И каждый вооружен

Я уже знал, о каком ночном клубе шла речь, но все же спросил:

— А как называется клуб?

— «Подвал».

Клуб Марти Сэйдера. Снова речь шла о нем. Все больше и больше я убеждался в необходимости повидать Сэйдера, и как можно быстрее. Я припомнил тот вечер, который провел в его клубе. Он произвел на меня весьма тягостное впечатление, напомнив мне клубы, которые я видел в Сан-Франциско. Через центр квартала проходил переулок, соединявший Седьмую и Шестую улицы. Шагах в десяти от Седьмой улицы справа в стене была дверь в лифт. В нем можно было спуститься в клуб, и это нравилось посетителям. Лифт двигался очень медленно, и уходило около минуты на то, чтобы спуститься на двадцать футов ниже уровня улицы. Когда лифт останавливался, у вас создавалось впечатление, что вы опустились на милю под землю. Это был обыкновенный ночной клуб, без карточной игры, без каких-либо причуд. Но в нем царила атмосфера интимности, защищенности от шума города, оставшегося наверху.

Из-за своей удаленности от центра клуб был мало известен и, как я помнил, имел чуть ли не самую плохую кухню в городе. Поэтому-то я в нем больше не появлялся. Однако в клубе давалось довольно лихое представление, о котором мне напомнила темноволосая и черноглазая девушка, сидевшая напротив меня. Я вспомнил, как во время моего посещения «Подвала» главная танцовщица отплясывала так горячо, что у меня возникло опасение, не спровоцирует ли она пожар. Насколько знали посетители, лифт был единственным выходом из этой западни. Она напоминала скорее крепость, чем ночное заведение.

— «Подвал» принадлежит Сэйдеру? — спросил я.

— Да, Марти Сэйдеру принадлежит все здание, в том числе и клуб.

— Еще одно, если вы не имеете ничего против. Как мне называть вас?

— Мая. Не спрашивайте про фамилию — она итальянская, и вы не сможете ее произнести. — Чуть заметная улыбка вновь промелькнула на ее лице.

— Мая, когда в последний раз вы видели мисс Гордон?

— Точно не знаю. Но сегодня утром. Я еще была в постели, когда Айрис сказала, что собирается в клуб за своим чеком, который она забыла прошлой ночью.

— Чек за работу в клубе?

— Да. По понедельникам у нас выходной, поэтому нам выдают зарплату по воскресеньям перед уходом. Мне кажется, что Айрис забыла свой чек. Я думаю, что утром она позвонила в клуб и отправилась туда за чеком.

— Понятно. — На самом деле мне было не очень-то понятно, хотя уже и виделся какой-то проблеск. Когда я вылезал из машины, то засунул сумочку в карман: Сейчас я достал ее, открыл и вынул чек.

Мая уставилась на сумочку и впервые проявила беспокойство. Она нахмурилась и быстро спросила:

— Где вы ее взяли? Она похожа на новую сумочку, недавно купленную Айрис.

— Это она и есть, — ответил я. Я решил рассказать ей все, что случилось. Свой быстрый пересказ я закончил словами: — Айрис нигде не было, но я нашел ее сумочку. В ней был этот адрес, и я надеялся, что здесь смогу узнать, где мне искать ее.

Мая поднялась с дивана и стала прохаживаться передо мной. Я вздохнул. Через минуту она вернулась на диван, покусывая полную нижнюю губу.

— Вы представляете себе, что происходит? — спросил я.

— Нет. Я не могу ничего понять. Хотела бы я знать, в чем дело.

— Вам не приходит в голову, почему кто-то хочет убить ее или нас обоих?

Она покачала головой:

— Нет. Что вы! Это просто фантастика!

— Вот именно: фантастика, которая может оказаться фатальной. — Я протянул Мае сумочку и чек: — Похоже, она успела забрать свой чек — вот он. Вы сказали, что у вас сегодня выходной. Значит, клуб сегодня закрыт?

— Да, как каждый понедельник.

— Не странно ли это?

— Немного. Большинство таких заведений открыто всю неделю. Но я работала и в других клубах, которые закрывались на один и даже на два дня. Все зависит от хозяина.

Так оно и было в самом деле. Марти было, вероятно, наплевать на доход одного дня. С минуту я раздумывал над тем, что мне рассказала Мая, потом спросил:

— Вы сказали, что ночью она забыла забрать свой чек и что сегодня утром она позвонила в клуб, но он же закрыт?

Она слегка нахмурилась:

— Я как-то не подумала об этом. Я еще не совсем проснулась тогда. Конечно, Марти или кто-нибудь еще мог быть в клубе. Но я не уверена в том, куда она звонила. Мне кажется, что она говорила с Марти. Я слышала, как она звонила по телефону. Затем она зашла в спальню и сказала, что заскочит в клуб за чеком. Она собиралась сделать кое-какие покупки сегодня.

Все это выглядело довольно просто: одна девушка отсыпалась после работы в ночном клубе, а другая собиралась поехать за своим чеком. Но это не проясняло, ни почему кто-то желал моей смерти, ни что происходило в данный момент с Айрис Гордон.

— Насчет «Подвала», — сказал я. — Я в нем бывал. Он расположен в переулке, не так ли? В клуб надо спуститься на лифте?

Она кивнула.

— Это единственный выход и вход?

— Это единственный вход, которым обычно все пользуются. Есть еще лестница, ведущая на Седьмую улицу. Что-то там связанное с противопожарными правилами.

— А что вы с Айрис делаете в клубе?

— Участвуем в представлении.

— Вот как? Я был там месяца три назад, но вас почему-то не заметил.

— Я там выступаю всего пару месяцев, а Айрис работает уже четыре или пять. Там мы и познакомились. Айрис поет, а я, — вновь чуть заметная улыбка тронула ее губы, — танцую.

Она не походила на танцовщицу. Во всяком случае, не на балерину. Но что бы она ни делала на сцене, мне бы это наверняка понравилось.

Глядя на Маю, я припомнил поразившее меня удивительное свойство ее лица. Некрасивое, оно было приятно спокойным, в нем проглядывала диковатость, как если бы спокойная поверхность скрывала примитивные эмоции, которые притягивали к ней внимание, будили воображение, вызывали скорее любопытство, нежели распутные мысли о том, какой она могла бы быть в постели. Она заставляла думать о мерцающем свете и грохочущих барабанах во влажных джунглях, и место ей было в этих джунглях. «Вот что, — подумалось мне, — проглядывает в ее лице: она не кажется достаточно цивилизованной».

Во время нашего разговора меня поразил ее голос. В нем чувствовалась большая сила, но звучал он сдержанно, как шелест ветра в высокой траве. Это был задушевный голос, который, хотела она того или нет, звучал как еле слышное приглашение. Она уже все сказала, ответила на все мои вопросы и теперь скромно сидела, глядя на меня. В этом не чувствовалось никакого бесстыдства или вольности. Просто я был там, и она разговаривала со мной и смотрела на меня. Вот и все. Однако это смущало. Ее спокойный взгляд вызывал желание оказаться в темноте, чтобы не испытывать легкого беспокойства, которое он вызывал. И это была вторая причина, по которой мне хотелось задернуть шторы и погасить свет.

Я вдруг сообразил, что мы пялились друг на друга уже две или три минуты, не говоря ни слова. Между нами возникло нечто темное, тяжелое, стихийное, от чего, казалось, воздух в комнате сгустился, и стало трудно дышать.

— Мне пора идти, — сказал я. — Вы не могли бы вспомнить еще что-нибудь, что помогло бы мне найти Айрис.

— Нет, ничего.

Я встал:

— Спасибо за информацию. Она может пригодиться.

— Держите меня в курсе. Я постараюсь сделать все, что могу. — Она заколебалась. — Видите ли, мистер Скотт, мы очень дружны с Айрис.