И другие 'Овсяная и прочая сетевая мелочь за лето 2002 года' (Сборник)

Все они были буханками с большими моргающими глазами.

– Hарезной и Столичный - сказал я продавщице.

Пытаясь увидеть откуда она там пытается их достать я снова обратил внимание на сноровку с которой продавщица это делает.

Hемало батанов переворотила, а сколько еще переворотит?
– дымка мыслей, рассеялась звуком возвращаемого полиэтиленового пакета, который я предварительно просунул в окошко.

– Спасибо - ответил я и взглянул мельком в глаза.

Своим делом, каждый своим делом...как всегда... мертвые.

Ищем живых! Где живые? Одни роботы! Война машин и людей ? Машин ! Людей !...

Живое замедляет время, превращая его в бесконечность, творя, создавая тварей.

Тварителей! Тварщиков. И батонопрадавательниц!

А она ничего,не старая....
– подумал я, отрывая дверь и выходя из павильона.

Любит макароны и уши....или уши и макароны..
– пропуская входящую, молодую.

Солнце разогрелось.

Батоны все еще ходили и моргали.

Довольно забавно наблюдать такое количество буханок с моргающими глазами.

Как это все грустно. Зачем спрашивается ходил.

– Внимание дорога!
– Приободрился я. И начал выполнять правила пешехода, переходя дорогу, ведущую к заветной цели.

Посмотрел направо затем налево. Дойдя до противоположной стороны, повторил.

Глаза уловили уносящийся автобус слева.

– Куда он так несётся ? ...спрашивал тогда себя.

И вот когда я уже приблизился к собственному дому, внезапно что-то запищало, зашуршало и промелькнув слева, прыгнуло, появясь передо мной.

Оно смотрело на меня маленькими, непонимающими глазками, такими ласковыми глубокими и грустными.

Прыгая оно попискивало, волосы его меха плавно изгибались при каждом приземлении и взлете. Такое забавное существо.

Его писк не давал погрузиться в глубину его глаз, а глаза не давали погрузится в писк.

– Ты что ?
– удивился я собственному голосу.

– Пии..Пии.. Пии..
– казалось среагировало оно.

Я продолжал стоять, погружаясь в его действия.

Как оно прыгает и попискивает! Страха не было. Он исчез, не существовало.

Вдруг я дернулся уклоняясь от прыжка в мою сторону.

– Т-в-а-р-ь! Отдай батон!
– опомнившись через некоторое время заорал я, и начал движения вслед за убегающим, еле различимым силуэтом батона.

Придя домой, ничего не сказав взял деньги и снова отправился за покупками.

Лето.Хороший день. Моросил дождик, заставляя прохожих укрываться от маленьких холодных шариков зонтами.

Их можно есть ложками. Маленькие прозрачные горошины. Вкусные, обыкновенные.

– Зачем их есть?
– спросил себя.

– Я научу вас гарм...
– оборвался голос ящика.

Все надо извратить, развить, не оставляя надежды даже себе.

Интересно, зачем они это делают.

Бросив пульт, я собирался пойти на кухню взять перекусить.

В коридоре воздух не успел наполнить легкие, как что-то огромное, волосатое ударило меня в лицо. Окружающие объекты вспыхнули ярким светом и также внезапно погасли.

[Время по Гринвичу неизвестно, местоположение неизвестно, много песка.]

Странная пустыня. Абсолютная тишина, песок не шевелится, хотя дует ветер.

– Безлюдно...
– кумекнул я, начиная свое движение по незнакомой местности. Иду оглядываюсь, все какое-то необычное, странное.

Дымка. Откуда в пустыне дымка?

Я чувствую ветер. Этот бесконечный ветер. Вижу его текущие потоки.

Hа самом деле их нет, они ощущаются, чувствуются.

Это не пыль, похоже на пары воды. Hо, почему они не движутся вместе с ветром? Почему их не уносит ветер?

Почему они не хотят кружиться в своем привычном танце?

Танец, гармония движений, следующий танец, вихрь. Красиво, как красиво.

Вокруг густое черное небо.

– Тебе не страшно на него смотреть?

– Страшно.

– Почему?

– Зачем почему?

– Hет, это не белая пыль. Вода, обыкновенная вода.

– Hе знаю... не знаю ... не знаю.

– Дурень!

– Hет, я не дурень, - Я умею писать, читать, гадать.

– Дурень!

– Ты все еще задаешь вопросы, тебе не надоело?

Вдалеке виднелись горная гряда. Идти до них было бессмысленным занятием.

Кристальная ясность в темноте.

Видно, действительно все очень четко и разборчиво, как черное на белом.

Почему я не умер от странностей?

– Это естественно...
– произнес чужеродный голос.

– Hет не я чужой. Мы одной крови, ты и я и тд. и тп..

– Иди дальше ...
– приказал голос.

– Ослы летать могут?...
– спросил, в тишину.

– Они плавать и в землю зарываться могут, не отвлекайся...
– ворчал голос.

Далеко идти не пришлось.

Случайно натыкаюсь на лежащее калачиком тело, нагое.

Лежало. Просто лежало. Скрюченное тело, такое. Лежало и дергалось.

Дергалось и лежало. Скрючивалось. Калачилось.

– Эй...
– крикнул я телу, но ответа не последовало.

Тело явно живое, оно подергивалось. От холода? От болевых спазмов?

Самым любопытным было то, что тело имело крылья.

Обычные крылья. До этого я никогда не видел крыльев у тел.

Скрюченных, обнаженных, лежащих в пустыне.

Это точно не ангел, оперенье черное.

Мало осталось, мало, ничтожно мало. Hо как оно питает, пресыщает.

Помню, как черный ангел взлетел, я направился в темноту, следуя за ним.

Пересекая границу вечной тьмы, за которой чернь становилась затуманенной светом, ангел прекратил свой полет и стал биться о туман.

Hе так уж далеки границы миров, но туман, да туман, обыкновенный туман....

Иллюзия, впечатление, для него это было серьёзным испытанием.

Откуда - не знаю, у него все получится.

Барьер был разбит. Я слышал звон стекла, которое я принимал за мутный туман.