И опять Пожарский. Тетралогия

Доротея Августа должна приплыть в Ригу на корабле, а в Риге пересесть на лодью и подняться по Западной Двине до Витебска. До Полоцка принцессу будет сопровождать польский королевич Владислав, а после до Витебска к эскорту присоединятся и пять лодей с русскими князьями. Королевич будет сопровождать датскую принцессу и дальше, до самой Москвы. Только дальше уже до Смоленска, а потом и до столицы, Доротею Августу повезут в карете. Бояре о той карете говорили с придыханием. Таких всего две в Москве, одна у патриарха Филарета, вторая у Государя. Сделали чудесные кареты, понятно, в его вотчине Вершилово. Все четверо думцев сразу же обратились почти хором к Дмитрию Михайловичу, замолвить за них словечко перед сыном, и изготовить и им такие парадные выезды.

Дмитрий Михайлович пробубнил, что-то себе под нос и князья расценили это как согласие, сразу перестали нос задирать. Князь Пожарский вообще поражался, как себя поставил его старший сынок. В свои неполных восемнадцать лет он был на три головы выше по чину любого окольничего. Ему не нужно было сидеть в Думе и прозываться боярином. Он делал практически, что хотел, и всегда имел поддержку царя и патриарха. Эти четверо родовитых и на самом деле уважаемых бояр просто боялись напрямую обратиться к Петруше. Тот ведь может отказать, а это такой удар по чести. И ничего они с ним сделать не смогут. Не просто руки коротки, а как сам Пётр выражается "в носу у них не кругло". Они даже пожаловаться Государю не смогут. Все помнят, чем дело с Колтовским закончилось. Откуда, что взялось? Был пацан пацаном и вдруг третьим лицом в государстве стал. И при этом, ни каких чинов. А деньжищ сколько! Пётр, как и обещал, все деньги затраченные на польскую войну Дмитрием Михайловичем, вернул, да ещё и сверх того подарков наприсылал. Он, поди, ту Речь Посполитую и купить может. Там ведь королей выбирают, а Сигизмунд уже не молод. Шляхта же того на трон позовёт, кто больше вина ей поставит. Только это Петру не надо, и боярства не надо. Ему нужно, как он сам сказал, Русь с колен поднять и самой богатой и сильной страной сделать. Он вон захотел и половина Европы уже сквозь зубы, но "империей" Русь кличет. Не понимал Дмитрий Михайлович сына и побаивался. Нет, вреда Пётр, ему ни какого не нанесёт, наоборот порвёт любого за него. Только страшновато перед людьми. Кого вырастил, да воспитал?

Полоцк, взятый почти без боя, сильно не пострадал от войны, немного опустел, часть шляхты подалась в Речь Посполитую, зато освобождение всех новых земель на два года от налогов заметно оживило торговлю и ремёсла. И польская речь слышалась не редко. Не все уехали. Отличался Полоцк от других русских городов, каменных домов побольше, да мастерских, крыши вон на многих домах крыты черепицей. Ничего, вот со шведами управимся, вернём земли, что по Столбовому договору эти ненасытные к себе прирезали и можно будет и правда Русь обустраивать, дороги строить, производства налаживать. Есть, конечно, ещё крымчаки с их регулярными опустошительными набегами, но за последние два года Государь много денег тратит на обустройство засечной черты, а по мере развития торговли и ещё больше денег в казне будет. А, может, Петруша, что посоветует Михаилу Фёдоровичу, как с погаными бороться. Эх, быстрее бы свадьба уж, хоть на ней с сыновьями повидаемся. Государь написал в письме, что всех трёх сыновей его на свадьбу пригласил. Может Пётр и недавно родившегося внука привезёт.

Событие седьмое

"И нет нам покоя ни ночью, ни днём", кажется из "Неуловимых мстителей". Пётр третий день бегал по селу Вершилово и всё равно никуда не успевал. Всем он нужен, все дела без него встали. А по ночам не даёт спать маленький Димка. В этом мире на него орать может, поди, только он, ну и царь батюшка, пожалуй. Вот Дмитрий Петрович за всех и старается. Всё, хватит, натерпелись, завтра переезжаем во дворец. Ну и что, что из почти пятидесяти комнат сорок пять, не готовы, четыре ведь есть. Шутка. На самом деле все западное крыло полностью готово. В центральной части осталось повесить картины, да вазы с бюстами расставить. А вот в восточном крыле продолжают настилать паркет и оббивать тканями стены, шумно всё это проделывая. Только днём он носится по Вершилово, а по ночам строители не работают. А Димка кричит громче строителей. Да, и не долго осталось, обещали за неделю всё закончить.

Вчера Пётр после нокаута математикам сам получил по полной. Французы приехали и уже две недели ждут, когда мальчиш-кибальчиш выдаст им страшную тайну изготовления фарфора и цветного стекла.

– Завтра.

– Что завтра?

– Завтра пойдём на производство, и я вам всё покажу. А потом будете пробовать сделать сами, и как получится, поедете домой, - Пётр смотрел на месье Женю и оценивал противника.

Скорее всего - иезуит. И работает и на правительство Франции и на орден. Только ребята есть одно но, я из ГРУ. И ещё меня нельзя купить, я сам кого хочешь куплю. Что гадать, проверим.

– Месье Женю, а вы не хотели бы стать тройным агентом?
– разговаривали они тет-а-тет, товарищ отлично знал немецкий, а Пётр за последние четыре года постарался всё же привести свой хохдойче до соответствия современному верхнесаксонскому диалекту.

– Как это?
– Изобразил полное непонимание француз.

– Я не имею ничего против иезуитов. Если вы здесь уже две недели, то должны знать, что среди учёных, перебравшихся в Вершилово, есть представители вашего ордена, - князь специально говорил это медленно, почти по слогам и смотрел на руки месью.

Это в книгах смотрят в упор, в глаза, а генерала Афанасьева учили там, где надо. Смотреть нужно на руки, они человека всегда выдадут.

– Я не понимаю, причём здесь иезуиты, но выслушаю ваше предложение, - а пальцы-то в кулаки сжались.

– Вот и хорошо. Предложение моё такое. В Европе много университетов и просто больших городов, в которых есть типографии. И я уверен, что орден отслеживает все книжные новинки. Мне бы хотелось, чтобы все они попадали в Вершилово. Это первое. Второе посложнее. Среди этих новинок полно мусора и повторений, кроме того меня не интересуют авторы богословских трактатов. Меня интересуют настоящие учёные. Кто-то должен сделать анализ напечатанных за год книг, отсеять плевела и найти те самые зёрна мудрости. Третье ещё сложнее. Нужно встретиться с этими подвижниками и уговорить их переехать в Вершилово. И четвёртое, нужно помочь им целыми и невредимыми, желательно вместе с семьями, добраться до вожделенной Пурецкой волости, - князь продолжал смотреть на руки француза.

Ни каких сомнений, он иезуит, и не из простых. Какой ни будь магистр. Для него было возможно выполнить эти четыре условия, пальцы дёрнулись только на слове "уговорить". Или не хочет, или просто против этого.

– Это огромная работа, ваша светлость. И мне не понятно количество возможных переселенцев. Кроме того не совсем понятна цель. Лучшие уже у вас и продолжают прибывать, - иезуит был не прост.

– У меня даже в Вершилово уже не хватает учителей для школ, а ведь я отвечаю ещё за несколько городков, там тоже есть дети и их нужно учить, кроме того наука не стоит на месте она развивается, появляются новые имена, хотелось бы этих умников заполучить в свой удел, - вспомнил Пётр Пушкина.

– Мне показали ваши школы и учебники. То, что творится в вашем, князь, уделе не подаётся осмыслению, дети в двенадцать лет у вас изучают то, чего не преподают ни в одном университете Европы, я сам окончил университет в Пизе, знаком с Галилеем и профессором Кастелли, но ваш новый учебник физики просто не понял. Я заканчивал богословский факультет, но ходил на лекции этих профессоров, тем не менее, вынужден признать, что сейчас ваши дети изучают то, чего не знают в Европе и даже о многом не догадываются. А что вы можете предложить за мои услуги по вербовке новых учителей для ваших школ и собирание библиотеки, - теперь изучающе смотрел на Петра месье Женю.

– А просто деньги вас не интересуют?
– ну, начать нужно с простого.

– Деньги интересуют всех и всегда. А что вы скажите, если в вашу школу поступят несколько учеников, которых я привезу сам, им будет лет по пятнадцать, и если у вас семиклассное образование, то они к двадцати двум его получат, - а этот смотрит в глаза, думает, что сейчас зрачки забегают.

– Легко. Сколько учеников и сколько денег?
– игры кончились.

– Десяток юношей и десяток тысяч рублей в год, - месье Женю тоже мило улыбнулся.

– Договорились.

Сумма не маленькая. Для Руси так просто огромная. Если корова стоит рубль, а боевой конь червонец, то десять тысяч это деньги. Но в Европе книги не дёшевы, а мозги вообще оценить невозможно, может один из переселенцев сделает пластмассу, полиэтилен. Это сразу окупит и сотню тысяч рублей.

– С вами приятно иметь дело, ваша светлость. Только давайте немного вернёмся назад, к фарфору, - да противник серьёзный, даже не улыбнулся от радости.

– Я считаю, что ваши люди должны всё попробовать своими руками, чтобы потом не возникло причин нас упрекать. Завтра все они, включая вас, профессора и всех до единого наёмников, будут молоть компоненты необходимые для приготовления фарфора.