I don't wanna be in love

— Дилан, как тебя угораздило так нажраться? Ты на ногах с трудом стоишь, — осуждающе фыркнула Стефани, освобождая руки Дилана от тесной кожаной куртки. Её янтарно-медовые глаза сверкали ярым негодованием, но помутнённый вид друга дико смешил. Усердно сдерживая хохот, Ховард начала снимать с него туфли и укладывать на диван. Мелкая дрожь пробежала по телу от прикосновений к О’Брайену, но Стефани пыталась вести себя сдержанно и уверенно, хотя друг слабо различал в её действиях скованность и беспокойство. — Где Лорен?

— Мы с Лорен поссорились, и она поехала домой. А я решил немножко выпить с Дэвидом и Полом, — неразборчиво мямлил Дилан, откинувшись на спинку дивана. Его горящие глаза были полузакрыты, но правая рука судорожно двигалась по дивану.

Найдя ледяную руку Стефани, О’Брайен крепко за неё ухватился и расплылся в довольной улыбке. Девушка издала надрывный вопль и пронзительно посмотрела в его глаза. Поймав на себе внимательный взгляд, Дилан широко открыл глаза и засмотрелся на подругу. Она выглядела такой очаровательной в своей ярко-жёлтой пижаме. Короткий топик слегка обнажал плоский живот. Волосы были собраны в неаккуратный пучок, и выбившиеся вьющиеся пряди торчали по бокам. Её медово-шоколадные глаза мерцали огненным блеском и манили с необъяснимой силой. Алкоголь играл в крови, отнимая способность трезво мыслить. О’Брайен неожиданно потянулся к полыхающим губам брюнетки, отчаянно пытаясь поцеловать её.

— Даже не думай, милый, обойдёмся без глупостей, — заявила Стефани и резво оттолкнула Дилана в сторону. О’Брайен упал головой на груду мягких тёмно-синих подушек и перевернулся на бок. Пока девушка стягивала с него брюки и рубашку, он упорно бормотал какую-то чепуху и неистово хохотал.

С убедительной фразой «Оставь мою рубашку себе» Дилан в беспамятстве уснул. Ховард не сводила с него глаз, пристально разглядывая каждый уголок его кожи. Его лицо выражало безмятежное спокойствие, а закрытые веки время от времени дёргались. Стефани бережно укрыла Дилана тёплым пледом, невольно касаясь ладонью горячего торса. Душащий комок подошёл к горлу, а руки тревожно затряслись. Сердце забилось в пятки. Казалось, если она прислушается, то услышит бойкое сердцебиение друга. Ховард взяла в руки синюю рубашку О’Брайена и ласково прижала к груди, как маленького беззащитного котёнка. По щекам побежали ледяные слёзы, а сердце сжалось в комок.

— конец флешбэка —

*

Прошло несколько часов с того момента, как Стефани надела ту самую синюю рубашку Дилана, вместо пижамы, и уснула, изнемогая от душащих слёз и воспоминаний. Погрузившись в тёмный мир собственных страданий, Ховард совершенно забыла, что как раз сегодня вечером Дилан должен был придти к ней домой, ссылаясь на то, что нуждается в её помощи с написанием статьи. Девушка, в силу своей доверчивой натуры, со скрытым восторгом согласилась, даже не догадываясь, в чём заключается истинная причина прихода друга.

Стефани проснулась от настойчивого стука в дверь. Ховард, потирая сонные глаза, села в кровати и прислушалась. Она понимала, что родители не стали бы стучаться, заходя в её комнату. Семья Ховардов всегда отличалась хорошими манерами, но в узком семейном кругу царила ненавистная атмосфера контроля. Как только Стефани исполнилось шестнадцать лет, меры предостережения со стороны родителей значительно усилились. Девушка особо не напрягалась по этому поводу, пользуясь той свободой, которую ей вдоволь выделяли. Стефани перестали удивлять внезапные появления матери в комнате без стука ещё полтора года назад. Ховард усердно пыталась привести бессвязные мысли в порядок, но, осознав, что это займёт много времени, решилась открыть дверь.

— Привет, — широко улыбнулся Дилан и мгновенно замер на месте. Его лицо залилось краской смущения, когда он увидел свою любимую синюю рубашку на Стефани. Парень решительно искал её в течение месяца, но, подумав, что оставил рубашку у одной из бывших девушек, прекратил напрасные поиски. Теперь ситуация прояснилась, но от этого было не легче. Брови вздёрнулись от удивления, а по спине прошёл едва ощутимый холодок.

— Ты оставил рубашку мне полтора месяца назад, когда напился, — Стефани мгновенно ответила на немой вопрос Дилан а. Её лицо побледнело от горького изумления, и странное ощущение дежавю накатывало волной. О’Брайен снова неожиданно заявился к ней в гости и застал врасплох. Измученные глаза болезненно блестели, а пересушенные губы были солёными от слёз. Ховард наконец-то вспомнила, что договаривалась о встрече с Диланом, но тяжесть на сердце только усилилась.

— Ты меня не особо ждала, как я вижу, — неловко пролепетал Дилан, проходя в комнату. Стефани указала рукой на черный стул возле шкафа, и парень нерешительно присел.

Карие глаза мерцали едким волнением, которое О’Брайен с трудом удавалось скрывать. Пока Ховард застилала бирюзовое покрывало на кровати, Дилан украдкой за ней наблюдал. Как сверкали её агатово-черные волосы, немного взлохмаченные после сна, как изящно она выгибала спину, как синяя рубашка, едва прикрывающая попу, обнажала стройные длинные ноги. Стефани резко повернулась к другу лицом, почувствовав на себе изучающий взгляд. — Почему ты ходишь в моей рубашке?

Ховард растерянно присела на кровать и опустила глаза в пол. Слезы ядовитым комком подступали к горлу, а сердце отбивало сумасшедший ритм. Снова всё повторялось. С недавних пор у школьницы всё хуже и неубедительнее стало получаться играть роль преданной подруги, которую совершенно не заботит личная жизнь Дилана и всё, что с ней связано.

Стефани всё чаще стала избегать рутинных взглядов друга, начала говорить с ним робко и приглушённо, словно в любой момент может потерять сознание. Ощущения, по крайней мере, были именно такие. Ноги постоянно подкашивались, руки холодели, а глаза наливались слезами. Невыносимое чувство, когда ты вынужден молчать о чувствах, которые давят на тебя с невыносимым напором.

— Она довольно длинная и удобная, — тревожно содрогнулась Стефани и подняла затуманенные от слёз глаза на Дилана. О’Брайен глубоко вздохнул и резко поднялся на ноги, потирая колени. Его задумчивый взгляд сосредоточился на глазах девушки. Точно такие же усталые, полные слёз глаза, какими он их видел ещё в школьной столовой. Дилан не знал причин девичьей тоски, но видел, что Стефани страдает. Её разбитый вид, умело скрывающийся за щедрой улыбкой, давно беспокоил его, но он всё не решался спросить прямо. Стефани вновь отвела глаза в сторону и сдержанно добавила: — Она мне нравится.

— А я тебе нравлюсь? — спросил Дилан, пытливо всматриваясь в побледневшее лицо подруги. Стефани залилась багровым румянцем и шатающейся походкой подошла к окну.

Девушка была не в силах терпеть на себе требовательный взгляд О’Брайена, который напористо ждал ответа. Такой пылкой смелости Ховард от него не ожидала. Откровенный вопрос, на который Стефани полтора месяца затруднялась ответить самой себе, поставили ребром. Нельзя было оттянуть время или убежать. О’Брайен стоял прямо за её спиной, буравя неотступным взглядом. Стефани не могла выдавить из себя и слова, а слёзы коварно наворачивались на глаза.

— Прости, я просто хотел проверить, — виновато вздохнул Дилан и подошёл к смущённой девушке. Он нежно коснулся её плеча горячей ладонью и повернул к себе лицом. Горькие слёзы скапливались в уголках глаз, а Стефани лишь безмолвно смотрела на друга. Он никогда не был для неё только другом. Она обещала себе, что не станет влюбляться.

Ховард не хотела влюбляться, но не смогла. Теперь Дилан стоял напротив неё и утирал её бессильные слёзы. Девушка не понимала, что сменилось в его взгляде: появилась искра нежности или же огонь сожаления? Ей не нужна жалость, потому что она убьёт её, растопчет истерзанное влюблённое сердце в пепел. О’Брайен наклонился, чтобы её поцеловать, и Ховард восторженно закрыла глаза в предвкушении.