И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!

— Ма-а-арго-о-о, — тут же ринулась за ней Арина.

Иван вскочил как ужаленный и буквально впорхнул в брюки. Но всё равно, когда рванул молнию ширинки, гром хлопка входной двери из трёх видов холоднокатаной стали уже грянул. Это было громко! Даже Тайсон с его басом был посрамлён. А вылетев из спальни, парень застал только спину Арины, которая из коридора ринулась к себе в комнату.

— Кнопка…

— Не называй меня так! — резко развернулась на ходу девушка и после этого рванула наутёк от него, явно не желая разговаривать. — Она сбежала! — обернулась на пороге своей спальни. — Сбежала, понятно! — закричала со слезами и паникой в голосе, после чего скрылась в дверях, и раздался второй хлопок двери за полминуты. Чуть помягче, но ещё более болезненный.

Беспалов развернулся назад — не захотел врываться к ним в комнату, тем более что нужно было действовать незамедлительно. Схватил с тумбочки свой айфон и включил его. Принялся листать контакты, хоть ему казалось, что быстрее будет написать в вайбере.

— Аппарат вызываемого абонента…

— Блять… — сбросил вызов Ваня и сжал предмет в руке так, что побелели костяшки.

Сейчас, сидя в кабинете отца, он опять посмотрел на свои руки. Давненько уже хотелось сделать на заказ какую-нибудь печатку на мизинец. Украсить, так сказать, своими идеальными перстами какой-нибудь «брюллик».

Беспалов ни о чём не жалел. Абсолютно. И не чувствовал себя виноватым. И уж по крайней мере, не перед Марго. Жаль только, что отсутствие чувства вины не снимало с него чувство ответственности.

— Ну, так что… — вальяжно приступил папа. — Что там у тебя за мутки? Чего мутим?

Иван сразу понял, о чём он, но всё равно решил подстраховаться.

— Откуда ты знаешь?

— Жорик нашепелявил Светлане.

Парень усмехнулся.

— Уже забздел. Донёс маменьке. — Скривился он. — Вавку сделали.

— Ты ему, между прочим, нос сломал, — отец смотрел на сына даже не то что оценивающе, а скорее, экзаменующе.

— Нос — не ребро. Ещё вякнет, я ему весь позвоночник до копчика в его стринги вытрушу.

Степан Лаврович помолчал, а потом вздохнул.

— Ну, так чего у вас там стряслось? Что за трэш по расписанию?

— Уже ничего.

— Что, бабы прохода не дают, да? — в маленьких голубых, совсем не таких как у Ивана, глазах взрослого мужчины мелькнули молодецкие восторг и восхищение. — Весь в меня!

— Марго сбежала, — рубанул ребёнок, потому как обсуждать тему Кристины и всего этого неинтересного барахла, которое его страсть как раздражало и угнетало, уже просто не мог. Достали.

К тому же, Иван знал, что отец его любит. И никогда не предаст. И видел, что не смотря на всю его мужиковатость и похабность, батя всё очень тонко просекает. Да и жизненная «ручная кладь» у него такая, что снилась далеко не всем. Хоть носильщика нанимай. Это не говоря уже о познаниях в различных сферах и аферах и богатейшем опыте при крутых форс-мажорах и флешмобах. Вернувшемуся из армии Степану Беспалову было двадцать, когда он рванул с другом в Германию, собрав с пацанов денег на тачки, и добавив свои. И потом их ещё не раз били за эти деньги, когда одну машину у него угнали со стоянки гостиницы в Белоруссии. И это только начало.

— Как сбежала. — Выпрямился в кресле Степан Лаврович. — Куда сбежала.

— Застала нас с Ариной в постели и сбежала.

— Чиво-чиво?! — маленькие глазки папы всё-таки сделались большими.

— Мне нравится Арина. Я нравлюсь ей.

Беспалов-старший замолчал надолго. Он даже полностью протрезвел. Заторможено потёр свою мужичью, почти «бычью» шею. После этого сделал очень знаковую вещь — потянулся рукой к скотчу, плотно закрутил пробку, накрыл сверху пустым стаканом и в таком виде отставил за спину на подоконник.

— Когда у них совершеннолетие? — скрестил руки на поверхности стола.

«Прямо, как на планёрке», — Ивану очень захотелось улыбнуться.

— Двадцать восьмого апреля.

— Далековато. — Лаврович шмыгнул носом и поелозил туда-сюда губами. — Вступил ты… в партию, сынок.

Тот молчал.

— А когда она сбежала? Сутки прошли?

— Нет, не прошли, и она уже нашлась. В Кратово. У Темниковых.

Иван Макеевич позвонил в субботу почти ночью и сказал, что Марго у него и уже спит.

Иван с Ариной наконец-то выдохнули, поскольку девушка до этого обзвонила всех подряд подруг сестры, а опекун — знакомых полицейских во главе с капитаном Ольгой Волковой из Краснопресненского РОВД.

Потом, часов в девять на его айфон пришел вызов от некоего Михаила Сухарева. Тот представился балетмейстером и сказал, что этот номер ему дала Гетта Семёновна Авруцкая.

— Ромашова прогуляла плановый поход на концерт танца с младшей группой, за что будет наказана.

— Запишись в очередь, — пробубнил Ваня после того, как не очень вежливо свернул разговор и отключился. — Тоже мне, умник.

Сам он не сильно переживал. Судя по Маргарите, она больше склонна ко всяким выходкам, нежели к пакостям и безумствам.

«Отыщется, — упрямо скрипел он зубами. — Все нервы потреплет, вымотает и явится».

Но то, что творилось с Ариной, выворачивало его наизнанку.

— Это я во всём виновата. Я. Я должна была ей рассказать, — сидела на диване и качалась она как японская статуэтка, сжимая кулачки и поджав к себе коленки. Кажется, её милое личико даже не то что повзрослело, а постарело. В глазах плескалась только одна тревога.

Опекуну это жуть как не нравилось.

— Ариш, иди сюда. Иди ко мне. — Уселся он рядом и похлопал себя по ногам. — Ты выросла с Марго, — убрал с её личика волосы и заправил за ушко, когда она переползла к нему и прижалась как к тёплой печке в холодную зиму. — Но именно выросла. Теперь ты — моя. А я — твой. Ты моя женщина, а я твой мужчина, понимаешь? И никому не позволяй втискиваться между нами. Никогда. Даже матери.

— Но… Ритуля, она единственный мой родной человек. — По мимике девчушки читалось, что кроме всего прочего, она усиленно пытается думать. Соображать. — И мне… молчать?

— Во-первых, положись на меня. Теперь у тебя есть я. Во-вторых, то что мы вместе, она уже узнала. Всё. Всё остальное касается только нас с тобой. Только двоих.

— Извини, что крикнула на тебя. — Потянулась девчушка чуть выше и обняла его за шею. — Я… я привыкла к ней, понимаешь? А ты… ты мечта. в тебя мне ещё самой нужно поверить.

Иван чуть отстранился и поцеловал её в губки.

— Молчание абсолютно нормальное состояние человека. Не стоит делать из него подвиг.

А вот сам не выдержал и рассказал о них отцу. Смалодушничал.