И-5
Шрифт:
– Именно! Ведь плавучий отель – мир в себе! Крохотный замкнутый мирок что управляет сам собой! Это как наши убежища в миниатюре! Они должны были превратить наш отдых в нечто фееричное… но им было лень… понимаешь? Они добились своих должностей, обеспечили себе сучьи золотые парашюты, заполучили в загнивающие портфели надежные ценные бумаги… и им стало на все посрать.
– Как всегда…
– Но почему?! Это же нечестно! Подобное отношение ведет к загниванию! И я понял… ведь точно также будет и в придуманных нами глобальных убежищах! Там тоже начнет все гнить! И там найдутся те, кто нажрется с кормушки, набьет себе карманы и кладовки, чтобы затем лениво отвалиться в сторону и забить на дела…
– Ну…
– Мне жаль тех, кем они будут
Замычав, рыдающая тетка задергалась, будто пытаясь начертить жирными бедрами ответ.
– Да-да – кивнул Армано, поднимая пистолет – Коридоры грязные, потому что тебе посрать на простых трудяг…
Выстрел.
Пуля ушла мимо. Пистолет подбросило, он едва не врезал по отекшему пьяному лицу сорвавшегося гения. С неумелой злобой оскалив идеальные зубы, он попытался еще раз.
Выстрел.
Вторая пуля угодила в цель, пройдя насквозь через живот, забрызгав идеально чистый пол. Еще выстрел… этот попал в основание шеи слева. Дергающая служащая побрыкалась еще полминуты, заливая все кровью, прежде чем наконец сдохнуть.
– Мы откусили слишком большой кусок, дружище – буднично продолжил Армано, поднося ствол пистолета к носу и втягивая едкий запах пороха – Откусить откусили… но пережевать вряд ли удастся. Может глотануть целиком?
– Ты о чем?
– Сколько душ приняли трюмы наших ковчегов? Скольким мы сейчас стираем память и скольких погрузим затем в хладный сон на долгие века?
– И что?
– Ты веришь, что скажем лет через сто кто-то из них проснется и увидит ровно тот мир о котором мы мечтали? Пусть это всего лишь замкнутый обособленный мирок, но он будет справедлив для каждого и каждый получит в нем здоровую пищу, чистые воздух и пищу… ты уверен, что через двести лет ни одно из запланированных нами правил бытия не будет кем-нибудь извращено до неузнаваемости, что приведет к тирании и издевательствам над простым людом? Знаешь… я ведь как и ты поднялся с самых низов. Ничтожество с чересчур громким непонятным именем. Мне вечно не хватало еды. Я постоянно был голоден. И вот сейчас, когда я баснословно богат и по сути могу жить вечно… я все жру и жру жирную пищу, пью в три горла, но никак не могу нажраться… Извини… я сбился с темы – подняв пистолет, он навел его на повара в роскошном поварском кителе, что, впрочем, нес на себе следы борьбы и крови – Почему еда в столовых для персонала была такой отвратной, господин Мозератти?
Этому повезло выплюнуть кляп и, тряся щеками, главный повар поспешно заорал:
– За еду для персонала отвечаю не я! Не я!
– И каждый бежит от ответственности – с грустью вздохнул Армано, вжимая спуск.
На этот раз он попал с первого раза, разворотив крикуну рот и наполнив зал его долгим хриплым воем. Качаясь на тросе, брыкаясь, он задевал испуганно мычащих рядом, заливая их кровью и слюной из раскуроченного рта. Армано выстрелил еще раз и всадил пулю точно в лоб висевшей рядом с поваром перезрелой красотке в белой блузке и чересчур короткой юбке. Повар утроил силу воя. Не выдержав, я выстрел, отправив ему пулю в левый глаз.
Выждав пару секунд, словно наслаждаясь вернувшейся тишиной, созерцая проплывающую за прозрачной стеной дохлую рыбу, что скребла разваливающейся головой о борт, Арман продолжил:
– Ты уверен, что все так и будет? Что построенные нами миры, весь этот гигантский глобальный обман… пойдет во благо человечеству? Ты уверен, что вытащенные нами из залитых токсичной водой затопленных трущоб люди получат обещанное?
– Ну…
– Я не про настоящее!
Я про будущее, где нас с тобой может уже и не быть! Где нас с тобой заменят другие… те, кому посрать на то или то, кто больше думает о себе, чем о других. Что будет, если нас, фанатиков и профессионалов своего грязного дела, заменят бюрократы, кто думает лишь о безмятежной пенсии и личном благополучии? Что думаешь?– Думаю, тебе надо прекратить пить и отдохнуть.
– Так что ты думаешь?! Мы погубили всех этих людей?! Их будущее будет извращено?! Они превратились в рабов со стертой памятью?! Или все же у них есть шанс?! А?!
– Они начнут с чистого листа! – рявкнул я – Ты сам знаешь! Вперемешку! Бывшие трущобники проснутся одновременно с представителями среднего класса. И жить будут в прибрежных уютных деревнях! Память стерта! Никаких расовых или религиозных предрассудков, никакой кастовости, никаких претензий из прошлого, включающих кровавые вендетты или застарелые долбанные обиды, которым уже по тыще лет! Вот к чему мы их ведем! Они будут жить там – внутри вздутых куполов!
– Как вирус ботулизма в просроченных консервных банках? Как токсичное дерьмо?
– Мы их спасаем, Армано! Они бы сдохли в своих трущобах! Вода все прибывает! Шесть из построенных нами на возвышенностях убежищ уже стоят в воде и ее уровень увеличивается! Ураганы и цунами выкашивают целые регионы! Да они теряют память и да – на нас огромная ответственность! Но оно того стоит! И они должны быть нам благодарны – мы напрягаемся, спасая всех, хотя для того, чтобы сохранить людской род достаточно двести особей! Не больше! Ради спасения планеты мы могли бы выкосить ведь человеческий род, загодя вытащив двести-триста отобранных на орбиту или спрятав в одно из долбанных сурверских убежищ! Погрузить бы их в сон – и пусть спят лет пятьсот, прежде чем проснутся и вернутся на девственную здоровую планету Земля! Ну еще можно заморозить столько спермы и яйцеклеток сколько хотим – и вот тебе сраное биоразнообразие или как там его! Вот это – реально легкое дело! Убивать – не сберегать! Всегда легче!
– В этом и смысл! Мы сберегаем… А спасая, берем их под свою ответственность! Миллиарды жизней в наших руках! Придет время… и нас не станет. Даже бессмертные погибают или… сходят с ума… Что будет с каждым из таких убежищ, если исчезнем мы – те, кто стоял в истоках всего этого…
– Мы дали им шанс начать все с чистого листа – медленно повторил я – Каждый волен взять свою судьбу в собственные руки и прожить остаток жизни так, как он сам того хочет. И если кто-то захочет просрать свою жизнь… это его дело! Главное – спасти планету. Мы почти затоптали ее…
– Ты как он… ты думаешь только о комке грязи…
– Мы спасаем всех. Но есть приоритеты.
– Да… мы спасаем… а у меня уже десятый день болит и болит голова… нестерпимо болит, дружище.
– Слушай… я сейчас подойду, помогу обезвредить ту хреновину, что ты зажал в своем кулаке, а затем мы выпьем еще по одной стопке и вместе двинем к доктору. Он просветит тебе мозги – каждую их клеточку и найдет причину. Ты знаешь доктора. Надежный мужик. Он лечил твою дочь от…
– Придется же ему постараться, что собрать каждую клеточку моих мозгов с пола – тихо хохотнул Армано.
Я понял, что произойдет и подался вперед:
– Стой!
– Кастовость, жестокость, моральное уродство и похеризм… останутся с нами всегда – он с широкой улыбкой кивнул мне и разжал кулак – Прощай, Од…
Приглушенный хлопок… в меня ударила тугая волна воздуха и крови. Следом взорвались шарики в желудках подвешенных, превратив их в гирлянду кровавых фейерверков. Я остался стоять в пустом зале один – стоять посреди огромного кровавого пятна, ощущая, как по моему лицу стекает то, что только что было моим другом. Мертвая рыба за бортом медленно опустилась развороченным животом с кишками на подставленную ладонь замершего за разбитым стеклом затопленного магазина манекена с облезшим лицом и остатками выбеленных солью колышущихся волос…