И аз воздам
Шрифт:
По идее – это как бы кусочек Российской империи. Ну, вот хотя бы такие факты. В 1797 году Мехти II грамотой императора Павла Петровича был утвержден шахмалом и получил чин тайного советника, с правом ношения алмазного пера на шапке. Недавно совсем, в июне прошлого года в столице шамхальства Тарки Мехти II официально присягнул на Коране российскому императору и принял чин генерал-лейтенанта, что было отмечено рапортом в Коллегию иностранных дел от командующего Кавказом генерал-лейтенанта Карла Кнорринга. Но это все было при прошлом императоре. А как поведет себя этот товарищ при Александре, пока было не ясно. Пока присягу государю шамхал не дал. Граф Витгенштейн с шамхалом Мехти II знаком. И этот кусок памяти в голове графа сохранился. В 1796 году он «с вой-сками отца своего находился при генерал-аншефе графе Валериане Зубове в походе
Весть о приближении со стороны Моздока большого русского отряда долетела до шамхала Мехти II быстрее самого отряда, потому на первые разъезды «встречающих» наткнулись километров за двадцать от города. Наученный опытом Моздока, Брехт горцев вперед не пустил, впереди шел полуэскадрон мариупольских гусар в узнаваемой, ставшей совсем уж голубой под палящими лучами южного солнца форме. Разорение для поехавших с ним. Придется по приезде в Москву строить людям новый мундир, а это более сотни рублей, если все полностью менять. А графу Витгенштейну никуда не деться, часть трат, особенно для унтер-офицерского состава, нужно будет брать на себя. Шеф он или не шеф мариупольских гусар. В первых рядах гусар, в не менее выцветшей и пыльной форме, и граф Витгенштейн на своем орловском рысаке рысил. Правый рукав пропитался мазью от бинтов и покрылся особо густым слоем грязи. Но другого мундира нет, приходится соответствовать званию. Даже треуголку с белой опушкой из закромов достал и на голову обросшую напялил. Подстричься бы надо. На настоящего гусара стал похож, хоть косички заплетай. Грязный, в грязной одежде, нестриженый и в парадной шляпе, прямо французский король Людовик какой-то.
Подъехал от встречающих в персиянских балахонистых одеждах из золотой парчи полноватый мужик и стал пафосно вещать на кумыкском языке. Хорошо с ними был брат Зубера – мулла недоучившийся, с грехом пополам перевел. Спрашивал царедворец, не посланник ли генерал от нового императора.
– А чего – посланник. Ты это, брат, передай его превосходительству шамхалу Мехти Второму, что приехал от самого великого урус-императора его друг генерал Петр фон Витгенштейн. Разумеешь?
Как-то во время каникул, сейчас и год точно не вспомнить, Брехт сидел дома у компьютера и наткнулся на перепалку русских с чеченцами. А началось все с настоящей или приписанной имаму Шамилю фразы. Может, это и более поздняя выдумка, это не важно.
Имам Шамиль спросил у генерала: «Зачем вы пришли на нашу землю и воюете с нами?» Генерал ответил: «Мы пришли к вам, дикарям, с высшей культурой и цивилизацией».
Тогда имам Шамиль позвал одного из мусульман и попросил снять башмак и носки и показать ногу генералу – нога мусульманина блестела от пятикратного омовения. Тогда имам подозвал русского солдата и попросил его сделать то же самое. Нога солдата была грязной и воняла на расстоянии.
Имам спросил: «Так вы с этой культурой к нам пришли?!»
Конечно, гигиена это не культура. Но каким же грязным потным и вонючим чувствовал себя Петр Христианович, когда въезжали в Тарки. А на коне в золотых одеждах сидел шамхал Мехти II в окружении такой же чистой и сверкающей золотом свиты и улыбался.
– Рад видеть тебя, мой друг Петр, – полез обниматься правитель, когда они спешились. – Сейчас поднимемся во дворец, я уже распорядился и все готово для пира.
– Мне нужно сначала принять ванну, выпить чашечку кофе…
– Будет там тебе и ванна, и кофе… и девушки, чтобы тебя отмыть.
А ведь Шамилю уже лет пять, как бы его найти и забрать в суворовское училище.
Глава 26
Интерлюдия первая
11 ноября 1768 года в усадьбе Диканька (той самой) под Полтавой в семье почтенного главы подкоморного полтавского суда дворянина Павла Васильевича Кочубея родился уже второй по счету сын. Отец, любивший античность, дал ему имя Виктор. Первого сынка так вообще Аполлоном назвал. Новорожденный приходился правнуком тому самому генеральному писарю Василию Леонтьевичу Кочубею, которого Петр I сперва казнил за донос на гетмана Ивана Мазепу, а после предательства гетмана посмертно объявил
Кочубея «мужем честным, славныя памяти». К сожалению, богатств своего предка семейство Кочубеев не сохранило. Но беда сия на античноподобных братьях не сказалась никак. Мать их была – Ульяна Андреевна, урожденная Безбородко. А у матери был бездетный брат, который пацанов к себе и забрал.Дядя этот – Александр Андреевич Безбородко, фактически руководивший в то время внешней политикой России, и занимался воспитанием и карьерой племянников.
В столице мальчиков определили в частный пансион, а уже на следующий год записали в Преображенский лейб-гвардии полк. Когда Виктор окончил пансион, дядя отправил Виктора доучиваться в Женеву. Вернувшись из Швейцарии, Виктор Кочубей в 1784 году некоторое время по протекции дяди состоял адъютантом Григория Потемкина. И в этом же году начал дипломатическую карьеру в русской миссии в Швеции.
Забил Виктор на службу сразу. Как там: «Служить бы рад, но лучше кушать шоколад». Не точная цитата. Племянник шлялся по борделям? Дудки, все свободное и не очень время Кочубей проводил – посещая лекции в Уппсальском университете. Похвальная тяга к знаниям. Когда в 1786 году молодой человек вернулся в Россию, то опять же по протекции влиятельного дяди попал в свиту Екатерины II во время ее путешествия в Крым. В то же время он получил придворный чин камер-юнкера.
После путешествия Безбородко отправляет молодого человека послужить в составе дипломатической миссии под руководством графа Воронцова в Лондон. И там забил на службу правнук невинно убиенного. Молодой дипломат занимался больше собственным образованием, а не службой. Получив на то особое разрешение, не от дяди ли, он ездил по странам Европы, слушал лекции в университетах разных стран. В 1791 году в возрасте уже 23 лет Кочубей посетил революционный Париж. И там опять ходил на лекции. Дядя за племянника волновался и срочно отозвал его домой.
Приехав в Петербург, Виктор подружился с великим князем Александром Павловичем, с которым у него нашлись общие темы для бесед. Обсуждали будущее России. Земля крестьянам, фабрики рабочим, деньги помещикам. Оба сошлись на мысли, что крепостное право следует срочно отменить. Варварство это. А мы ведь не азиаты, а Европа. Правда, их дружба быстро приобрела эпистолярный характер, так как в этом же году Кочубея на пять лет отправил дядя чрезвычайным посланником в Стамбул. Как раз незадолго до этого был подписан Ясский мирный договор, и Кочубея отправили в столицу Османской империи город Стамбул, он же Византий, он же Константинополь, он же Царьград, наблюдать за соблюдением этого договора. Резкий карьерный рост, ну да времена такие. В его годы и почти в это же время в возрасте 23 лет Валериан Зубов стал генерал-аншефом и за год завоевал половину Кавказа. В том числе и Баку.
Но к Виктору Кочубею вернемся.
И тут вроде судьба должна была подножку правнуку поставить. Пока Виктор служил в Стамбуле, в Петербурге сменилась власть. После кончины императрицы Екатерины Алексеевны престол занял ее сын Павел. На сотни придворных матушки окрысился, тысячу с лишним генералов разогнал по поместьям в ссылку. Кавказ прежним хозяевам отдал, но… В отличие от большинства людей, близких к Екатерине, Безбородко сумел удержаться на своем посту. Не пострадала карьера и его племянника: в октябре 1798 года Павел I вернул его в Петербург и назначил вице-президентом Коллегии иностранных дел. И почти сразу… ну, там поляна быстро расчищалась, огромные возможности для карьерного роста. Так и с Виктором, уже 30-летний, Кочубей стал действительным тайным советником, что в армии соответствовало генералу. А еще через год он был возведен в графское достоинство.
Все шло замечательно, и тут неожиданно, не таким уж и старым, умирает дядя. Пока Виктор пребывал в скорби по безвременно ушедшему дяде, император Павел I решил женить дипломата на своей фаворитке Анне Лопухиной. И надо же, Кочубей не захотел быть мужем любовницы императора и поспешно женился на Марии Васильчиковой. Вспыльчивого Павла это разозлило. Он ему руку любимой женщины, а тот ему фигу. Виктор впал в немилость и был отправлен в деревню. Скучал он там недолго. Наскучило скучать, и, не спрося ни у кого разрешения, сбежал вместе с беременной женой тайными тропами из страны в Неметчину. Но уехал недалече. В Дрездене Кочубея догнало известие о смерти Павла I. Недолго думая, Виктор, оставив жену рожать в Неметчине, рванул назад и в конце апреля 1801 года вернулся в Петербург.