И такая судьба

— Надобно слугам дать оружие, хотя бы сабли и пистоли, — строго предложил Кальд.

Даша молча кивнула. Этого хватит, хозяйка согласилась, а казначей и так имел власти. Приказав убрать деньги в настенные лари, чтобы под ногами не мешались, и заодно пересчитать, столько ли денег, как было обозначено, Хилковы ушли.

Сначала пришли в семейную спальню. По приказу Даши мужа положили сюда. Он хоть и пьян сегодня очень сильно, но все-таки молодец. И такие деньги принес!

Это произнес Александр Никитич. Даше невнятно что-то произнесла, попробовала пробудить, но не смогла.

— Пойдем, — предложила она, вздохнув, — всяк сегодня не пробудишь. завтра уж приходи, если время будет. Тогда и скажет, откуда эти деньги и стоит ли нам тревожиться или радоваться.

Теперь уже Александр Никитович что проговорил, глядя на пьяного зятя. Спустились домашнюю столовую, размером меньше, но зато уютно. Слуги уже суетились, доводя на столе последний блеск.

— Ого! — удивился Александр Никитич, что так богато?

Вопрос требует определенного объяснения, что такое богато в XVIII веке. Если бедные горожане так говорили, когда еды было просто достаточно, зажиточные горожане — когда появлялось мясо, то на княжеском столе таким образом говорили, когда в обыденное время ставили утку или гуся. Или поросенка с хреном. И чтобы иностранные фрукты и венгерское вино.

— Митя бы тоже сегодня ел, если бы уже не налопался, — с явным сожалением сказала Даша. Потом уже с ожесточением: — мы сами съедим, пусть потом плачется!

Поставила перед отцом красивый стеклянный фужер, налила из графина красное венгерское вино — одно из излюбленных спиртных напитков его папы.

Фужер и графин явно было из одного набора, Александр Никитич его еще не видел. Он вопросительно посмотрел на дочь.

— Митя недавно поставил стекольную мастерскую. Вот, это оттуда.

Красивый! — оценил он, — я больше не видал еще ни у кого.

— А-а! — равнодушно ответила Даша, как женщина, у которой все есть и больше невозможно восхищаться. Попросила себе смородинового сока, сыну Александра налили яблочный сок. Предложила тост:

— За увеличение семьи Хилковых!

Отец Александр Никитич бросил на нее острый взгляд на ее тело, внешне ничего не обнаружил, спросил небрежно:

— Ты это имеешь в виду себя или вообще про женщин?

— Конечно, себя, — улыбнулась Даша, — я все же замужняя женщина, а муж у меня не только умеет водку пить с его царским величеством.

— Слава Богу! — передал он фужер из правую в левую, перекрестился, сказал торжественно: — еще за одного ребенка в нашей семье!

И выпил до дна, как и положено. Благо Даша, зная об этой традиции, хоть и налила по каемочку, но сам фужер выбрала не из больших. Как раз деду пить за внука. Ну или внучку, если они с Митей сделали осечку.

А потом ели утку с сопутствующими салатами и картофелем, кому надо, подъедали мясную кашу, в конце торт, сладкие пироги и фрукты. Сынишка Александр чуть не описался от счастья.

А один из именинников Дмитрий, имеется в виду, хоть он и не рожает, и вообще может быть далеко, но без него его жена не станет счастливой матерью. Так вот попаданец Дмитрий рано утром был, само собой в трудном положении. Ведь помимо жуткого сегодня утреннего похмелья, адреналиновой тоски есть и реальные тягомотины — злющая жена Даша, хитромудрый политик Меньшиков, скажем так.

«Я же привез вчера много денег! — вдруг появилась яркая и внезапная, как в безоблачном небе молния, мысль, — где они? Не дай бог заныкали слуги или вот Даша!»

Мысль была, откровенно говоря, дурацкая, как и все продукты мозговой деятельности утром после гулкой пьянки. Но ведь хорошо, что и она появилась, сигнализируя о том, что ее владетель жив и даже мечтает скосить от повседневной работы в пару десятков тысяч рублей.

Э-э! — опомнился Дмитрий, — о чем ты? В первой четверти XVIII века это огромные деньги. Да вся покойная Боярская Дума, дай ей здоровья, хи-хи, будет рада за такие деньги работать. и работы у тебя обязательной нет, почти уже сам себе барин (боярин), а точнее подполковник гвардии!

Он вольготно разлегся, благо его дражайшей супруги уже не было. Куда-то убежала пораньше. От мужа законного ушла, паразитка! — вдруг взревновал похмельный Дмитрий.

Увы, ревновать было не за что. появилась жена Даша, по кровожадной глазам которой легко читалась степени наказания блудного мужа. Впрочем, бог с ней, побьет так побьет, что он, мужчина, будет бояться бабьих побоев?! Лучше спроси, где заныканы деньги, авось и не надо будет их искать.

Спросил. Даша недоуменно посмотрела на него, можно сказать, тупо, мол, что за фигню ты спрашиваешь у своей дурочки, совсем уж перепился водки!

Но в разгар этой мыслительной деятельности в глазах вдруг мелькнула смешинка. Даша белозубо засмеялась, напоминая не такое уж далекое время, когда она (и он) были совсем молоды.

— Хотела было разыграть тебя, мол, ничего не знаю, — призналась она, — да ты и так такой несчастный и тоскливый лежишь на кровати, куда уж дальше!

— Ага! — растаял он от такой Даши и вдруг затащил к себе в кровать. Предложил от всей широты своей души: — может, пока еще раннее утро, понежимся под одеяло?

— Ха-ха! — обломила она его коварные замыслы, — какая рань, солнце уже к полудню подходит. Сейчас обедать будем, как только тятя придет. Я вон с верфи пришла, все утро работала. За тебя, между прочим!

Новости были умеренно неприятными, но как-нибудь переживем. Но вставать, видимо, придется, раз обед уже. Хотя, может, Даша пошутила. Она ведь такая шутница бывает иногда, особенно когда касается своего бедного мужа.

— Супруга моя, — спросил он подозрительно, — а ты точно уверена, что солнышко наше катится на небе к полудню. Лично я ни черта не вижу из-за свинцовых туч.

Жена легко вырвалась из его рук, перекрестилась на красный угол. Съязвила:

— Солнце на небе не видно, это так, только его бездельники и пьяницы типа тебя ищут. Старательные-то работники знают, что день уже давно идет и наполовину подходит. Вставай уже! Будет ночь, будут и ласки, чай законные супруги. А пока день, обедать и хоть немножечко работать, раз уж ты рабочее утро проспал!

Дмитрий встал, широко зевнул, не забыв перекрестится. У местных жителей этого века есть забавный постулат, что в широко открытый рот может влететь нечистая сила. Смех и только, а надо верить, чтобы нечаянно не взгрустить жену. И так уже полдня бока отлежал. После обеда встанешь, а толку? Все одно уже все отработали и скрылись, будешь один время токовать.