I Fear No Fate

Его положили на землю, и Сэм вместе с лордом Мормонтом склонились над ним. Мирцелла успела разглядеть лишь торчащие из тела несколько стрел и перерезанное горло. И ещё до того, как Мормонт произнёс «Его дозор окончен», Мирцелла поняла: Джон Сноу мёртв.

Сэм смотрел, как она наклонилась к Джону и краем плаща вытерла кровь с его красивого старковского лица; Призрак положил голову ему на грудь, и Мирцелла подумала о Сером Ветре, павшем в Близнецах вместе с Роббом. Для белого лютоволка было бы слаще умереть с хозяином.

Нет ничего больнее, чем остаться одному.

Братья спешно сложили костёр, страшась того, что павшие оживут и превратятся в чудовищ с почерневшими руками и горящими голубыми глазами. Мирцелла смотрела, как Мормонт снимает Длинный Коготь со спины Джона, прижимая к себе меч, будто величайшую драгоценность, и вспомнила о том, что это оружие некогда принадлежало сыну Джиора Мормонта, высланному из Вестероса за работорговлю. Лорд-командующий любил Джона как собственного отпрыска, и, так как её сердце ещё не успело превратиться в лёд, она чувствовала симпатию к Старому Медведю.

Жар вспыхнувшего пламени заставил Мирцеллу отвернуться и прикрыть глаза, вцепившись в мех Призрака. Большинство дозорных ушли, но остался Сэм и ещё несколько самых близких друзей Джона, которые действительно были ему как братья. Даже сейчас, когда наступила ночь и подул сильный ветер, Мирцелла не сдвинулась с места — она села прямо на снег, и Призрак прижался к ней, согревая. Её не было рядом, когда Робба убили Фреи, но она проводит любимого брата Робба в последний путь как положено.

Полная луна выглянула из-за облаков, освещая всё вокруг. На мгновение Мирцелла решила, что это обман зрения, но ей не почудилось — кто-то поднимался из пламени. Прежде, чем она успела хоть слово вымолвить, Пип ахнул: «Семеро, спасите нас!», а Гренн побежал за лордом-командующим. К тому времени, когда подоспел Мормонт, Мирцелла уже поняла, что в пламени был человек, который пытался выбраться.

— Белые Ходоки!

Сэм покачал головой.

— Огонь убивает их, помните?

Человек, наконец, выбрался из пламени, его волосы и одежда сгорели, но кожа осталась нетронутой. Он был бледен, как раньше, и сероглаз, но раны и шрамы исчезли, полностью исцелившись. Призрак бросился к нему, припав к ногам, и Джон Сноу наклонился, погладив своего верного лютоволка.

— Никто не выжил бы в огне, — заявил Скорбный Эдд. — Огонь убивает всё живое.

Мирцелла чувствовала, что вот-вот разразится истерическим смехом, вспоминая рассказы Арианны о Дейенерис Таргариен, Неопалимой.

— Только не драконов.

*

Корабль, который лорд-командующий Мормонт нанял для их путешествия, назывался «Гнев Нимерии», но он отличался от кораблей, которые Мирцелла знала с детства. Его команда мало напоминала моряков, тем более «гневных», но Мормонт взял с них слово чести торговца, что они благополучно доставят Мирцеллу и Джона Сноу на Юг. Мирцелла думала, что Джон останется на Стене согласно своим обетам, но после случившегося чёрные братья не желали больше его видеть, называя чудовищем и проклятым.

— Твой дозор окончен, Джон Сноу, — сказал Старый Медведь, вновь протягивая Длинный Коготь. — И теперь тебе не место здесь.

Мирцелла знала, как больно Джону оставлять друзей и нарушать свои клятвы, но в глубине души она была рада. Она чувствовала себя намного безопаснее вместе с Джоном и Призраком.

Из-за Призрака их путешествие чуть не закончилось, ещё не начавшись. Капитаном «Нимерии» был пожилой человек лет пятидесяти, северянин, с морщинистым лицом. Он взглянул на огромного Призрака с горящими красными глазами и заявил, что ни за что не пустит эту тварь на своё судно. Мирцелла заплатила несколько лишних драконов за провоз лютоволка, а Джон убедился, чтобы его плащ тщательно скрывал от моряков Длинный Коготь. Они выдавали себя за наёмника Джона Сноу и его жену Джоанну из Последнего Очага, но клинок из валирийской стали сразу же дал бы понять, что это ложь.

В выделенной им каюте была всего одна койка да ещё детская люлька, прибитая к стене. Призрак, поскуливая, лёг у двери, а они неловко попытались устроиться так, чтобы как можно меньше касаться друг друга. Дыхание Джона в замкнутом пространстве казалось ужасно громким, и она повернулась к нему спиной.

Они долго не разговаривали, пока Джон наконец не спросил тихим мягким голосом:

— Ты правда считаешь, что во мне течёт кровь Таргариенов?

— Единственный человек, который выжил в огне, это Дейенерис Таргариен, — ответила Мирцелла. — А ты был мёртв, Джон. Огонь оживил тебя.

— Может, это было какое-то колдовство Одичалых.

— Зачем Одичалым пытаться убить тебя для того, чтобы ты вновь ожил в огне? — усмехнулась она и, попытавшись смягчить тон, продолжила. — И Робб говорил, что лорд Эддард даже от тебя скрывал имя твоей матери.

— Единственной женщиной Таргариен, которая была жива до моего появления на свет, была королева Рейелла, а она находилась на Драконьем Камне, рожая Дейенерис, — возразил Джон. — Я не мог быть сыном леди из этого дома.

— Женщины Таргариенов тут не при чём, — вновь повернувшись к нему лицом, Мирцелла посмотрела в лицо Джона. — Ты Старк и выглядишь, как Арья или мои близнецы. Но что, если…

— Если что?

— Рейегар Таргариен похитил Лианну Старк.

Эти слова повисли между ними, тяжёлые и душераздирающие, и Мирцелла пожалела, что сказала их, что не может забрать их обратно. Через несколько минут, показавшихся бесконечными, Джон признался:

— Я очень любил Робба, но я также всегда завидовал ему. Нед Старк любил меня всем сердцем, как законного ребёнка, но я видел, с какой ненавистью смотрела на меня Кейтилин. Я всегда мечтал только лишь об одном — о матери.

— Джон…

— Я спросил как-то раз дядю Бенджена, и он сказал, что моей матерью была какая-то леди из Дорна, сестра сира Эртура Дейна. Он сказал, что она была красивой и весёлой, и она выбросилась из окна Звездопада, когда её брат погиб, — сглотнув, еле слышно выдавил Джон. — Я ненавидел так сильно: Неда за убийство Эртура Дейна, Эшару Дейн за то, что она предпочла смерть заботе о своём сыне, их обоих за ложь и даже себя самого.

— Нед Старк любил тебя, — уверенно заявила Мирцелла. — Он любил тебя так, как не каждый отец любит своего ребёнка.

Она видела слёзы в его глазах.

— Если Лианна Старк была моей матерью, а Рейегар Таргариен — моим отцом…

— Тогда у тебя есть права на Винтерфелл и даже Железный Трон.

Джон покачал головой.

— Бастард останется бастардом, несмотря на королевскую кровь. И у меня нет никакого желания править. Я только хочу… — в его голосе зазвучала сталь, напомнив о последней речи Эддарда Старка в день, когда войска Русе Болтона осадили Винтерфелл. — Я отомщу за Робба и Эддарда, за всех, кого погубил Джоффри. Я преклоню колено перед королевой Таргариен и я стану драконьим наездником, если она позволит, но Винтерфелл будет принадлежать детям Робба.