И опять Пожарский. Тетралогия

– В общем, так, Иоганн, пиши письмо брату, пусть берёт семью и едет сюда и пусть с собой обе эти руды прихватит. Чем больше, тем лучше. Если нужны деньги для переезда, то подойди завтра же к Бараку Бенциону и перескажи ему наш разговор.

– А если Клаус не захочет уезжать?
– охладил пыл Пожарского Иоганн Краузе.

– Дурак значит. Ты в письме ему всё про Вершилово напиши. Нужен он мне здесь, богатым купцом его сделаю.

– Неужели ты, Пётр Дмитриевич, знаешь, как из тех камней серебро получить?
– стал догадываться немец.

– Ты, Иоганн, брату ничего такого не вздумай написать, нет в тех камнях серебра, там другой металл, он для нас важнее серебра. Серебро купцы вон возами в Вершилово везут, а кобальт и никель - это совсем другое дело.

Ещё немного пообщавшись с немцем, Пётр, наконец, дошёл и до основной цели визита. Ему показали пропитанный нитроглицерином мел и даже немного повзрывали на улице. Потом разговор перешёл на изготовление красок из угля. Что им мог сказать Пожарский. Он где-то в книжках читал, что анилин из угля выделил Глаубер. Вот он Глаубер перед ним, правда, на двадцать с лишним лет моложе. Ещё раз стоп. Там в этих красках как-то замешан бензол. Бензол жидкость. Кажется, его добывают из коксовых газов. А вот теперь вообще здорово. Нужно срочно изобретать кокс. Ну, а газы пусть охладят или в воде растворят. Они ведь химики. Хотя. Глаубер все свои открытия сделал с применением азотной кислоты. Вот пусть и обрабатывают все отходы коксового производства кислотами разными. И опять стоп. Сосед по даче, который металлург, как-то принёс, целую бочку жидкого стекла, немного и Афанасию Ивановичу перепало. Зашёл разговор из чего клей делают. Оказалось, что делают эту штуку прямо у них в цехе, сплавляя песок с содой. Сода это натрий два СО три. Это любой знает, формула на пачке с содой написана, а страдавший в последнее время изжогой генерал её ложками пил. И делают её из глауберовой соли. Глауберову соль с Кара-Богаз-Гола Бицоев привёз вагон и маленькую тележку. Пусть экспериментируют. Вроде бы её просто нужно нагреть с углём. Это и надо будет в первую очередь исследовать, ведь сода нужна и для варки хрусталя. Ну и напоследок пусть в мазуте покопаются, там ведь тоже при коксовании газы выделяются. А ещё в мазуте есть парафины. Вот технологию их выделения из нефти бывший генерал точно не знал, пусть сами ищут.

Всё это Пётр Дмитриевич до самого вечера втолковывал химикам. Очень удачно он сегодня время провёл.

Событие двадцать девятое

Этьен Женю покидал Вершилово в полном смятении чувств. С одной стороны повеление короля выполнено. Теперь они умеют делать фарфоровые изделия и смогут выдуть вазу из цветного стекла. В теории. На самом деле всё сложнее. У них нет белой глины, а оказывается без неё фарфор не получить. Ладно, король отдаст приказ и всю Францию перероют, может, и отыщут эту глину. Гораздо хуже с другим компонентом, со слов князя Пожарского, да и всех в Вершилово, а Этьен не поленился проверить, этот камень привозят с Урала, это надо три месяца почти плыть по рекам на восход. Там, опять, по словам князя Пожарского, они покупают этот камень у китайского купца по цене в треть стоимости серебра. Попросту меняют три унции камней на одну унцию серебра. Китайцы называют этот камень "Лунным". И что теперь докладывать королю, что мы теперь знаем, как делать фарфор, но сделать не сможем, нет ни лунного камня, ни белой глины, один только компонент и есть - песок. С печами тоже не просто. Кирпичи, чтобы выдержать такие огромные температуры, тоже должны быть сделаны в основном из этой белой глины, из обычной, потекут. Так ведь ту температуру ещё поймать нужно, русские самый главный обжиг производят при температуре, при которой волоски на бородах печников начинают закручиваться в пяти шагах от печи. Как это повторить? Ну, положим, бороду можно вырастить, где взять опять эту белую глину и научиться делать из неё эти самые "огнеупорные" кирпичи. Пожарский сказал, что эту глину они добывают только в одном месте, недалеко от Москвы и все земли вокруг он скупил давно. Женю проверил и это. Оказалось, правда. Этот князь вообще не врал. Ему и не надо было. Этьен ещё до конца учёбы понял, что повторить, то, что делают русские, они не смогут. А когда француз потребовал открыть секрет прозрачного фарфора, то этот византиец просто рассмеялся:

– В договоре прописан фарфор, а это изделие называется бисквит, что обозначает испечённый дважды. Про бисквит наши правители не договаривались. Скажу только, что там тоже нужен лунный камень.

– А сможете ли вы продавать нам этот лунный камень, - закинул удочку Этьен, заранее предвидя отказ.

– Пусть договариваются послы, но цена будет больше той, которую мы платим китайцу, нам ведь ещё везти всё это по рекам три месяца, ну и он будет уже молотый, а то вы неправильно его измельчите и нас во всём обвините.

Этьен Женю покивал головой. А что он мог сказать? Причина, скорее всего, в другом. Пожарский боялся, что французы могут найти этот камень у себя, и тогда их фарфор станет дешевле русского. Хитро.

Со стеклом картина ещё хуже. Как делать листовое стекло им не показали, научили только выдувать кривобокие вазы, сами же русские делали гораздо ровнее и красивее. Опыт? Если дело в нём, то со временем научимся. А если нет? К тому же, опять есть не простой компонент, его нужно везти с Каспийского моря. Нигде в другом месте его нет. Пожарский даже показал Этьену карту этого моря и залив со странным названием Кара-Богаз-Гол. Самое плохое, что из Средиземного моря попасть в Каспийское нельзя. Его только называют морем, а на самом деле это большое солёное озеро. И до этого залива добираться тоже больше трёх месяцев. Князь и заболел, потому что простыл, разгружая корабли, что привезли эти кристаллы. Корабли не успели сплавать туда и обратно, река замёрзла. Как же эти кристаллы добудут французы и где их берут муранцы? Опять надо будет покупать у Москвы? Муранцы точно не продадут.

Плохо было и с красками. Оказалось, что синюю краску добывают там же, где и белую глину, под Москвой, и все земли Пожарский там скупил и никого туда не пускает. Опять покупать? Хоть с красной краской проще - это просто ржавчина на железе. Вернее, из неё хитрым способом делают эту краску. Алхимиков во Франции полно, научатся. Больше ни каких цветов московиты открывать не стали, опять нет такой статьи в договоре.

– Как нет!
– вспылил Этьен, - Там говорится, что вы должны научить делать цветное стекло.

– Замечательно, - хитро сощурился этот византиец, - Синее стекло цветное? А красное цветное? Значит, теперь вы умеете делать цветное стекло.

И ведь не поспоришь. В народе есть поговорка: "Хитрый как иезуит". Да, самые хитрые иезуиты наивные дети по сравнению с этими русскими, а все русские учатся у этого князя. Этьен Женю был региональным ассистентом ордена во Франции. И в разговорах с этим князем понимал, что тот и умнее и хитрее и образованнее. Ему с ним не тягаться, да вся Генеральная Конгрегация ордена с ним не совладает. Враг ли этот князь ордену? Ни каких враждебных действий этот ортодокс пока не предпринял. Даже наоборот, заключил с Этьеном договор, одним из пунктов которого будет обучение в Вершиловской школе молодых новициатов-схоластиков, присланных орденом. Нужно будет после возвращение в Европу доложить обо всём генералу общества Иисуса Муцио Виталески. Пусть Генеральная Конгрегация и сам генерал решают, правильно ли поступил он, Этьен Женю, заключив договор с этим ортодоксом. Деньги ведь можно и вернуть.

Но не это всё волновало сейчас Этьена. Он понял, что выполнение русскими их части договора с Людовиком можно описать такой притчей. Русские пообещали выдать Франции серебряную монетку. Для этого они провели французов в хранилище. И очень долго там искали эту мелкую серебряную монетку среди гор золота и драгоценных камней. Нашли одну, да и то немного обрезанную. Ну, уж извините, больше серебра нет. В Вершилово было столько чудес, что фарфор был именно этой маленькой монеткой. И что теперь делать? Как догнать этих русских? Особенно потрясла Женю конка. Больше лье железных рельс. Сколько же это стоит? Во время разговора с князем, когда тот стал выздоравливать, Пётр Дмитриевич произнёс интересную фразу: "У России две беды - дураки и дороги". Сейчас на этой самой дороге Этьен отчётливо понимал, что дороги в России действительно беда. Беда для врагов России, по таким дорогам войска могут двигаться в любую погоду гораздо быстрее, чем по ужасным дорогам Европы. И купцы быстрее, а значит, купец за год совершит больше поездок и заплатит больше пошлины. Насчёт "дураков" иезуит тоже понял. Есть ещё дураки, которые пытаются нападать на Россию, те же поляки, шведы, татары. Только один дурак уже серьёзного куска территории лишился, а сейчас все говорят о войне со Швецией. Может Франции в ней тоже стоит поучаствовать? Побить немного протестантских дураков.

Событие тридцатое

Караван получился большой и неповоротливый. Папский нунций выклянчил новую вершиловскую карету, только её сняли с колёс и поставили на полозья. Полозья были из железа и не кованного, а литого и обработанного на фрезерном станке. Может и получилось чуть тяжеловато, зато надёжно. Во второй такой же карете переделанной ехала княгиня Мария Владимировна Пожарская с сыном Димкой и кормилицей. Пётр не хотел брать жену с грудным ребёнком в такую даль, но всё семейство Долгоруких упёрлось. Пётр жену понимал. У неё столько обновок, одна шуба из горностаев чего стоит. Пожарский с помощью одного из учеников Рубенса сделал эскиз шубы от итальянских кутюрье из двадцать первого века, а портной, которого привёз в Вершилово из Франции с последним обозом Барак Бенцион, на швейной машинке шубу сшил. Белый мех с подкладкой из малинового шёлка смотрелся великолепно. Муфта была сделана из рыжей лисицы, которую тоже перекрасили в малиновый цвет. Шапки не стали делать, вместо неё, князь подсказал приделать к шубе отстёгивающийся капюшон, тоже из горностая с оторочкой из перекрашенной лисы.

Имея такую шубу и не поехать в Москву. Разве существуют женщины готовые на такой подвиг. Вообще семейство Долгоруких заняло половину каравана. Все оставшиеся три новые кареты заняли. Эти кареты тоже сняли с колёс и поставили на полозья. Княгиня Марфа Васильевна с двумя младшими дочерями заняла одну карету, вторую заняла другая Марфа - Марфа Владимировна Шуйская с мужем Романом Ивановичем Шуйским. Третью, завалившийся перед самым отъездом в Вершилово князь Алексей Григорьевич Чертёнок Долгоруков с женой и сыном младшим. Чертёнком он был потому, что отец у него Григорий Иванович Меньшой Чёрт-Долгоруков. Понятно, раз отец чёрт, то сын чертёнок. Алексей Григорьевич сидел воеводой в Брянске, но прослышал, что сыновей самых родовитых бояр отправили на обучение в Вершилово, и решил сделать ход конём, "по дороге в Москву" заехал в Вершилово к родственнику с женой, двумя старшими сыновьями и семилетним сынком Петром, надеясь в обход царя и Думы пристроить его в школу. Это интересно, где он такой навигатор купил, если из Брянска в Москву тот его завёз аж в Нижний Новгород. Ну, да ладно, Владимир Тимофеевич сыновей не имел и за родственника полез на Петра чуть не с кулаками, когда Пётр усомнился в правильности такого решения, так все князья такие навигаторы напокупают. Что царь скажет и как Боярская Дума отреагирует?

– Я с патриархом поговорю, а Фёдор сыну подскажет, - буркнул боярин.

Тоже не очень плохо, будет у Ванятки ещё один товарищ, тоже ведь придётся во дворце селить. Хотя не во дворце. Оказывается, дворцом можно назвать только строение, в котором пожил Государь. Пусть будет хоромина. А вот интересно, если дед чёрт, отец чертёнок, то, как будет внук прозываться - "чертёнушка"?

К шубе Пётр сшил жене и пелерину из тех же зимних горностаев с пришитыми снизу чёрно-белыми хвостиками этих зверьков. Бедных горностаев было жалко. Но Миасс выдал целый мешок этих шкурок. Были кроме того и соболь и норка и рысь и хорёк и росомаха, только как ни крути, а горностай красивее. Шкурок хватило на две шубы и две пелерины. Тут ведь к семи гадалкам не ходи, когда молодая императрица увидит на княгине Пожарской это чудо, то возникнет вопрос: "А почему у меня такой нет"? Вот и пришлось две делать. Пётр, правда, не знал роста Доротеи Августы. Пришлось с собою и кутюрье брать, вдруг придётся перешивать, а вместе с ним и швейную машинку. Кроме шуб француз сшил на Марию и платья по эскизам Пожарского. Про одно Афанасий Иванович прочитал в одном из романов про попаданцев. Анна Австрийская чуть не разорила Францию, когда пришла на какой-то бал в платье, на которое были нашиты осколки зеркала.