И снова через фронт…

— Думаю, что нам на север уходить нельзя. Мы должны действовать в заданном районе. Нам надо идти на юг.

Он с тоской поглядел на левую ногу. Пальцы правой тоже были обморожены, но не так сильно.

— Только бы не подвела левая нога…

— Ничего, нас ведь двое…

— Ну что ж, Николай, в таком случае пойдем к Бате и доложим ему о нашем решении.

Коротченков, увидев вошедших к нему разведчиков, не спеша поднялся со скамейки.

— Ну, с чем пожаловали, орлы?

— Пришли попрощаться с вами. Вы уходите на север, а нам на север нельзя. Нам нужно на юг. Там должен быть наш командир.

— Тревожно мне за вас, сынки. Трудно вам придется. Но что же делать? Дисциплина. Без нее нельзя. Спасибо вам за службу. Ребята вы славные. Пробивайтесь. Да не лезьте на рожон. Будьте осторожны. Ищите бреши. Если своего командира не встретите, ищите спецотряд. Он тоже послан штабом фронта…

Вскоре Барашков и Горчаков с вещмешками за спиной двинулись в южном направлении. Через некоторое время бригаду лазовцев поглотил лес. Острое чувство одиночества нахлынуло на разведчиков. Мучительно труден был их путь, но как бы там ни было, они шли в указанный командованием фронта район действий. Там и встретили отряд особого назначения, о котором говорил Батя.

В штабе Западного фронта над топографической картой, разрисованной красными и синими условными значками и линиями, указывавшими обстановку в полосе боевых действий фронта, склонились пожилой полковник, начальник разведотдела, и майор, докладывавший ему только что полученные радиограммы от разведгрупп.

— Кому же предлагаете поручить контроль за брянским узлом? — спросил полковник, оторвавшись от карты.

— Кондору.

— Кондору? Это Ситников, кажется, помощник командира спецотряда, действующего в районе Клетни?

— Так точно. Старший лейтенант Ситников Григорий Иванович.

— Ну что ж, возражений нет. Энергичный офицер. Помню его. Кстати, когда вы намерены представить его к очередному воинскому званию?

— Полагал бы целесообразным пока воздержаться. Посмотрим, как пойдут дела с выполнением нового задания.

— Логично. — Полковник вновь склонился над картой.

— А как складывается обстановка в южной части Клетнянского леса?

— В начале января противник сосредоточил войска в районе Мглин и Хотимск. Семнадцатого января в Клетню прибыло до тысячи пятисот карателей. Основные их силы сосредоточены в населенных пунктах Новотроицкое, Мужиново, Акуличи, Неделуки, Бульшево. Восемнадцатого января каратели перешли к решительным действиям против партизан. Западнее района дислокации нашего отряда особого назначения каратели сосредоточили до двух тысяч солдат и офицеров и заняли населенные пункты Васильевка, Ширковка, Католин, Луговка. С севера каратели, получившие подкрепление из ершичского гарнизона, перешли в наступление на партизан и к концу дня находились на рубеже Елисеевка, Семиречи, Коростовец. Часть сил клетнянского гарнизона карателей вышла в район Харитоновки. Общая численность первого эшелона карателей, атакующих с севера, около двух с половиной тысяч. С востока наступление на партизан ведут карательные отряды общей численностью до полутора тысяч человек. Мглинская группировка карателей контролирует район дислокации партизан с юга. Таким образом, южная группа клетнянских партизан практически оказалась в окружении.

— Как обеспечен оружием наш отряд?

— Неделю тому назад по запросу командира сброшено шесть грузовых тюков. Заявка почти полностью удовлетворена. Однако учитывая сложившуюся обстановку, командир отряда, возможно, будет просить дополнительно направить в его распоряжение боеприпасы, оружие…

— Если возникнет необходимость, отряду надо помочь!

Ранним утром 25 января 1943 года по лесу прокатился тяжелый, стонущий гул. Мелко задрожала земля от разрывов снарядов: каратели продолжали активные действия против партизан, обороняющихся в южной части Клетнянского леса. К полудню сражение достигло предельного напряжения. Неся большие потери и увязая в снегу, каратели продолжали наступление. Взметая клубы рыхлого снега, то тут, то там грохотали разрывы снарядов. Под натиском врага народным мстителям пришлось отойти на новые рубежи. А ночью, сосредоточив силы на одном направлении, партизаны прорвали вражескую цепь и под покровом темноты ушли вслед за соединением черниговских партизан, которым командовал Алексей Федорович Федоров.

Но в Клетнянском лесу осталась группа разведчиков, выделенная из состава спецотряда. Командир в связи с этим издал приказ:

«Приказ № 2 15 по спецотряду.

…Моего помощника старшего лейтенанта Ситникова и бойцов Бондаренко, Горчакова, Барашкова, Степанова и радиста Василькова… полагать выделенными из состава спецотряда для самостоятельной работы в районе г. Брянска с 25 января 1943 года…»

Капитан Ситников Григорий Иванович — опытный воин. В Красной Армии служит с 1936 года, член Коммунистической партии. Обстрелян в боях с гитлеровцами, защищая Родину, пролил свою кровь. После выздоровления он вновь встал в строй. Направили в разведорганы. В сентябре 1942 года в составе спецотряда десантировался в тыл немецко-фашистских войск, в Клетнянский лес на Брянщине. Ему был установлен псевдоним — Кондор. Вскоре командир спецотряда приказал Григорию Ивановичу сосредоточить внимание на разведке города и важного дорожного узла Брянска. И Ситников покинул базу своей группы. В новом районе действия местные патриоты помогли связаться с представителем подпольного комитета партии, назначенным на эту должность в первые дни войны, когда над районом нависла угроза оккупации противником. Это был уже немолодой мужчина, рослый, широкоплечий, стройный, с серыми глазами, зачесанными назад русыми волосами.

Первая встреча Ситникова-Кондора с подпольщиком состоялась вечером на небольшой лесной поляне. Когда разведчик попросил помочь в установлении связи с надежными людьми в Брянске, представитель подпольного комитета партии задумался.

— Ты не обижайся на меня, — начал он неторопливо. — Но пока я тебе ни одной фамилии не назову… Разумеется, надежные люди у нас есть. Но как ты с ними будешь встречаться?

— Договоримся о порядке встреч…

— Видишь ли, они в лес к тебе не пойдут. А ты к ним в город тоже не можешь идти, так как документов нет… Советую начать с другого конца.

— У меня паспорт есть. В октябре прошлого года партизаны купили в Брянске на рынке у одного бродяги Орджоникидзеградский паспорт с немецкой пропиской.

— А пропуск?

— Пропуска нет.

— Без пропуска в Брянск не проникнуть. Следовательно, надо получить пропуск, если не в Брянск, то хотя бы в Орджоникидзеград или в какой-нибудь другой населенный пункт вне партизанского края.

— У меня такой возможности пока нет. Мы тут люди новые…

— В этом я тебе, пожалуй, помогу. Попытайся любыми средствами добраться до села Городище.

— Это я сумею.

— Ну и прекрасно. В городищенской комендатуре есть переводчик — немецкий лейтенант Зауль. Нам известно, что он взяточник. За деньги дает пропуска на право входа в некоторые населенные пункты. Попытай счастья. А вдруг сумеешь подкупить Зауля? Сунь ему в лапу полсотни марок. Много давать нельзя, чтобы не вызвать подозрений. Деньги-то есть?

— Такая сумма найдется.

— Вот и отлично! Желаю тебе успеха. Недельки через две-три встретимся, тогда и расскажешь, как тебя Зауль принял. Чуть не забыл предупредить тебя, что Орджоникидзеград немцы называют по-старому — Бежица.

— Спасибо, учту.

Ранним утром, когда едва зарделось небо на востоке, Кондор с чужим паспортом в кармане вышел на дорогу, ведущую в Городище. В пути его ни разу не остановил ни полицейский патруль, ни немецкие часовые. Беспрепятственно Кондор вошел в деревню Бежичи. На улице было тихо и спокойно. Только свежие следы автомобильных шин на дороге вызывали какое-то беспокойство в душе.

Странное чувство испытывал разведчик, шагая по родной и в то же время чужой земле. У него появилась какая-то жалость к этой земле, любовь к ней и ярость к оккупантам. Но эту ярость он обязан сейчас хранить в глубине души: ему надо быть внешне похожим на человека, согласного с тем, что происходит здесь, что творят оккупанты. Он исходил за месяцы пребывания в тылу противника много километров и видел собственными глазами пепелища разоренных фашистами населенных пунктов, кровь невинных людей, их страдания и слезы…

Сын крестьянина, Кондор встретил войну в возрасте двадцати семи лет, имея пятилетний стаж службы в Красной Армии. Свой путь бойца невидимого фронта он начал, когда в тылу врага совершали героические подвиги бойцы партизанских соединений Линькова, Бринского, Ковпака, Федорова… Его разведывательная биография началась в сентябре 1942 года, в Клетнянском лесу, куда он был заброшен в составе специального отряда.

В Городище Кондор вошел, когда на улице было уже совсем светло. Он остановился метрах в трехстах от здания комендатуры, вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб и вновь мысленно оценил свой внешний вид. «Похож ли я на частного торговца, менялу, за которого хочу выдавать себя?» Погасив свои внутренние сомнения, Кондор решительно направился в комендатуру. Порыв ветра подхватил борт его пальто, раскрыв заправленные в сапоги габардиновые брюки темно-синего цвета. Разведчик пробился через толпу, сгрудившуюся у комендатуры, и прошел мимо двух немецких часовых с автоматами на груди, озиравшихся по сторонам и вглядывавшихся в приближавшихся к комендатуре людей. У входа он стряхнул прильнувшие к сапогам хлопья снега и скрылся за дверью.