И опять Пожарский 6

В итоге они набрали десять мешков с золотыми и серебряными предметами в соборе, надо же было делать вид, что они простые английские грабители. Только Пётр Дмитриевич ведь их не за лампадками и подсвечниками посылал, посылал за Терновым венцом. Получается, что одно из четырёх поручений князя Пожарского они не выполнят, а оно как бы и не главным было. Хорошо, что хоть Риза Спасителя оказалась именно там, где ей и положено. Санька сначала и на Мишеля злился, даже врезал ему сгоряча. Только потом понял, что не знал ведь де Нойрей, зачем они собираются ограбить Нотр Дам. Как выяснилось, он думал, что этим они хотят выманить туда кардинала. Кардинала вместе с отцом дю Трамбле они застрелили. Крепость и городок Аржантёй – северо-западное предместье Парижа ограбили и в Реймсе не должны оплошать. А что делать с первым заданием?

Санька потом, когда уже отошёл от гнева неправедного и попросил прощения у Мишеля, порасспросил его про эту Сент-Шапель.

– Да, вы самоубийцы что ли? – схватился за голову командор.

– Всё так плохо? – приуныл лейтенант Гамов.

– В сто раз хуже. Это же бывшая резиденция короля, теперь Дворец Правосудия и тюрьма. Там рота мушкетёров, швейцарцы, гвардейцы кардинала и с сотню дворян умеющих владеть шпагой. Вы что вдесятером полезете на несколько сотен вооружённых и неплохо обученных воинов? – выпучил глаза француз.

Понятно, что один на один его десяток много французов уложит, даже с сотней, поди, справились бы, пусть и с потерями, но с четырьмя сотнями.

– А если ночью? – не унимался Санька.

– Хоть ночью, хоть днём, хоть утром, хоть вечером, что хотите, делайте, только без меня. У меня дети, жена, да и просто пожить хочется, – махнул рукой Мишель.

Ладно, подумать надо. Пока вон Реймс уже недалече. Мысли же ни как не желали переключаться на ограбление монастыря в местечке Отвильер в Шампани, в окрестностях города Реймса в котором хранятся мощи святой равноапостольной царицы Елены. Всё возвращались и возвращались в Париж. Ну, положим, он возьмёт охранников с монетного двора и банка «Взаимопомощь». Человек десять можно набрать. Только русских если брать. Так-то теперь там уже в основном сами французы обученные вершиловцами справляются. Только кишка, скорее всего, тонка даже у обученных французов напасть на резиденцию своего короля. Нет. Что десяток, что два десятка, лезть дуриком напролом нельзя. Ведь ещё и выбираться потом с этого острова надо. Думать надо. Эх, попадётся ему ещё под руку тот, кто обманул Петра Дмитриевича. Расплата грядёт неминучая.

Событие десятое

Иван Пырьев тихо сатанел. Да и громко тоже сатанел. Мог бы и громче, но голос сорвал. И как это Пётр Дмитриевич за саблю не хватается? Граф Пырьев уже два раза чудом, что не зарубил одного голландца и одного своего русича. В последний миг отводил саблю. После этого он её перестал с собой брать. С кем тут воевать – остров. Нет, если в целом посмотреть, то всё вроде бы и не плохо. Дома строятся, форт практически достроен, с индейцами торговля налажена, пшеницу, рожь и ячмень посеяли, да и колосятся уже, явно теплее здесь, чем в Нижнем. Сатанел Иван Пантелеймонович Пырьев-Делаверский от помощников. Вроде бы объяснишь им, что и как делать, а они послушают, покивают и сделают по-своему. Зачем? Почему? Сказал посреди каждого дома строить печь голландку. И что? Построили какую-ту громадину на половину дома.

– Что это?

– Печь, у нас в Нижних Землях в богатых домах такие ставят.

– А я что сказал делать?

– Печь как в Голландии.

Тогда почему Пётр Дмитриевич замечательные круглые печи «голландками» называет? Пришлось брать пару русских, что прибыли из Вершилова и самим с помощью немецких, французских и голландских печников строить обычную для Вершилова печь. Они там в своих Нижних Землях из-за войны, что уже больше полувека идёт, видно, совсем друг с другом не общаются. Иван подружился с военным инженером Крейном Фредериксзоном ван Лоббрехтом и тот вечерами за чашкой местного травяного чая рассказывает про свою родину. Там сейчас всё перемешано, часть провинций всё ещё под испанцами, часть объединилась в Республику, на части война идёт. Это же надо, больше пятидесяти лет люди за свою свободу борются. Молодцы, упёртые ребята. Скорее всего, такие печи строят в тех провинциях, что сейчас входит в Испанское королевство.

С банями ещё хуже. Отдал приказ рядом с каждым домом строить баню с печью, что топится по белому и каменкой. Смеются.

– Кто же в них будет мыться? – второй директор Вест-Индской компании Виллем Верхюлст прикрыл ладонью улыбку.

Пришлось взять за шиворот этого «весельчака» и встряхнуть.

– Вы знаете, что тиф, чуму и прочие болезни передают вши. А этих вшей по вашей Европе разносят крысы, с которыми вы не боретесь. Вшей не прожариваете, сами не моетесь, кошек истребили. Варвары! Дикари! Баня должна быть у каждого дома и каждый человек в Санкт-Питер-Бурге должен не реже одного раза в неделю мыться и все вещи прожаривать в бане, а потом стирать с мылом. Я буду ходить и проверять. Найду вшивого, который соврёт, что в баню ходит, на первый раз отрежу ухо, на второй охолощу. Ясно!

Притихли «весельчаки». Только чувствовал Иван, что пару ушей однозначно придётся отчекрыжить. Европа, блин, просвещённая. Неучи чумазые.

Вообще, с переселенцами графу явно не свезло. Один всего плюс, все протестанты: и немцы, и французы, и голландцы. Хоть на религиозной почве не собачатся. Зато грамотных почти нет. Докторов нет, а судовой доктор с «Принца» в медицине хуже любого вершиловского пацана понимает, только клизмы умеет ставить, да раны прижигать. Первым своим указом Иван велел школу строить по подобию той, с которой в Вершилово начинали. На первое время пойдёт, а там дальше будем нормальную, каменную, строить. Сейчас трое выпускников седьмого класса уже с семилетками занимаются. Тоже «просвещённые» сначала заартачились. Как это всех детей на целый день от хозяйства оторвать? Пришлось скрипнуть зубами и напомнить про «ухи». Почему всё приходится заставлять делать? Ведь для них же, как лучше стараешься. Понимал теперь Иван, как тяжело было малому княжичу Пожарскому строить теперешнее Вершилово. У него хоть есть пример перед глазами, а Пётр Дмитриевич всё с нуля начинал. Ничего! Как любит говорить Пожарский: «Мы построим коммунизм в отдельной деревне». Коммунизм – это когда все вместе на одну цель трудятся и потом все доходы по-честному на всех делят.

Глава 2

Событие одиннадцатое

Подводная лодка в степях Украины геройски погибла в воздушных боях, в не вырытых ещё шахтах Донецка.

Князь Пётр Дмитриевич Пожарский меньшой сидел в личных покоях митрополита в Киево-Печерской лавре и смотрел с улыбкой на двух с половиной запорожских гетманов. Улыбка была не с радости, и не смешно ему было ни сколько. Страшно было. Гетманы хотели сбросить панов и ляхов. Самостийности хотели. Сами хотели стать панами и ляхами. Ну, не ляхами, а шляхтичами. Ссуки! Ничего за четыреста лет не изменилось. Вернее, наоборот, за четыреста лет ничего не изменится. Эти олигархи хотят сами народную кровь пить. Сейчас им ляхи с литвинами мешают, потом будут мешать москали.

Когда это началось? Ярослав Мудрый виноват? Он разделил огромную непобедимую страну между сыновьями на удельные княжества, и они начали усобицу, которая уже никогда не закончится. Мудрый? Понятно, что любой отец хочет оставить сыновьям квартиру и приличную работу. Княжеский терем – не худший вариант. Только нельзя путать свою шерсть с государственной. Тебя поставили страной управлять, а ты её сыновьям раздарил. Много надо мудрости. Теперь-то, что делать. Не гетман польный Станислав Конецпольский враг. Вот они враги сидят напротив. Уже шкуру делят.

Два с половиной гетманов было по той причине, что гетман Дорошенко застрял пока в Крыму и послал вместо себя в Киев на «слёт» будущих олигархов полковника Микулу Грызло. Самое интересное, что грызться между собой гетманы не собирались. Сейчас «клятые москали» побьют «курву польску» и братва поделит между собой многомиллионный народ. Всех ляхов на кол, а имения раздать старшине казацкой. А что делать с теми старшинами, что перешли в католичество, и сейчас за ляхов будут биться, ну или в сторонке постоят, посмотрят, куда кривая вывезет?

– Та, хай, назад перекрестятся!

– А кто не захочет?

– Та, дурней немае!

– А если найдутся?

– Тоди на кол.

«Москаляку на гиляку». Знакомо. И «Волынская резня» предстоит, на триста с лишним лет раньше. Это уже не русские люди. Это хохлы. Ещё нет этого понятия, ещё нет понятия «Украинец», они называют себя русскими, но они не русские. Почти триста лет польско-литовского владычества коренным образом изменили людей. Вся казацкая старшина спит и видит, как станет шляхтичами и хлебнёт, наконец, вольностей полным горлом.