И невозможное вожможно

— Ты что, мальчик? Ждешь кого-нибудь?

— Примите меня в школу!— вместо ответа невнятно произнес я.

Учительница, не разобрав мою речь, внимательно посмотрела на меня.

«Не понимает. Как же ей объяснить?»

— Александра Ивановна! А что он так говорит?.. Почему так чудно ходит?..— посыпались вопросы.

— Идите, ребята, играйте,— спровадила их Александра Ивановна и спросила меня: — Как тебя звать?

— Валерий Завьялов... Все меня сперва не понимают, а потом привыкают... Возьмите меня в школу!..

— В школу, Валерий, принимает директор!— помолчав, ответила учительница.— Сейчас его нет. Пусть вечером мама зайдет к нему.

— А если он н-не при-имет?— с трудом проговорил я.

— Тогда приходи ко мне,— после некоторого колебания решительно сказала она.

Директор школы, темноволосый плечистый мужчина, оглядев меня с ног до головы, перевел взгляд на мать и приглашающим жестом указал ей на стул.

— Слушаю вас!

— Пришла о нем вот поговорить,— кивнула мать на меня,— в школу просится.— И рассказала мою историю.

Директор долго молчал.

— Тяжелый случай,— наконец отозвался он.— А муж на фронте?

— С первых дней добровольцем ушел.

— Трудно вам с больным ребенком!— посочувствовал директор, искоса поглядывая на меня.— Скажу сразу: заниматься в общей школе он не сможет... Да и, откровенно говоря, ни один учитель не согласится учить его... Представьте себе, вызовут его отвечать, дети начнут смеяться. Что получится в классе?..— Директор встал, давая понять, что разговор окончен.

— А Александра Ивановна ведь обещала,— тянул я, но ответа директора не услышал: мать вывела меня из кабинета.

На другой день, никому не сказав, я снова пришел в школу.

Пробравшись на цыпочках в пустой класс, сел за парту. Больше всего мне понравилась блестящая черная доска. Я подошел к ней и начал старательно выводить мелом буквы, да так увлекся, что не заметил, как в класс вошел мальчишка.

— Зачем доску пачкаешь?— набросился он на меня,— Что тебе тут надо?

— Я учиться пришел,— прошептал я.

— Чего-чего?

— Учиться пришел.

— А что ты так непонятно говоришь?

— Болен я.

В класс между тем входили другие ребята. Они с любопытством смотрели на меня.

— Да это же Валерка Завьялов, двоюродный брат Верки Шепановой. Он вчера к Александре Ивановне приходил,— затараторила девчонка с голубым бантом в косе.

Прозвенел звонок, и все заняли свои места. А я стоял посреди класса и не знал, что делать.

Вошла учительница.

— Александра Ивановна, директор не принял,— произнес я, с трудом сдерживая слезы.

Учительница помедлила с ответом, а потом, оглядев класс, сказала:

— Сядь к Сазонову Вите,— указала она парту, где сидел тот самый мальчишка, который первым вошел в класс. Я направился к нему.

— А что это он так чудно ходит?— хихикнул кто-то. Послышался шумок,

— Климкин, встань! Ты что, никогда больных не видел?

Климкин встал, засопел и опустил голову.

— Садись. И чтобы это было в последний раз!..

Дома после ужина мать принялась за шитье, я за уроки, а бабушка занялась домашними делами. Уже смеркалось, когда к нам постучались.

— Здравствуйте, я Максимова, учительница вашего сына.

— Александра Ивановна! Проходите, пожалуйста!— засуетилась мать.— Я сама собиралась к вам зайти, да вот поздно с работы прихожу: фронтовой заказ выполняем!

— Какое имеет значение, кто к кому пришел? Вот мы и познакомились!— ласково ответила учительница.

Они прошли в соседнюю комнату. Дверь была полуприоткрыта, и я услышал рассказ учительницы о том, как я просился в школу.

— Мне так его жалко стало...

Потом голоса стали тише.

— Разве от судьбы уйдешь?— с горечью произнесла мать.

— Уйдем!— уверенно ответила учительница.

— Уж и не знаю, как вас благодарить...— начала было мать, но Александра Ивановна прервала ее:

— Ну зачем вы об этом? Учиться он хочет, а это главное.

— Желания-то у него хоть отбавляй,— вздохнула мать.— Да вот руки и речь...

— Речь и руки нам, правда, мешают,— согласилась учительница,— но попробуем. А где Валерий-то?

— Я здесь, Александра Ивановна!— отозвался я, входя к взрослым.

— Ну-ка покажи свои руки! Видите, как они нас не слушаются,— говорила она, ощупывая их.— Но мы их заставим. Не может быть, чтобы мы с ними не справились… В Загорск съездим на консультацию... К невропатологу... Сегодня пятница... Вот в следующую пятницу после уроков и поедем!..

В Загорской больнице минут сорок ждали приема. И вот нас пригласили в кабинет врача.

Александра Ивановна присела на предложенный ей стул и протянула доктору выписку из истории болезни.

— Что беспокоит сына?— спросил тот, прочитав выписку.

— Это мой ученик,— пояснила Александра Ивановна.— Невнятная речь и скованность движения рук мешают мальчику учиться. Чем можно помочь?

— Думаю, прежде всего лечебная физкультура,— отвечал врач,— неплохо бы, конечно, заняться с логопедом. Но в селе такого специалиста не найти.

— Попробую сама.

Врач с уважением посмотрел на учительницу. Затем, помедлив, достал из шкафа и протянул Александре Ивановне книгу.

— Возьмите. Это пособие для логопедов.

На следующий день после уроков Александра Ивановна велела мне задержаться.

— Будем исправлять речь,— сказала она, когда в классе мы остались одни.— Прежде всего, какие буквы ты не выговариваешь?

— С, Р, Л.

— С Л, пожалуй, и начнем. Первые упражнения такие...

И началась тренировка. От напряжения болели челюсти и язык. Но я не жаловался. Мне очень хотелось, чтобы люди понимали меня.

— Валера, ты не устал?— спрашивала учительница.

— Нет, что вы, Александра Ивановна!

Занятия продолжались. И так ежедневно. А месяца через четыре я читал вслух стихотворение Пушкина «У лукоморья» и вдруг почувствовал, что выговариваю букву Л, которую раньше не мог произнести.