И развеется пеплом сердце мое

Степан посмотрел в окно.

– У тебя со Златой разладилось из за нее?
– спросил он задумчиво.

Гриша молчал. Что он мог ответить? Брат был прав.

– Молчишь, значит - правда..., - продолжал Степан.
– Воспоминания, небось, нахлынули... Стало досадно... Ведь девочка была у тебя в руках. Вас ведь тогда все уже "поженили"... Фанаты бесновались... Да?

Гриша закивал головой. Отпираться дальше не имело смысла.

– Она... встречается с кем-нибудь, не знаешь?
– спросил он.

– Не знаю..., не знаю, Гриш, - ответил Степан. - По-моему, сейчас у нее только работа в голове... Хотя... Она стала очень скрытной.

– Я не знаю..., что произошло со мной, брат. Какое-то озарение. Чаяна вдохнула в меня жизнь, понимаешь? Она напомнила то том, что я потерял по собственной вине. По своей глупости...
– говорил Гриша, глядя в унылую серость окна.
– Да, я влюблен в нее... Не помню точно, когда это проявилось... Это вошло в меня, как яд замедленного действия... Она - это мой дивный сон, посреди серости и безнадежности... Ты прав, она убийственно, жестоко, душераздирающе красива. Иногда мне больно смотреть на ее изображения... Словно богиня... Ты прав, брат... У меня горит сердце...

Степан вздохнул.

– Я понимаю тебя, но... я бы не тешил себя иллюзиями относительно Чаяны Шеманки. Это не та наивная девочка, которая ползала у тебя в ногах. Это - уже женщина, тайная и явная страсть тысяч мужчин, успешная актриса, вставшая на звездный путь.

– Я знаю все это, и понимаю..., -ответил Гриша.
– Но, ты сказал, что она ни с кем не встречается... Может...

– Что может? Не будь наивным, Гриша! Неужели ты думаешь, что она не забыла тебя?

– А ты докажи обратное!
– ответил Григорий.
– Ведь никто не знает, что по-настоящему, творится у нее в душе! По большому счету, прошло не так много времени...

– Но ведь ты ее унизил тогда, отказавшись от нее публично! Ты забыл, как разлетелось это видео по интернету?

– Степан, Степан... стой! Тогда мы были детьми! Я был так молод, а она - совсем еще ребенок! Наверняка, она уже все забыла!

– Разве такое забывается? Я не уверен... , - ответил Степан.

Чем больше Гриша увлекался этим разговором, тем больше у него блестели глаза.

– Она хотела отдаться мне..., - сказал Гриша вдохновенно.
– Представляешь, на свое шестнадцатилетие. Я уверен, что она до сих пор девственница!

От собственных мыслей у Гриши перехватило дыхание. - О, брат мой! Я попытаюсь вернуть ее себе! Я верну все, что принадлежало мне!
– повторил Гриша слова, сказанные жене.

Степан как-то жалостливо посмотрел на брата, но ничего не сказал. Он похлопал его по спине, а затем, по-отечески, погладил.

– Мне нужно идти, - сказал он.

Он вышел в коридор и стал одеваться.

– Ты, все-таки, разберись, что тебе нужно больше - поиметь Чаяну Шеманку или найти себя в профессии!
– обратился он к Грише.

– Мне нужно, брат, возвратиться в профессию и вернуть себе женщину, которая определена мне судьбой!
– крикнул он вслед уходящему брату.

Григорий закрыл входную дверь. Вошел обратно в комнату. Закурил сигарету и сел на кресло. Начинало смеркаться. Он смотрел на розовеющий горизонт неба, покрытого синими облаками.

– Завтра будет хорошая погода!
– произнес Григорий вслух.

4.

Находясь в Москве, Гриша чувствовал себя необычайно счастливым. Несмотря на то, что он был все еще без работы, с ограниченными средствами, именно здесь, он задышал полной грудью, как ему казалось...

Он прогуливался по просыпающемуся от зимней спячки, городу, ловя пока еще редкие лучи теплого солнца. Он шел и улыбался, думая о Ней. Он радовался, что, наконец-то, дышит с ней одним воздухом, находится в одном пространстве с ней. Мысли в его голове текли медленно и размеренно. "Это моя стихия! Каким же я был идиотом, что не приехал раньше!" - размышлял он с досадой.

Гриша переговорил со своими бывшими коллегами и однокурсниками. Они все были необычайно рады его видеть, и обещали помочь с работой. Благодаря одному из друзей, Гриша устроился в драматический театр. Работа была не из творческих, - пока его привлекли только на второстепенные и эпизодические роли. Да и зарплата намного уступала среднему доходу таксиста в Вене. Но, Гриша был доволен. "Лиха беда - начало! Мир скоро узнает обо мне!" - говорил он с пафосом. "Мы с Чаянкой еще станцуем танго под лунным светом в стране Тро-ло-ло и возьмем наш Оскар!" - шутил он, когда, после планового спектакля в театре, сидели они со Степаном за рюмочкой водки со шпротами на закуску.

Степан улыбался и подбадривал брата, но он не говорил ему, о чем шептались коллеги за кулисами. Он не говорил брату о том, что режиссеры, с которыми он пытался поговорить о Грише, отрицательно вертели головой, заявляя, что Гриша больше не представляет интереса. Он не говорил брату о том, что его отказывались рассматривать даже на эпизодические роли. "Не формат" - это было клеймом, о котором Грише не стоило знать.

Степан знал, что если Гриша не одумается и не вернется к семье, будет он прозябать, работая в театре на второстепенных ролях. Но, видя эйфорию брата, он не решался заводить об этом разговор.

– Ты знаешь, я вот представляю Чаянкино лицо, когда она увидит меня!
– говорил весело Гриша.
– Как ты думаешь, брат, она ведь будет рада мне?

– Э... хм... наверное, - Степан пытался избегать разговоров о Чаяне.

– Эх, Степка, - произносил Гриша, выпивая рюмку белой.
– Она девочка добрая и сердечная. Всегда была такой... Любила меня..., а я ей не верил, дурак..., - казалось, он сейчас разревется в пьяной чувствительности.

– Ты любил Злату, - сказал Степан серьезно.

– Да. Я любил Злату. Сильно и безумно. В моей жизни везде была Злата! Я был безгранично счастлив. Но, она оказалась не моим счастьем... , - произнес Григорий, шмыгнув носом.
– Эх, ладно!
– он повысил голос и силой стукнул рюмкой по столу. - Пора открывать себя! Я должен встретиться с ней!
– закончил Гриша свою хмельную тираду.

"Иди, брат, к ней..." - подумал Степан. "Чем быстрее развеешь ты свои иллюзии, тем лучше будет для тебя", - проговорил он мысленно.

* * * *

Гриша решил действовать. Далее ждать "у моря погоды" не имело смысла. Он был так близок к ней, впервые, за много лет. Все запахи Москвы, все знаки, словно бы, напоминали ему о ней. Город был увешан ее изображениями. Прекрасное лицо и чувственная фигура Чаяны украшали бутики, рекламные баннеры, афиши в кинотеатрах. Он, словно, был окружен ее очарованием со всех сторон. Москва любила эту девушку, и Москва была ее стихией. Ее любила вся страна. "Ну как ее можно было не любить?"- Гриша вглядывался во все ее изображения. Они были разные: то грустные, то радостные, то зовущие, то отстраненные... Он любовался ею и блаженно думал про себя: "Чудная, чудная... Моя...".