И Двери откроются

Осмотревшись, зеркала в комнате не обнаружила. Подошла к окну, жемчужно светившемуся утренним светом сквозь затянувшую его изморозь. Поскребла ледяной узор ногтем, а потом приложила ладонь, протаивая окошко.

Там, за стеклом, ничего объясняющего где же она находится, не обнаружилось. Белый нетронутый снег, несколько деревьев и кустов, и скала, закрывающая горизонт.

Преодолевая слабость, Марина обошла отведённую ей келью. Комната отличалась скромностью обстановки, но на тюремную камеру не походила. К тому же дверь не только запиралась снаружи, но и изнутри была снабжена засовом. Вряд ли узнику позволили бы запираться, пусть даже и так, почти символически. Марина закрылась на засов. Это её успокаивало.

В келье, что ей отвели, было прохладно, и Марина вернулась в кровать, закуталась в одеяло. Страх снова подкрался к ней. Неизвестно, куда она попала и что ждёт впереди. Нет! Так нельзя! Марина тряхнула головой: нельзя сдаваться. Кто-то подарил ей второй шанс, и нельзя его упустить.

“Не буду думать о плохом, – решила она. – Буду о хорошем!”

А есть ли оно, хорошее? Есть! Во-первых, она жива. Во-вторых, Павла нет рядом. И он никогда здесь не появится.

Понимание этого пришло внезапно и Марину даже бросило в жар от неожиданного открытия. Она вертела эту мысль и так, и этак, проникаясь ею, как губка влагой. Его нет в этом мире. Она здесь одна. Как бы ни было плохо, теперь всё зависит только от неё. Она свободна! Даже если здесь у неё есть враги, они не знают её так хорошо, как Павел, её болевых точек, страхов и слабостей. Им она сможет противостоять.

И для начала нужно постараться понять, куда же она попала. Марина стала старательно вспоминать, что успела увидеть здесь, на новом месте. Воспоминания походили на расплывшиеся под дождём обрывки фотографий. Что-то проступало чётко, а что-то – размытыми пятнами.

Больше всего увиденное напоминало старинный монастырь, как его показывают в кино. Только не христианский, а какой-то другой религии. Вытесанная прямо в скале каменная скульптура величественного мужчины в зале, куда перенеслась Марина, явно изображало местное божество, которому посвящён храм. И то, что видела она здесь пока только женщин, тоже наталкивало на мысль о монастыре. Всё же сведений о новом мире у неё слишком мало, чтобы делать выводы. Надо постараться узнать больше.

Поверить, что она действительно перенеслась в другой мир, было сложно, но единственной альтернативной версией могли быть или смерть, или бред. Но они мало того, что не объясняли ясную реалистичность ощущений, так и были самыми неприятными. К тому же не требовали от Марины никаких действий, ведь результат от них никак не зависел. Если это лишь видения, вызванные умиранием мозга или введёнными препаратами, то повлиять на что-то она не сможет. Всё закончится в какой-то миг независимо от её желаний и поступков.

Марина предпочла поверить в попаданчество. Оно дарило надежду и требовало не расслабляться, ведь в этом случае слова и поступки могли изменить её будущее.

Глава 4

В то, что происходящее с ней лишь видение больного сознания, поверить было сложно ещё и потому, что Марина остро ощущала холод, голод и лёгкую боль от ушибов. Дискомфорт, что испытывал её организм, не давал погрузиться в расслабляющие грёзы или беспамятство. Приходилось действовать, чтобы решать эти мелкие проблемы: укутываться в плед поплотнее, чтобы согреться, пить воду из стоявшего на столе кувшина, чтобы перебить сосущее чувство голода, осматривать отведённое ей помещение, чтобы найти туалет. Последний нашёлся за ширмой, прикрывавшей вход в небольшую комнатку с рукомойником и нужником в виде дырки в каменном полу.

Голодать долго не пришлось. Спустя какое-то время после её пробуждения в дверь постучали, и Марина, не спрашивая ни о чём, открыла засов. Она сильно сомневалась, что хозяева действительно не смогут войти, если гостья вдруг откажется их впускать, поэтому не видела смысла в промедлении.

Открывшаяся дверь явила её настороженному взгляду молодую девушку в сером бесформенном балахоне с корзиной в руке.

Не говоря ни слова и не глядя на Марину, девушка прошла к столу и принялась доставать из корзины вкусно пахнувшую свежим хлебом лепёшку, кусок ноздреватого сыра, плотно закрытую посудину, в которой оказалось какое-то варево, похожее на кашу, и ещё один кувшин с горячим отваром. Это выяснилось, когда девушка, поставив всё это на стол, ушла также молча, как появилась.

Возможно, стоило проявлять осторожность и вначале понемногу пробовать незнакомую пищу, но голод диктовал другое, и мысль об осторожности пришла в голову, когда большая часть принесённого уже была Мариной съедена. Тем более, что порции были небольшими, даже съев всё до крошки, Марина не ощутила приятного чувства сытости. Зато она, наконец, согрелась.

Поев, она вновь устроилась на кровати, пытаясь обдумать, что случилось с ней. Но получалось плохо. В голове по-прежнему царила вязкая пустота, и мысли двигались неторопливо, словно пробивались к поверхности сквозь толщу мирового океана. Потому она незаметно для себя погружалась в дрёму, из которой, выныривала, вздрагивая, и снова проваливалась в сон. Похоже так организм справлялся с пережитым стрессом.

Проспав час, проснулась, и весь первый день провела в своей келье в безделье. Её никуда не звали, ни о чём не расспрашивали, ещё два раза кормили так же скромно, как в первый раз. Марине казалось, что за ней наблюдают, хотя никаких глазков в дубовой двери и каменных стенах она не обнаружила.

Делать ей было нечего – ни книг, ни телефона, ни хотя бы телевизора, в её келье не наблюдалось. Разве что смотреть в окно, оттаивая в изморози проталинки. Но среди заснеженных кустов и деревьев ничего не происходило.

Первый день она не слишком тяготилась отсутствием развлечений. Она снова и снова прокручивала в голове то, что с ней случилось, придумывала всякие страхи, которые могли с ней здесь произойти и тут же их опровергала. Очень уставала от ожидания неприятностей и потому много спала. Но утро второго дня, начавшееся так же спокойно, как и предыдущий день, заставило Марину понять, что безделье съест её изнутри бесконечным ожиданием неприятностей, и нужно найти себе дело, чтобы отвлечься от бесконечных и бесполезных мыслей.

Когда стук в дверь известил, что принесли завтрак, Марина решила сделать попытку разузнать хоть что-то:

– Доброе утро! – для начала поприветствовала незнакомку.

Девушка молча кивнула, расставляя на столе принесённый завтрак.

– Вы меня понимаете? Вам можно со мной говорить?

– Да.

– А откуда вы знаете русский? – этот вопрос мучил Марину весь вчерашний день.

Когда её нашли вчера, то она была в таком шоке, что даже не задумалась над тем, как им удалось свободно говорить друг с другом. А потом, прокручивая в голове целый день всё с ней случившееся, напридумывала целые теории, объясняющие знание местными русского языка.

– О чём ты? Мы не знаем.

– Но как же! Ты же понимаешь меня.

– А, ты про язык! Если Великий Рор приводит кого-то, то даёт ему и понимание языка того мира, куда пропустил.

– Понятно. А где я?

Девушка уже закончила расставлять принесённое и собирать посуду, оставшуюся после ужина, и Марина торопилась спросить главное, пока та не ушла.

– Королевство Митралия, Обитель “Око Рора”, – ответ прозвучал не слишком понятно.

– А что со мной будет?

– Не знаю. Старшие решат.