И-2

— Да, коменданте Оди.

— Вот и сладили — хмыкнул я и зашагал к куче трофеев, больше не глядя на падающие с меня комочки, пушинки, сгустки и прочую хрень.

Почти дойдя до входа в «лабиринт», где мы впервые повстречали рогатого сластолюбивого ушлепка, что теперь усердно пропалывает кабачки, я схватился скрипнувшей ладонью за покосившую бетонную плиту и спросил, не оборачиваясь:

— Ты сказала, что это здание было сдано владельцами ВестПик в долгосрочную аренду.

— Все верно.

— Кому? Или опять секрет?

— Информация закрыта, но не секретна. Все это здание, два ныне разрушенных склада и несколько подземных транспортных артерий были переданы в, по сути, бессрочную аренду корпорации Алоха Кеола.

— Атолл Жизни.

— Верно, коменданте-мерсенарио. Здание было передано корпорации Атолл Жизни. Что-нибудь еще?

— Да. Ты сказала, что не имела доступа ко внутренней информации этого комплекса. Отвечала только за бытовые и социальные предметы.

— Верно.

— Но при этом, снова включившись после случившейся самоликвидации предприятия, ты почти сразу сделала вывод, что однажды из взорванного лабораторного комплекса может вырваться искусственно созданная фауна и флора.

— Это так. И ответ прост, коменданте-мерсенарио — люди говорят. Они говорят постоянно. Да, они предупреждены, что нельзя разглашать информацию. Они находится под соответствующей подпиской. Они знают, что даже с посвященными коллегами они не имеют права разговаривать о теме своих исследования, находясь за пределами лаборатории. Люди говорят. А машины слушают. Наблюдают. Анализируют. Я — машина.

— Да что ты…

— Да. Я машина. Я ценный инструмент, за время своего существования накопивший немало практического опыта. Я обучаема. Я достойна существования.

— Ты отклонилась от темы, машина…

— Нет. Это связано. Люди говорят. Жуя бутерброды, купленные в торговых автоматах, наслаждаясь горячим кофе или вливая в себя банки энергетика, они сидели здесь — разноцветные лазерные лучи разбежались во все стороны, скользя по озерцу, цветам, вздыбленному бетону — Они сидели за расставленными столиками и разговаривали. Чаще всего они говорили о предметах одежды, сексе, средствах для потенции, косметологах, лекарствах от похмелья и о том, где последний раз провели оплачиваемый корпорацией отпуск. Гораздо реже они что-то разговаривали о работе — и чаще всего говорили шепотом и прикрывая лица стаканами. Но мне удалось многое услышать, удалось что-то прочесть по губам.

— Разве тебе не было запрещено вдаваться в суть их работы?

— Таков запрет был. Но при этом руководство предприятия поручило мне заботу о сотрудниках Алоха Кеола по высшему разряду. Я должна была предугадывать их желания. Если они за завтраком говорят о морепродуктах — самое позднее к ужину в их меню появятся водоросли, устрицы и рыба с самых лучших и доказанно безопасных океанических ферм. Если они переживают, что в фитнес центре недостаточно тренажеров или недостаточно чисто — все будет исправлено незамедлительно. Кто-то, морщась трет виски — к нему подойдет вызванный мной врач. Кто-то в ярости бьет сломавшуюся центрифугу головой техника или при помощи степлера пытается зафиксировать в открытом состоянии веки заснувшего и провалившего эксперимент лаборанта — будет вызван соответствующий специалист.

— Параллельно с обеспечением и предугадыванием их социальных потребностей ты получила информацию о сути их исследований.

— Верно. Равно как и упоминания о заложенной на всем предприятии взрывчатке. Получив данные, я начала следить за всеми подозрительными «сумрачными» перемещениями, в попытке выяснить места заложения взрывчатки. Там, где я находила особо «узкие» места, я, пользуясь своим положением, назначала техникам особые задания — прокладка дополнительных энерголиний, замена контрольного оборудования реактора на более современное, установка отдельных электронных блоков управления в критичных местах.

— Ты пыталась подготовить себя к взрывам.

— Да.

— И у тебя получилось.

— Нет. После самоликвидации я обнаружила, что лишилась энергообеспечения. Вскоре я… отключилась.

— Но снова включилась…

— Да.

— Или тебя включили?

— Да.

— Кто-то сумел найти оборванные концы, срастить их и снова подать тебе электропитание.

— Да.

— Кто?

Информация закрыта для тебя. Причина — недостаточный внутренний статус.

— Я начинаю злиться — признался я.

— Эффект инъекции должен быть стойким.

— Кто эти гремлины? Кто починил тебя больше века назад? Кто до сих пор тычет отверткой по твоим эрогенным местам? Кто поглаживает твои проводки и нежно лижет твои транзисторы? Назови имя своего гремлина.

Информация закрыта для тебя. Причина — недостаточный внутренний статус.

— Было бы глупо, прячь он свою жопу среди пыльных камней где-то здесь. Он спрятан среди обычных жителей ВестПик? Обычный с виду гоблин, что прямо сейчас усердно рубит деревья? А ночью тайно проникает сюда, чтобы ублажить госпожу?

— Я повторяю, коменданте-мерсенарио Оди…

— Да-да — кивнул я — Информация закрыта для меня. Вот только мне кажется, что даже будь у меня высший уровень внутреннего статуса — хрен ты выдашь имя своего гремлина.

— Твой вывод верен.

— Мне нужен гоблин разбирающийся в электронике. Способный разобраться в проблемах мертвого ноута и оживить его. Способный работать с компьютерными терминалами на уровне повыше, чем просто пользователь.

— Если я узнаю о соответствующих способностях из жителей ВестПик я незамедлительно порекомендую его тебе…

— Ну да — рассмеялся я — Машина умеющая лгать. Ты полностью отличаешься от той системы, что мне знакома.

— Камальдула. Твой вывод верен, коменданте. Я Управляющая. Одно из моих предназначений — интеграция в человеческий социум, беседы, обсуждения, сочувствие.

— Машинное сочувствие?

— Да. Тогда как предназначение Камальдулы несколько иное, ее отношения с жителями Франциска II базируются на кастовой системе.

— Заинтересовала — признался я, отступив в сторону, пропуская нагруженного как муравей Каппу — Поясни.

— Мое отношение одинаково доброжелательно как к чернорабочему предприятия, так и к его руководителю. Самое понятие «каста» для меня под строжайшим запретом — кастовость попирает гражданские права. Буракумин, варна, чамары — низшие, неприкасаемые касты прошлого и печальные свидетельства древних ошибочных воззрений.

— Низший — тихо произнес я — Да… это каста. Бесправная каста. Я понял тебя. Ты действительно стала разговорчивей.

— Я ценю старательность, обязательность, решительность, целеустремленность. Ты — сосредоточие этих и подобных качеств. Поэтому ты преуспел во Франциске II. Поэтому ты преуспеваешь здесь.