И лёд, и пламень...
Шрифт:
Я встаю и иду. Не знаю куда и зачем. Просто понимаю, что-то изменилось.
Глава 24
По дороге из аэропорта прошу водителя свернуть к цветочному магазину за букетом для Ольги.
Больше месяца по возвращению девушки из ее личного ада Котёна живет со мной в доме моих родителей. Так случилось, что мать с отцом расстались через несколько дней после освобождения Ольги и Кэти. Каждый из них сделал свои выводы и принял свое решение. Я не вмешивался. У меня самого в жизни поселился бесконечный треш.
Мое решение перевезти девушку после госпиталя именно в дом, а не в городскую квартиру, принимаю, исходя из реалий. Израненную спину
После выписки уколы, подавляющие нервную систему, рыжуле отменили. Настроил себя на позитив, который пока отсутствует.
Боясь, что она выйдет в окно, или, не дай Бог, что-нибудь ещё с собой сотворит, поселил Котёну на первом этаже, приставил дневную помощницу, ночную сиделку и охрану. Пригласил именитого психиатра. Он каждый день работал с девушкой, но свет в конце туннеля все еще не появлился...
Ольга наглухо закрыла себя от других. Молчала. Днями сидела раскачиваясь и уставившись в одну точку. Ночами практически не спала. Если и засыпала, то во сне кричала и металась так, что сиделка с ней не справлялась.
Я вынужден бежать в ее комнату, хватать в охапку, ложиться и прижимать девушку собой, заставляя дышать со мной. Иной раз, когда не могу справиться с ее агонией, встаю вместе с ней под холодный душ. Ольга только так затихает. Потом я растираю полотенцем ее израненное тело, жалею, что не могу вылечить и согреть ее душу. После таких приступов девушка впадает в транс и становится безвольной оболочкой. С ней можно было делать все, что душе угодно.
Если бы захочу вступить с ней в связь, то девушка даже не сможет оказать мне сопротивление.
Однажды, так я так увлекаюсь, растирая Ольгу, что ловлю себя на том, что ласкаю ее. Одной рукой нежничаю с розовыми сосками ее аппетитной полной груди, а другой глажу половые губки и отзывчивый бугорок. От своих действий я сам нахожусь на краю пропасти. Ольга течет, нежно рвано постанывает. Вдруг задрожит и бурно кончает. Через мгновение я и сам изливаюсь на свой живот.
Когда это осознаю, мне становится чертовски стыдно. Потому как то, что сделал, в принципе, равносильно насилию. Я не должен себе такого позволять.
– Ну вот и приплыли, - с горечью произношу я.
– Так не долго и самому поехать крышей. Все, нужно организовать для себя командировку. Хоть какое-то время побыть в дали от этого безумного соблазна.
Решаю. Делаю. Звоню Хамдану, сообщаю, что приеду в Оман проверить филиал. Последние дни до моего отъезда глаза Оли становятся более осмысленными. А может мне так хочется об этом думать.
Уезжая, решаю по возвращению отправить девушку на дальнейшую реабилитацию в медицинское учреждение закрытого типа и вызвать ее родителей. Теперь уже, когда некоторая шумиха от похищения, утихла, им точно можно приехать. Родители бомбили Ника звонками. Семья хотела забрать девушку домой. Препятствовать ни Ник, ни я им не можем. Может и это и хорошо, что родные заберут Ольгу. Может с ними, в кругу родных людей, она быстрее придёт в себя.
Неожиданно после моего отъезда звонит Йосиф и сообщает, Ольга начала говорить. Пока одно слово "Саша". Но и это радует! Еще она сделала мой портретный набросок. Вчера выразила желание выйти на улицу. Во время прогулки заинтересовалась лошадьми у конюшни. Одного коня долго гладила и ласкала. Потом, увидев байк, проявила интерес к нему. Села на мотоцикл, выполнила совершенно осмысленные движения. По словам врача, дело сдвинулось с мертвой точки, психика стабилизируется и возвращаются прежние реакций.
Сегодня утром Татьяна прислала смс:"Ольга подошла к роялю. Произнесла слово "можно?"
По приземлению в Хитроу я звоню домой. Начбез докладывает: девушка
уже почти 8 часов играет на рояле. Перерыв был сделан по принуждению Йосифа. Во время краткого отдыха психиатру удалось вывести ее на прогулку и покормить.После услышанного я еду домой в состоянии странного смятения. Зайдя в холл, бросаю пиджак, спрашиваю про Олю.
– Гораздо лучше. Удалось на ужин оторвать от рояля. Потом она пошла в душ. Отказалась от помощи. Сказала: "Сама". Говорить стала больше, но односложно. Играет только, что сейчас, - поясняет Татьяна.
По всему дому разносится напряжённая музыка Бетховена. Не желая нарушать ее внутренний покой, я иду сначала к себе принять душ и переодеться. Все это время музыка звучит. У меня прямо горит, как хочется увидеть Котёну. Закончив свои дела, иду на террасу, где Ольга лечит свою душу. По дороге музыка неожиданно оборвалась. В груди у меня сжалось, я ускоряю шаг.
Глава 25
Дойдя до террасы, застываю в проёме двери. Открывшаяся взору картина, от ее утонченного эротизма, захватывает и парализует…
Ольга в моей белой рубашке, надетой на голое тело и застегнутой всего на несколько пуговиц, сидит за черным роялем. Ворот ассиметрично распался, оголяя лебединую шею и алебастровое плечо. Тело девушки с мягким изгибом в пояснице держит идеальную вертикаль горделивой осанки. Шикарные ноги под правильным углом размещены внизу, а маленькие для ее роста ступни легко касаются рояльных педалей. Ее восхитительные кисти с изящными длинными пальцами нервно подрагивают на клавишах. Полная грудь с острыми сосками вздымается под тонкой тканью. Лицо - напряжённо и сосредоточенно, аккуратный носик вздёрнут, голубые глаза обращены внутрь себя, пухлые, влажные алые губы приоткрыты. Воздух вокруг девушки за роялем висит ощутимой живой материей, окутывая их прозрачной вуалью. Мгновение, и картина взрывается осколками, распадаясь на пазлы под стремительным единым движением, переданным нервным импульсом мозга телу, ногам, рукам, пальцам, клавишам, струнам. Мощный звук ударяет в воздух, стекла, стены террасы. Получив удар этой энергетики, я испытываю чувственный восторг и дикое возбуждение.
Моя рыжуля никого не замечает, играет отчаянно на разрыв. Тихо сажусь в кресло, боюсь испугать девушку или даже не так, боюсь спугнуть, процессы, происходящие в её голове, а может и в ее душе. Оля отчаянно играет, я наблюдаю и любуюсь.
В какой-то момент проваливаюсь в воспоминания передачи денег и освобождения заложниц. К сожалению, и мы, и служители закона, решив задержать хоть кого-нибудь из похитителей на месте закладки, лоханулись. Вспоминать об этом тяжело, и уже не хочется, потому что эта оплошность едва не стала причиной гибели девушек. Хорошо, что сотрудники частного агентства сработали оперативно, и Олю с Кэти успели найти.
Уже при выполнении операции по освобождению полицейские и сотрудники агентства действовали на редкость слаженно и чётко.
Первым в одной из комнат обнаружили мертвое тело одного из похитителей. По заключению патологоанатома смерть наступила в результате артериального кровотечения из поражённой выстрелом конечности. Если бы подельники погибшего отвезли раненого в госпиталь, то он бы остался жив. Ну, как говорится, собаке собачья смерть.
Девушек долго не могли найти. Практически разрушенное здание оказалось постройки начала 19 века без внешнего подвального цоколя. Внутри вход в помещение похитители предусмотрительно закидали всяким хламом. И еще гробовая тишина. На призывы никто не отвечал. И только найдя вход и попав в подвал, стала понятна причина молчания похищенных. Уходя нелюди, предусмотрительно сделали своим жертвам уколы наркотического препарата. Обе девушки находились в состоянии обморока.