И среди терновника растут розы

Мисс Вуд не останавливалась при этом, используя самую приятную, по ее мнению, улыбку, а мистер Уанхард пытался держать себя в руках.

– Тогда советую скорее Вам отсюда убежать, пока Вы не увидели то количество писем, что я читаю, – ответил ей мужчина.

– Жаль, что сегодня погода не балует, – вновь заговорила мисс Вуд, – мы могли бы пойти прогуляться в сад. Я в первый же день заметила, какой прекрасный розарий Вы разбили у себя в поместье, мистер Уанхард.

– Да, очень жаль, что сегодня ливень, – ответил мистер Уанхард, – но боюсь, что я не смог бы отложить свои дела. Они безотлагательны, поэтому я бы хотел, чтобы меня никто не отвлекал.

– Да, я понимаю, – ответила мисс Вуд, – тогда я лучше займу беседой кого-нибудь из гостей Вашего поместья.

– Мисс Миллсон, например, – ответил мистер Уанхард, – я заметил, без Вас она скучает!

– Да, Вы правы, – девушка кивнула, – я направлюсь прямиком к ней!

– Отлично, мисс Вуд, – ответил ей мужчина, и девушка, явно не желая заканчивать разговор еще пару секунд потопталась на месте, ища тему, которую можно было бы развить, но такой не было, поэтому, тяжело вздохнув, мисс Вуд поджала губы и покинула кабинет. А мистер Уанхард смог спокойно заняться своей работой.

Мисс Россер не хотела вставать с постели, так как её окончательно покинули силы. Мистер Уанхард казался ей предателем, и изнутри её выжигали дикая злоба и обида. По лицу стекали слезы, и она думала только о том, как она смогла себе позволить, чтоб успевшая зародиться симпатия ослепила её. Она не могла поверить, что сейчас плакала от разрушающей её горечи от мужских слов. Письмо отцу осталось недописанным и оставленным на столе, и мисс Россер не хотела вновь возвращаться к нему, так как осознание собственного проигрыша и предательства мистера Уанхард приносили ей колоссальную боль.

Она услышала тихий шорох, и вольно оторвала голову от подушки, увидев сквозь пелену слез Сида, завернутого в свой черный балахон. В руках он держал стакан с водой, и из-под опущенного капюшона выглядывали его бесцветные глаза.

– Мисс, – проговорил он с явной настойчивостью в голосе, – нам нужно собраться с силами. Падать и рыдать разве свойственно Россер? Я принес Вам воды, мисс, и мы вместе напишем письмо Вашему отцу, я за столько лет научился подавать правильно ему неприятные новости.

– Ох, Сид, – тяжело вздохнула девушка, вытирая ладонями слезы со своего лица, – спасибо.

Мужчина подал ей стакан, и она залпом его выпила. Выдохнув, она поправила волосы, тихо шмыгнула носом, через который из-за слез стало невозможно вдохнуть и поднялась с кровати.

– Когда допишем письмо, будем собирать вещи, – проговорила девушка, возвращаясь к письменному столу, – я послала мистера Уанхард к чертям.

Мужчина в ответ тяжело вздохнул.

– И так, что мы пишем отцу? – спросила мисс Россер, доставая новый лист и окуная в чернила перо.

«Многоуважаемый отец,

С огромным огорчением спешу сообщить Вам, что моя помолвка с мистером Уанхард, к сожалению, расторгнута. В моих планах вернуться домой в ближайшее время.» – тут Сид остановился, собираясь с мыслями. – «Это было решением мистера Уанхард, и при личной встрече я могла бы рассказать, что заставило его передумать. Я отдала приказ Сиду собирать мои вещи, и завтра утром мы покинем поместье мистера Уанхард. Мне жаль, что приходится расстраивать Вас, отец, столь неожиданными вестями. Надеюсь на Ваше понимание и снисходительность, так как я приложила максимум усилий, чтобы Вы могли гордиться мной и моим удачным бракосочетанием, но обстоятельства складываются так, что я вынуждена расстаться с мистером Уанхард и вернуться в Лондон. Ожидайте меня, надеюсь на теплым прием.».

– И подпись, – закончил диктовку Сид, – не забудьте поставить дату, чтобы Ваш отец точно знал, когда было написано письмо.

– Я бы никогда не написала что-то подобное, – ответила девушка, оборачиваясь к слуге, – и я удивлена, что ты умеешь так хорошо формулировать мысль.

– Вы девушка, мисс Россер, так еще и совершенно юная, – ответил ей мужчина.

– Спасибо, что помог мне написать письмо, – сказала мисс Россер, – ты же его отправишь?

– Как скажете, мисс, – мужчина кивнул.

Мисс Россер запечатала письмо и отдала конверт мужчине, мысленно собирая свои вещи в сундуки и чемоданы. Свои туалеты она убрала в деревянный сундук, который Сид перевязал бечёвкой, а перчатки, шляпки, вуали, шарфы и платки мисс Россер сложила в чемодан. В дорогу она решила одеться скромно, поэтому на софе оставила темно-зеленое платье с золотой бахромой и жакет выполненный из кашемира темно-зеленого цвета с золотым узором. Она хотела одеться скромно, но так, чтобы подчеркнуть свои зеленые глаза и выразительность черт лица, чтобы, прощаясь с ней, мистер Уанхард задумался о том, какое же ангельское создание он теряет, пусть мисс Россер до ангелов было столько же далеко, как и самым настоящим адским созданиям.

Игнорируя колокольчик у входа в покои, мисс Россер не явилась на обед, а затем и на ужин. Ей было уже всё равно, что думают о ней те, ко присутствовал в столовой, и даже когда мистер Уанхард послал за ней слугу, она вежливо отказалась присоединиться к общей трапезе по причине своего самочувствия. Голодать не входило в планы девушки, потому Сид приносил ей подносы с чаем и печеньем, которые мисс Россер заказала на кухне.

Ближе к вечеру, выглянув в окно, за которым всё так же периодически шел дождь, мисс Россер поняла, как сильно хочет домой, пусть её и пугал сложный разговор с отцом и его упреки. Она уже видела светлые стены своей спальни и занавески на окнах, желая вдохнуть аромат мыла из экстракта сирени, что лежало среди расчесок и гребешков на ее туалетном столике. А солнечный свет, проникающий сквозь широкие окна, освещал ее светлое лицо в большом зеркале в белой деревянной раме. Стены были приятного персиково-розового цвета. Она слышала бой Биг-Бена, а ее экипаж, подскакивая на брусчатке, уже мчался по мосту через Темзу. Шумный, живой Лондон был ее домом, и она скорее хотела оказаться среди его привычной суеты. Каменные старые дома и дома немного новее разрастались в разные стороны от центра города, выше их крыш виднелись пики церквей и соборов готической эпохи. А дом мисс Россер считался самым большим, построенным стиле регентства, и располагался почти на самом краю города, куда суматоха Лондона не всегда могла добраться. Она вспомнила вывески «Танцы» в центре города, натянутые на всю кирпичную красную стену, в надежде привлечь посетителей, а напротив магазины с выпечкой, часами и перчатками.

– Ужасная погода, – проговорила мисс Россер, глядя в окно, – началась осенняя хандра!

– Может Вы хотите еще чая? – спросил Сид, желая налить ей в чашку еще немного.

– Нет, спасибо, – ответила девушка, бросив взгляд на слугу, – я боюсь потом не уснуть, а утром нам в дорогу.

– Как скажете, мисс.

На утро за окном показалось тусклое низкое солнце, шепчущее, что лето ушло безвозвратно. Прохладный ветер, качнувший занавеску на окне, проник в комнату, и мисс Россер заметила, что он пахнет осенью. Тёплые дни остались позади. Дождь размыл землю, и та стала похожа на липкую коричневую массу, расползающуюся в разные стороны. Сад больше не выглядел привлекательно, а от роз ничего не осталось кроме колючих кустов, теперь напоминающих терновник. Листья с них оборвал ветер, и теперь ими была засыпана вся придомовая территория. Сквозь облака не было видно неба, и в воздухе чувствовалась тяжёлая влажность.

Мисс Россер отдала приказ спустить её вещи в экипаж, который уже ждал её у входа в усадьбу, а сама в это время боролась со своим желанием зайти к мистеру Уанхард в кабинет. Она держала в руках уже осенние перчатки и смотрела в конец коридора, откуда лестница вела к кабинету мужчины. Уехать и не сообщить об этом хозяину поместья было бы неправильно, но и видеть его ей не хотелось – она боялась, что не выдержит и покажет свои слёзы. Но этикет и правила приличия важнее всего, поэтому надев свои кожаные коричневые перчатки и поправив шляпу, она направилась к лестнице.