И пала тьма

— Помнишь, на ужине ты рассказывала о лекаре Палтри и осветильниках. Это привлекло ко мне внимание Яэллина. Он все время смотрел на меня.

— Я тоже это заметила, — закивала Лаурелла. — Но я решила, что он увлекся тобой. Ты чудесно выглядела в том платье.

— Чудесно? Я? — Дарт не поверила своим ушам. Да какая разница? Она мотнула головой. — Нет, его заинтересовал рассказ об осветильниках. Когда мы уходили, он не сводил с меня глаз. Я уверена, что это он заходил ко мне. Кто же еще?

— Но зачем он так поступил, если это был он? Ты помнишь что-нибудь еще о той ночи?

— Сны… кошмары.

Мысли Дарт возвратились к бегству через темный лес, погоне и ялику.

— И больше ничего?

— Ничего.

— Я знаю, что надо сделать, — твердо сказала Лаурелла.

Дарт нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Нужно рассказать о случившемся лорду Чризму. Он во всем разберется.

— Нельзя! — Дарт крепко сжала руку подруги.

— Почему? Ему следует все знать о своих Дланях!

Дарт боялась, что обвинения в адрес Яэллина привлекут к ней чрезмерное внимание. Наверняка ее будут испытывать мастера истины, чтобы подтвердить обвинение. А что еще выйдет наружу при испытании? Ее секретам не выстоять против света мастеров истины. Значит, чтобы уличить Яэллина, придется уличить себя.

Лаурелла не сводила с нее изучающего взгляда.

— Я не могу, — запинаясь, выдавила Дарт. Она не могла объяснить подруге свой отказ, не выдав заодно и столь старательно скрываемого позора.

— А вот я могу. — Лаурелла решительно поднялась. — Я сама расскажу об этом лорду Чризму. Скажу, что это я видела Яэллина в Старом саду. Одного этого будет достаточно, чтобы его взяли под наблюдение, и он уже не сможет тайком пробираться в твои покои. Правда все равно выйдет наружу.

— Нет, тебя станут допрашивать мастера истины. И они раскроют обман.

— Но к тому времени за Яэллином уже будут присматривать. И ты сможешь перестать таиться.

Дарт поняла, что ввела подругу в заблуждение и та считает, что ее останавливает лишь страх перед Яэллином.

— Не стоит откладывать, — заявила Лаурелла. — Я заметила, что в комнатах Чризма часто горит свет после последнего колокола. Я пойду к нему прямо сейчас и расскажу все, что ты мне поведала.

Дарт также вскочила на ноги. Ей хотелось отрицать все, что она наговорила, и заверить Лауреллу, что она все выдумала, чтобы развлечься. Но страх и усталость мешали ей открыть рот. Да и в глубине души ей хотелось, чтобы тайна наконец вышла наружу. Дарт с трудом разлепила губы.

— Нет.

Лаурелла накинула поверх ночной сорочки серебристый халат:

— Мы должны рассказать это лорду Чризму. Возможно, что Яэллин замешан и в убийстве бедного мастера Виллима.

— Я знаю, — кивнула Дарт. — Но рассказать следует мне. Обвинение должно исходить от меня.

Лаурелла протянула ей другой халат, кроваво-красного цвета.

— Я пойду с тобой. — Она взяла Дарт за руку, и на глазах девочки выступили слезы. — Мы же сестры.

Дарт порывисто обняла подругу и вытерла рукавом глаза. Где-то далеко плыл звон последнего колокола.

— Лучше поторопиться, — сказала Лаурелла и решительно направилась к двери.

Дарт двинулась за ней, не отпуская ее руки. Щен оставил нагретое место у очага и потрусил за ними. Странно, должно быть, они выглядели: две девочки, одна в серебристом халате, другая в алом, охраняемые яростным бестелесным демоном.

Дарт не покидала решимость все рассказать, но она не могла отделаться от ощущения, что забыла что-то очень важное.

Что-то, от чего по коже разбегались мурашки. Но не успела она напрячь память, как Лаурелла открыла дверь и ступила в коридор.

Колокольный звон замолкал, таял далеким эхом. Тревога оставалась.

* * *

Девочки остановились перед золотыми дверьми. Высокое крыло окутывала тьма. Ее нарушали лишь красноватые всполохи огня в огромной жаровне за их спинами. В редких лампах на стенах уже прикрутила фитили.

Ничто не нарушало тишину. Из общих комнат в конце коридора не доносилось ни звука. Все уже разошлись по своим покоям.

Включая лорда Чризма.

В темноте из-под широких дверей его комнаты пробивалась четкая полоса света.

— Может, следует подождать до утра, — пошла на попятный Лаурелла. — А ты переночуешь у меня.

Но Дарт не была уверена, дотянет ли ее решимость до рассвета.

— Давай я постучу, — предложила она.

Девочка глубоко вздохнула и представила теплые зеленые глаза Чризма, непринужденную, ленивую улыбку. Она глубоко жалела, что вот-вот принесет на его порог плохие новости. Ей припомнились произнесенные потерянным, загнанным тоном слова: «Нам следует быть настороже… Нам всем».

Дарт шагнула к дверям. На них висел серебряный молоточек, вырезанный в виде цветущей ветки шиповника. Но стоило ей протянуть к нему руку, девочка почувствовала, как за дверью кто-то шевельнулся; тени у ее ног переместились.

Лорд Чризм.

Девочку охватил испуг, и ее рука повисла в воздухе. В повисшей тишине шорох отодвигаемой задвижки прозвучал особенно громко.

Слева.

Дарт отпрянула назад. Дверь открылась.

Дверь в ее покои!

Лаурелла стояла с открытым ртом. Дарт ухватила ее за руку и потянула за жаровню. Из ее комнаты в коридор вышли двое. Первой была стройная женщина в тяжелых сапогах, коротком кожаном плаще для верховой езды и ярко-красной блузе. Тусклый отсвет жаровни выхватил из тьмы ее лицо, и Дарт тут же узнала ее: госпожа Нафф — Длань семени.

За ней виднелась более высокая фигура в зеленых одеждах и коричневых сапогах, в плаще из темной кожи, отороченном черным мехом. Глаза мужчины светились Милостью.

Это был сам лорд Чризм.

— Должно быть, она снова ночует с твоей Дланью слез, — сказала госпожа Нафф, когда Чризм закрывал дверь.

Оба поглядели в направлении девочек, но не на жаровню, а на дверь Лауреллы. Дарт тут же пригнулась к самому полу. Она вслушивалась изо всех сил, стараясь не пропустить ни слова.

— И как долго мы будем ждать?