И они построили волшебный дом. Повести, рассказы, сказки
Шрифт:
— Этого мальчика звать Сашей, — сказала Анюта, когда они поднялись на большую стеклянную террасу. — А эту собаку — Кузькой. Она без породы, но очень-очень умная, почти как эрдельтерьер…
А тётя у Анюты была точь-в-точь как сама Анюта. Тоже с блестящими чёрными волосами, тоже с весёлыми глазами-щёлочками, и глаза у неё тоже были вроде чёрных угольков.
— Сейчас клубнику дам, — сказала Анютина тётя. — Сейчас будете клубнику есть…
— А Кузька клубнику не любит, — сказал Саша.
— А котлету?
— Котлету любит.
— Тогда он
Кузька завилял хвостом. Понял: котлета для него!
И вот они все сидят за круглым столом, перед каждым тарелка с клубникой, а Кузька с аппетитом уплетает котлету.
А тем временем бедная Сашина бабушка всё искала, всё звала своего Сашу. Бегала по саду. Даже поднялась по крутой лесенке на чердак, хотя ей было очень трудно. Потом побежала к той калитке, которая выходила на поле. Но калитка была закрыта на крючок. Значит, никуда он не уходил.
— Саша, Сашенька, Сашурик… — ещё раз слабым голосом позвала бабушка. — Кузька…
Нет, никто, никто ей не откликнулся. И Кузька не залаял.
«Что мне делать?» — подумала бабушка, присела на ступеньку террасы и стала краем передника вытирать влажный лоб. И тут она услыхала: калитка распахнулась, и весёлый папин голос крикнул:
— Шушарик, я приехал! Пошли разгружаться…
Когда папа увидел бабушку, непохожую на саму себя, он даже немного испугался:
— Что случилось? Где Саша?
— Он пропал… — сказала бабушка. — И Кузька тоже…
История седьмая
О том, как у папы начался отпуск
У папы начался отпуск, конечно, он мог бы приехать накануне вечером, но решил по-другому.
Рано утром, ещё до отъезда, он отправился в магазин строительных материалов. Раз он обещал Саше, когда начнётся отпуск, они возьмутся за постройку дома, то первым делом надо было запастись и тем и этим, короче говоря, всем, что им понадобится.
Папа ничего не любил делать спустя рукава: дом должен быть основательным, построенным по всем правилам!
И теперь он шёл со станции весёлый и довольный, хоть рюкзак за спиной был изрядно тяжёл. Ничего не поделаешь — пришлось тащить на себе и несколько банок с красками, да ещё гвоздей, да ещё кое-какую мелочь, которая всегда пригодится в хозяйстве. Дом у них будет голубой, решил папа, а крыша красная. Впрочем, как захочет Саша, — может, и наоборот: дом красный, а крыша голубая… Пока об этом рановато думать, построить надо.
Он представлял себе, как откроет калитку, как крикнет громко на весь сад: «Эге-ге, мальчик, где ты? Пошли разгружаться!..» Он представил себе, как навстречу ему выбегут Сашенька со своим верным Кузькой, и как у Саши будут блестеть глаза, и как Кузька будет взахлёб лаять, и оба они будут рады, что наконец-то, наконец-то у него, у папы, начался отпуск. И как хорошо, что и у мамы на этих днях тоже начнётся отпуск. И у старшей дочки остались считанные деньки до окончания занятий. Десятиклассница!
А давно ли была такой же малышкой, как Сашурик… И вся семья соберётся вместе. Отлично!Ну и жарища!.. Солнце уже высоко и припекает будь здоров. Вот и пришёл. Вот и забор их сада, калитка. А поверх забора, будто в саду уже тесно, выплёскивается буйная зелень листвы. Сейчас он войдёт в их душистую тень.
Открыв калитку, папа крикнул самым весёлым и самым громким голосом:
— Шушарик, я приехал! Пошли разгружаться…
Но удивительное дело — никто не кинулся его встречать. Кузька не залаял. Было тихо, будто в саду никого, ни одного человека.
Быстрыми шагами папа направился к дому и увидел: на ступеньке террасы сидит вконец расстроенная бабушка. Сидит, передником утирает лоб, глаза. Неужто плакала?
Папа сразу испугался:
— Что случилось? Где Саша?
Тут вдруг бабушка жалобно всхлипнула:
— Пропал… Звала его, звала… Нигде нет.
— Гм — проговорил папа и, немного подумав, прибавил: — Не надо расстраиваться… Сейчас приведу домой нашего озорника. Они где-нибудь недалеко…
Скинув со спины рюкзак с красками, гвоздями и всем остальным, папа спросил бабушку:
— Через ту, заднюю калитку, которая за бузиной, он не мог уйти?
Бабушка даже немного растерялась:
— Не знаю. Я совсем забыла, что у нас есть еще одна калитка.
— Тогда всё ясно!
И папа направился прямо в тот самый дальний угол сада где была не видная за бузиной калитка.
Так и есть: калитка — настежь. А пройдя несколько шагов, папа увидел другую калитку, которая была в заборе соседнего сада. И та калитка тоже была распахнута.
Всё было яснее ясного, и папа направился в чужой сад, где обязательно должен был находиться его сын.
И пяти шагов не успел сделать, как ему навстречу выскочил весёлый-развесёлый Кузька. И запрыгал вокруг папы, и завилял хвостом, ну просто не помня себя от счастья.
— А Саша где? — строго спросил папа.
И Кузька, визжа и захлебываясь лаем, воскликнул: «Да на террасе же он, ест невкусную клубнику! А я только что съел очень вкусную котлетку».
И он повёл папу по дорожке к стеклянной террасе.
— Прошу прощения, — сказал папа, поднимаясь по широким ступеням, — не здесь ли мой пропавший сын?
— Я здесь! Я здесь! — закричал Сашенька. — Я — вот он. Я ем клубнику из Душанбе… Ты как узнал, что я здесь.
— Кузька сказал, — ответил папа.
— Очень умная собака, — проговорила чёрненькая девочка с глазами-щёлочками, в которых весело блестели чёрненькие угольки. — Только жаль, что он не эрдельтерьер…
Весь рот у девочки был алый от клубники. А у Саши даже на щеках розовели клубничные пятна.
Навстречу папе из-за стола поднялась женщина, очень похожая на чёрненькую девочку.
— Очень рада, что Анюта познакомилась с вашим мальчиком… Она так скучает одна. Садитесь, пожалуйста. Я вас тоже угощу клубникой… Только вчера прилетела самолётом из Душанбе… Там наша родина.