентрации открывает возможность полного восприятия всего организма! И ведь это даже не что-то сверхъестественное! Наш мозг и так постоянно получает эту информацию: ток крови в теле, биение сердца, сокращение органов, дыхание, рост самого организма и его изменения! Просто обычно всё это обрабатывается в фоновом режиме, инстинктивно и без непосредственного участия человека. Я же могу ощутить и прочувствовать всё это, пусть данная возможность и требует серьёзной концентрации.
Восприятие всего своего тела значительно ускорило процесс исследования моего организма и дало мне куда большее понимание его работы, нежели чем восприятие через чакру, однако и оно было необходимо для банального оперирования
ей же, и тут вновь появилась проблема — я не мог одновременно поддерживать два этих состояния, банально не хватало ментальных сил и концентрации. Для решения этой загвоздки мне потребовалось, немного немало, ещё около полугода постоянных тренировок, что прерывались лишь на еду, сон и очередное избиение, которое, кстати, начало проходить уже не совсем в сухую с моей стороны. Как бы то ни было, спустя полмесяца после исполнения мне шести лет, я наконец-то решился приступить к работе над своим скелетом. И тут важно отметить, что за эти семь месяцев наблюдений я узнал об улучшенном геноме моего клана в разы больше, чем они за десятилетия или даже века своего существования.Основа нашего генома — манипуляция костной тканью, казалось бы, что вообще можно к этому добавить? Но! Важно понимать, что организм это единая структура где всё взаимосвязано. Любое воздействие, на любую его часть мгновенно приведёт к реакции всей системы в целом, и отсюда вытекает вопрос — как вообще может работать наш геном?! Для примера отлично подходит запомнившаяся мне сцена из аниме, где какой-то белобрысый Кагуя, чьё имя к сожалению не сохранилось в моей памяти, сражался с какими-то парнем в зелёном комбинезоне. В один момент, Кагуя буквально выдернул себе позвоночник, создавая из него меч и… ничего, он даже не пошатнулся. И тот факт, что при отсутствии спинного мозга движения и даже нормальная координация невозможны, его нисколько не волновал. Можно списать всё на регенерацию, но опять же, он сначала изменил себе позвоночник, создав из него клинок и только потом выдернул его, а значит, какое-то время, в его организме была изменённая кость, чьё малейшее повреждение у обычного человека чревато ужасающими последствиями, но он на это даже внимания не обратил. Как? Всё просто: повышенный болевой порог, регенерация, увеличенная сила и выносливость, почти абсолютный иммунитет, полное ощущение собственного тела… всё это лишь часть истиной способности, что присуща обладателям Шикоцумьяку, помимо управления своими костями, а именно — адаптация, причём именно что к внутренним изменениям. То есть, если Кагуя долго пробудет под водой, жабры у него, разумеется, не отрастут. Однако, в случае изменения скелета, его организм моментально перестроится для наилучшего функционирования, причём спектр изменений просто огромен: от банального отсутствия воспаления и кровотока при появлении из руки костяного клинка, до полной перестройки нервной и кровеносной системы, в случае действительно обширных изменений. Невероятные возможности, что дарованы Кагуя по праву рождения омрачает лишь одно — изменение организма происходит инстинктивно и совершенно не поддаётся контролю. Влиять можно лишь на кости, а всё остальное изменится следом, но изменится так, как решит сам организм, руководствуясь своим «золотым стандартом» — то есть с наименьшими затратами и наибольшей выгодой для себя, что в прочем меня абсолютно устраивает.
Последний раз всё взвесив, я, как и тысячи раз до этого, закрыл глаза и погрузился в медитацию. Работы предстояло много и была она крайне малоприятна.
Бросив добычу на пол своего шалаша я очередной раз придирчиво осмотрел себя в маленьком ручном зеркале, что до недавних пор принадлежало одному невезучему торговцу.
Из мутного отражения на меня смотрел хмурый одиннадцатилетний пацан, с густой гривой длинных алых волос. Эх, состричь бы их, да всё рука не поднимается. Дурость конечно, но это единственное что выделяет меня среди Кагуя, да и нравятся они мне, чего греха таить.
Аккуратно завернув зеркало в тряпицу я начал неспешно разбирать свою добычу: три кисточки для письма, коробочка с чернильным порошком, два метровых свитка пергамента и где-то пол кило золотых монет. Не густо, но лучше чем ничего.
За прошедшие пять лет мало что поменялось в укладе моей жизни. Модификация скелета прекратилась, но не подошла к концу, так как сделать ещё можно было много, но вот действительно полезных идей у меня не осталось.
Первым делом я превратил рёбра и грудину в некий аналог сегментарной брони, с наслоением линий рёбер друг на друга, при этом попытался минимизировать количество открытой хрящевой ткани в ней. Следом я заделал зазор между ключицами, срастил лучевые и берцовые кости, создал с нуля броню в брюшной полости и нарастил ещё один слой костной ткани поверх всей спины, особенно выделив позвоночник, за место ногтей у меня теперь так же вполне себе настоящие когти, правда втягивать их, как представители семейства кошачьих, я конечно не могу, но тут снова помогает геном. Мои зубы лишились всех нервов и теперь являются прямым продолжением челюстей, которые, кстати, стали куда мощнее. Череп же, как и крестец, копчик, плечевые и бедренные кости тоже были изменены, правда не столь кардинально, по сути, единственным что я не трогал были кисти, за исключение когтей, и ступни, из-за своей загруженности и как следствие — сложного строения.
Если же подытожить, то в моём теле, на данный момент, из-за многочисленных изменений и моего стремления минимизировать свои слабости, превратив всё своё тело в монолитную броню, всего 106 костей, что, по сути своей, превращает меня в живой танк, при этом вешу я соответствующе — где-то в районе 70–80 килограмм, что для жилистого одиннадцатилетнего парня — не мало.
С точки зрения боевого применения, мои модификации себя полностью оправдали. И во многом благодаря ним, к восьми годам я смог стать негласным лидером всех детей в клане, хотя весьма развившееся умение драться и невероятный скачок как в использовании генома, вследствие моих экспериментов, так и работы с чакрой, по той же причине, тоже дали о себе знать. Правда, как либо использовать свою «власть» я не стал, по сути своей, как только подростки перестали быть мне полезны, я тут же отстал от них, переключив всё своё внимание на Старших и… детей.