И снова магия (Возвращение магии)

– О... – Она смотрела на него, широко открыв глаза. Если бы он не поддержал ее в этот момент, она бы споткнулась. – Мне говорили, чтобы я держалась от него подальше.

Он усмехнулся ей:

– Кто говорил?

Она проигнорировала вопрос.

– И даже если я уверена, что половина слухов о вас неправда...

– Все правда, – не смущаясь, ответил Гидеон.

– Вы опасный мужчина.

– Очень опасный.

Она отклонилась от него и рассмеялась:

– По крайней мере вы признаете это. Но все-таки будет лучше, если я пойду. Спасибо за танец... это было чудесно.

– Не уходите, – попросил Гидеон, мягко, но настойчиво. – Подождите. Скажите мне, кто вы?

– Позволяю вам угадать с трех раз.

– Служанка?

– Нет.

– Вы не можете быть одной из девиц Марсден, вы совсем не похожи на них. Вы из деревни?

– Нет.

Гидеону пришла внезапная мысль.

– А вы не любовница графа, нет?

– Нет, – сказала она, мягко улыбаясь. – Это была третья попытка. Прощайте, мистер Шоу.

– Подождите...

– И не танцуйте с феями на лужайке, – посоветовала она. – Тут сыро, вы испортите туфли.

Она быстро ушла, а он так и остался стоять с бокалом в руке и растерянной улыбкой на лице, которая напоминала, что она была здесь.

– Повтори, что он сказал! – потребовала Ливия, едва не упав с постели Алины, где сидела, сложив ноги по-турецки. Это была их традиция: после бала Ливия обязательно приходила в комнату сестры, чтобы услышать последние сплетни.

Алина глубже погрузилась в горячую ванну, стоявшую посреди комнаты, наслаждаясь запахом трав и настоев, которые миссис Фэрклот всегда добавляла в воду. Вода была горячая, но вовсе не от нее раскраснелись щеки. Алина отвернулась от недоверчивого лица младшей сестры к миссис Фэрклот, которая застыла с открытым ртом. Несмотря на собственное волнение, Алина не могла не поделиться:

– Он сказал, что, если я не выпровожу его из Стоуни-Кросс-Парка, он уложит меня в постель.

– Но он сказал, что любит тебя? – настаивала Ливия.

– Господи Боже мой, нет! – быстро проговорила Алина, вытягивая ноги и шевеля пальцами под водой. – Намерения Маккены относительно меня не имеют ничего общего с любовью, это ясно.

– Но... но не может же он просто прийти и заявить, что... собирается...

– Оказывается, может.

Ливия недоверчиво покачала головой:

– Никогда не слышала о подобной самоуверенности!

Подобие улыбки тронуло губы Алины.

– Женщине, которая легко смотрит на такие вещи, это может даже польстить. – Прядь волос выбилась из пучка, и она заправила ее за ухо.

Ливия внезапно рассмеялась:

– Рискованно предупреждать тебя о своих намерениях.

– Я бы сказала, что это ужасная наглость, – не выдержала миссис Фэрклот, подходя к ванне с полотенцем в руках. – И при первой возможности скажу ему это.

– Нет, нет, не надо, – заволновалась Алина. – Вы не должны. Это просто игра. И мне это нравится, я хочу поиграть пока...

Экономка смотрела на нее, не скрывая изумления.

— Миледи, вы отдаете себе отчет? Как хотите, но это меньше всего похоже на игру, если учесть вашу историю с Маккеной. Ваши чувства с обеих сторон все еще очень глубокие и были похоронены слишком недавно. Не начинайте это, миледи, если не готовы пойти до конца.

Ничего не ответив, Алина встала и, взяв из рук миссис Фэрклот большую махровую простыню, завернулась в нее. Она перешагнула бортик ванны и стояла, пока миссис Фэрклот вытирала ее ноги. Взглянув на Ливию, она увидела, что младшая сестра внезапно отвела взгляд и смотрит на камин, занятая своими мыслями. Она не винила за это Ливию, после стольких лет вид ее ног не оставлял равнодушной даже ее.

Двенадцать лет прошло с того дня, когда произошел несчастный случай. Она плохо помнила подробности. Но знала одно: если бы не миссис Фэрклот, она бы не выжила. Когда доктора, вызванные из Лондона, развели руками, сказав, что не в силах что-либо сделать, экономка послала лакея за знахаркой из близлежащего графства. Знахарка, обладающая даром белой магии, не только внушала страх, но и пользовалась благодарностью со стороны местных жителей, и клялась в эффективности своих целительских методов.

Марк, будучи по натуре здравомыслящим человеком, не верившим ни в какие чудеса, был против ее появления. Знахарка оказалось женщиной средних лет и скромной внешности, в одной руке она держала маленький медный котелок, в другой – сумку с травами. В то время Алина была при смерти и не запомнила знахарку. Но любила слушать, когда Ливия рассказывала об этом эпизоде.

– Я думала, Марк выгонит ее, – рассказывала Ливия. – Он встал у двери в твою спальню, решив, что будет защищать тебя в твой последний час, а эта женщина подошла прямо к нему без всякого страха, хотя была гораздо ниже его, и потребовала, чтобы ей разрешили видеть тебя. Я и миссис Фэрклот умоляли Марка все утро позволить ей сделать то, что она хочет, так как мы были уверены, что это не принесет тебе вреда. Но он заупрямился и отпускал оскорбительные комментарии в ее адрес.

– И знахарка не испугалась его? – спросила Алина, зная, каким нетерпимым может быть брат.

– Совершенно нет. Она сказала ему, что если он не позволит ей войти в твою комнату, она наведет на него порчу.

Алина скептически улыбнулась:

– Марк не верит в заговоры и колдовство, он слишком трезво смотрит на жизнь.

– Да. Но он прежде всего мужчина, и знахарка пригрозила лишить его... его... – Ливия залилась смехом. – Короче, его мужская сила оказалась под угрозой. Услышав это, он побледнел и, сказав несколько резких слов, наконец разрешил знахарке пробыть в твоей комнате час при условии, что он не спустит с нее глаз все это время.

Ливия в красках описывала все, что делала знахарка, исполняла свой ритуал: голубые свечи... круг, который она начертила вокруг постели Алины, дабы отогнать злых духов... запах ладана, наполнивший комнату...

К изумлению всех, Алина пережила эту ночь. Когда утром с ее тела сняли простыни с целебными мазями, раны больше не гноились. Они были чистыми и начали затягиваться. К сожалению, никакие снадобья знахарки не могли убрать уродливые красные шрамы, тянувшиеся от лодыжек к бедрам. Ее ноги были омерзительны... другое слово трудно подыскать, чтобы описать их. Ступни во время пожара почти не пострадали, потому как были в кожаных туфлях. По всем же открытым участкам кожи пролегла паутина шрамов. Ходить было трудно и больно, но Алина заставляла себя. Она принимала перед сном ванну с настоями трав и целебных масел, смягчающих шрамы, и осторожно растирала их, чтобы сохранить эластичность, насколько возможно.

– Что, если вы расскажете Маккене о том, что случилось? – спросила миссис Фэрклот, надевая на Алину ночную сорочку. – Как вы думаете, какая будет реакция?

Ночная сорочка заботливо скрыла несоответствие между нежной кожей ее тела и изуродованной шрамами кожей ног.

– Маккене отвратительна слабость во всех ее проявлениях, – сказала Алина, подвигая стул и тяжело садясь. – Он станет жалеть меня, а я снова буду чувствовать себя больной и думать об этом.

– Но почему вы так уверены, миледи?