И ад следовал за ним: Приключения
Шрифт:
Он помахал мне на прощание рукой, и я мирно отправился к своей “газели”. Через час я уже пришвартовался к своей пристани.
– Хватит! Надоело! – решительно заявил я Кэти, удивленно моргающей глазами. – Надоели мне вся эта тягомотина и твои выкрутасы! Десятого октября будем праздновать нашу помолвку в Брайтоне, пригласим папу с сестрой, еще кого-нибудь… Решено!
– Но Алекс… – Она нежно замерла на моей косматой груди: подумать только, сколько счастья свалилось сразу на голову несчастной парикмахерши с Бонд-стрит!
– Давай заранее съездим в Брайтон, закажем ресторан, а заодно и походим на яхте! О’кей? А сейчас, моя милая, поехали кутить! Надоела мне вся эта беготня с радиобизнесом!
И
Какое счастье, что Маня и другие партайгеноссе никогда не бывали в таких заведениях, не имели ни малейшего представления ни об устрицах, ни о почках по-лионски, омаровом супе и других изысках и потому не завидовали и были глубоко убеждены, что в этом прекрасном мире нет ничего лучше, чем номенклатурные деликатесы из специального распределителя.
Юджин уже не раз говорил мне по телефону о своем твердом режиме: подъем рано утром, зарядка, чашка кофе и кропание за письменным столом до двух часов, – рассказывал он об этом с серьезностью сумасшедшего.
Я заехал к нему на следующее утро без предупреждения и застал в халате, надетом на белую сорочку с галстуком.
– Извините, Юджин, что не позвонил… Проезжал мимо, решил заехать. Мы с Кэти решили сделать небольшой обед десятого октября. Хотелось бы, чтобы вы составили нам компанию.
– Спасибо, Алекс, огромное спасибо. А где мы будем обедать?
– Пока мы не решили. Зарезервируйте на всякий случай весь день!
– Ого! Но мы с вами надеремся!
– И что в этом плохого?
Мы блаженно расхохотались и едва не упали друг другу в объятия.
В тот день я подготовил сообщение в Центр для передачи через Болонью:
“С «Региной» достигнута договоренность о помолвке в Брайтоне, где живет ее отец, 10 октября с. г. «Конт» согласился принять участие в обеде, места встречи я ему не раскрывал.
План мероприятия:
12.00 утра – отъезд из дома.
12.30. Заезд за «Контом» домой.
15.00. Приезд в Брайтон.
16.00.—19.00. Празднование помолвки в ресторане «Морской орел», где с ним может установить контакт представитель Центра. Том”.
Итак, общая схема прояснилась, оставалось лишь ждать и ждать десятого октября, смотреть на циферблат, вздыхать, что так медленно тянется время, скользить по лезвию ножа, дрожа от сладости пореза…
Глава одиннадцатая о том, как заманить приятеля в ловушку и придушить
– Сеть, сеть, сеть, – беспокойно зашептали вокруг кота. Но сеть, черт знает почему, зацепилась у кого-то в кармане и не полезла наружу.
М. Булгаков
И все-таки свинью мне подложили величайшую. Нет, я не чурался любой работы и даже соглашался быть на подхвате, но Челюсть ведь знал, знал, подлец, прекрасно, как я отношусь к делу “Конта”, видел же он выражение моего лица, когда зондировал в Монтре по дороге к горнолыжному центру. А моя телеграмма с отказом заниматься предателем? Подставил Челюсть ножку – воистину тот, кто ужинает с дьяволом, должен иметь длинную ложку. Да и зря они заварили всю эту кашу: вряд ли “Конт” пойдет на вербовку, а если нет, то зачем вывозить его? Не Крысу же вытягивали за хвост из норы, а несчастного беглеца, попавшего на родине в беду. Так ли это? Не
малюй идиллические картинки, Алекс, и поменьше иллюзий. Если бы наши идеи были лошадьми, то нищие катались бы на них верхом. Ты что, в душу Юджина заглянуть успел?Центру всегда виднее со своей вышки, его лупа, словно магический кристалл, различает и собирает воедино миллионы золотых крупинок информации. Если сам Юджин и не имел возможностей доступа к сверхсекретным документам, то разве он не мог завербовать одну из веснушчатых девочек-машинисток из секретариата Мани, через который проходили лавины секретов? Кто знает, быть может, он руководил целой резидентурой, обвившей шупапьцами весь Монастырь? Почему бы Юджину не быть Крысой?
– Так мы едем в Брайтон или нет? – Кэти раскрыла глаза [68] .
– Несомненно, – пророкотал я. Она еще спала, но притворялась, что уже проснулась.
– Как погода, милый?
– Вполне приличная для прогулки на яхте…
И она смежила веки и продолжила свой сладкий сон.
В Брайтоне мы бывали время от времени, тянуло меня порой на морские прогулки (чего стоит образ Алекса в синем блейзере с сияющими медными пуговицами и строгой капитанской фуражке, сжимающего твердой рукой руль!), с последующим шведским столом в королевском яхт-клубе в сотне ярдов от причала, где стояла яхта.
Я потянулся, как переспавший, обленившийся кот, и спрыгнул на пол.
На тумбочке рядом с Кэти лежал сборник гороскопов, раскрытый, естественно, на созвездии Близнецов, под которым родился герой ее романа. Кэти серьезно относилась к нашему браку и изучала меня по всем статьям, словно прилежный ученый, рассматривающий под микроскопом крылышко стрекозы.
“Стихия воздуха под управлением Меркурия. Живые и остроумные Близнецы (поразительно точный портрет Алекса!) желанны в любом обществе. Сообразительность и осведомленность создают им репутацию интеллектуалов и эрудитов. Их день – среда (странно, но мне везет по понедельникам), камни – берилл, гранат, кварц (очень точно, если учесть, что в ларце Риммы лежали бриллианты, которые я никогда не дарил). Гармоничен союз с Весами, Водолеями, Львами, Овнами”. Я нагнулся и поцеловал Кэти в щеку.
– Kiss me, Kate! [69] – сказал я нежно и вспомнил чье-то: “Под развесистым каштаном продали средь бела дня – я тебя, а ты меня. Под развесистым каштаном мы лежим средь бела дня, справа ты, а слева я”.
Была блаженная суббота, в эти дни Монастырь не дремал, не расслаблялся и не отрывался от подзорной трубы: высочайшим повелением Самого на уик-энды вводилось дежурство на всех уровнях – круглосуточные тотальные бдения вошли в плоть и кровь Мекленбурга, а как же иначе? Ведь миллионы Брутов с наточенными кинжалами охотились за Самым-Самым, разводил пары самиздат, шпионы готовились взорвать Неоднозначную Стену, вся страна сидела на пороховой бочке, и стоило лишь поднести спичку к бикфордову шнуру… (возможно, так оно и было).
Вахту несли и в священных стенах, и дома, и постоянно звонили на работу, и докладывали о своих передвижениях, даже находясь на дачных огородах. Монастырь бдел и улавливал своими чуткими ушами все местные и международные происшествия, которые сыпались как из рога изобилия. Уходили в отставку правительства, свершались перевороты в дальних странах, судьбы которых непостижимым образом переплетались с благополучием Мекленбурга, случались и мелкие, но не менее болезненные ЧП, вроде пребывания в вытрезвителе загулявших монахов, самоубийства механика гаража, удавившего жену, бродячие кошки вдруг подлезали под ворота и устраивали во дворе праздник любви, от которого электронная система тревоги била в такие колокола, что срывала и ставила “в ружье” целый взвод солдат.