И такая судьба

— Ладно, — нехотя одобрил он предложение князя-кесаря Федора Юрьевича, но ввел свое условие: — пусть Даша придет после поездки.

— Хорошо, — сразу согласился с этим довольно нахальным предложением Ромодановский. И едва Дмитрий начал удивляться, как тот заговорил, и все стало понятно.

— Я со всеми твоими просьбами или требованиями договорился, но теперь и ты должен условиться с моими предложениями. Имей виду, я в каком-то разе сейчас иду по острию ножа. С одной стороны, у меня появляется князь Алексашка Меньшиков. С другой, — царю герру Питеру явно не понравится мои действия.

Я не прошу слишком от вас много, — поспешил продолжить глава Преображенского приказа, — во-первых, в случае с конфликтом с Меньшиковым, как минимум, не ставать на сторону Меньшикова.

Дмитрий удивленно посмотрел на собеседника, не понимая, как он вообще будет разговаривать с ним после такова вот — дыба, горящий веник и пытка о смерти!

Однако Ромодановский, как уже опытный политик и даже циничный, смотрел на дело иначе. Дмитрий все-таки смирился и глядя на иконы, поклялся, что дружить с Меньшиковым он ни за что не будет, сколько бы он не домогался.

Второй пункт «повестки» князь-кесаря был более понятен. Дмитрий, его жена Дарья и тесть Александр Никитич не должны по любой причине рассказывать о роли Федора Юрьевича в аресте и дальнейшем допросе.

«Боится, что ли, царя? — подумал Дмитрий, — вроде бы не таком уж он положении, чтобы так трястись».

Но князь-кесарю он обещал на иконе Святой Богородицы, что и сам будет молчать, и жена с тестем тоже. Куда ему деваться? И сейчас, весь покалеченный в руках князь-кесаря и потом трудно. будет не тот он веса и потенции, хоть и майор преображенцев.

Ромодановский, видимо, остался доволен реакцией Дмитрия, поскольку за его женой послал не своего слугу, а аж дьяка Преображенского приказа. А, может, так решил напугать Хилковых. В любом случае ненаглядная Даша буквально прибежала, судя по неровному дыханию.

— Как ты? — озаботилась она мужем, — ничего не болит, милый?

Ха-ха, да она ничего не знает. И пусть не знает, женщина же, слабая, о! Нервная, а! Это о чем он сейчас такое говорит? Г-хм, изо всего вышеперечисленного моя Даша красивая. А еще она явно его обманывает. Вот ведь женщина! Когда он договорился с Ф. Ю. Ромодановским, что его жена придет сюда, он, Дмитрий, строго решил, что не будет рассказывать ей об его пытках, дыбы, ожогах и так далее. Не бабье это дело!

Но где-то в середине разговора он твердо стал убежден, что Даша, нет, не врет, просто лукавит с ним, при чем одновременно потешается и страдает над ним. Вот ведь новая проблема на его больное истерзанное тело!

Даша меж тем, видя, что ее муж полностью отключился, тоже перестала говорить, проще говоря, болтать, как это делают женщины. Вместо этого она начала молча на него смотреть ее чудными большими глазами.

Придется быть честным. Ха-ха, — мысленно хохотнул Дмитрий, — это ведь так интересно, быть честным с женой, не правда ли?

Хотел было взять ее за руку, но спохватился, что не сумеет из-за страшной боли. Ведь даже просто лежать на животе оказалось не так просто. Пришлось просто поднять взгляд на Дашу, а до этого он в большинстве глядел на ее ноги. И то это движение пришлось разделить на несколько частей. Руками-то шевелить было нельзя совсем, они еще не восстановились после вывихов на дыбе. То есть шевелить можно, но очень уж больно. А напрягать спину было не так больно, но все комфортабельно.

Но наконец он посмотрел на Дашу целиком, а не частично, как раньше. И то из-за того, что она присела. Дмитрий увидел, что она встревоженная, но твердо нацеленная, чтобы вытащить его отсюда.

Пришлось ей все рассказать (почти). Самые кровавые и грязные картины он все-таки пропустил. Нельзя сказать, что это помогло, очевидно, она посмотрела на его спину с ожогами, на опухшие суставы рук и все поняла.

Зато перспективное, но очень опасное задание — дальняя поездка где-то под Воронеж и напряженный разговор с царем. А с ним и простая беседа будет непростая. Толи Даша об этом не знала, толи ей уже все равно. Дмитрий хотел было поспрашивать ее и отговорить от излишнего риска, но понял, что переоценил свое здоровье и его гго из опасности, глаза сами собой закрываются.

Эх, а он даже не понял, потерял он в очередной раз сознание или, наконец, погрузился в крепкий, оздоровительный, но, сука, такой оздоровительный и без варианта, сон! А когда Дмитрий проснулся, Даши уже не было. Называется, провел инструкцию, а заодно, укрепил морально жену перед поездкой. Сможет ли она поехать по опасным дорогам, где дикие звери еще не главная опасность. Там, наверняка, будет много и двуногих зверей, которые с охоткой снасильничают, ограбят, а потом еще и убьют.

А важный и сложный разговор Петром? Там столько подводных камней и угрожающих аллюзий, что она может не только вытащить его из опасности, но и сама вытащить в это глубокую и вонючую трясину под названием придворная жизнь!

Одно хорошо, уже одних суток хватило, чтобы укрепить немного здоровье. Нет, ожоги на спине, и опухоли на суставах нее исчезли. Зато пропали общая слабость и грозная лихорадка, а термические раны больше не мучали острой боли не мучали при каждом движении и даже в инертном покое. Да и опухоли суставов больше не пугали большими красными пятнами, очень уж уродливыми на теле. Ух, они стали аккуратными напоминаниями о недавних допросах и ужасающей дыбы с горящими вениками.

Но все-таки одна ночь после прихода Даши была тревожной и даже ужасной, пока пришедший Федор Юрьевич его не успокоил и, так сказать, не настроил на конструктивные рельсы выздоровления. Впрочем, сначала тот потревожил новости о Меньшикове.

Тревожится, гад шелудивый, подскакивает в попытках допрыгнуть до тебя, князь, — четко обрисовал он деятельность «полудержавного властелина», — но теперь все, даже дураки, уже понимают — речь идет не о безопасности государя Петра Алексеевича, а о месте самого князя Алексашки, князя пирожкового. И все, пес брезгливый, он уже не имеет такой власти.

Хотя, разумеется, сказать, что Алексашка безвластен, не приходится, — признал князь-кесарь, — так что ты уж, князь, пока прячься у меня. Здесь под присмотром полков гвардии — Преображенского и Семеновского, да угрожающего смотра Преображенского приказа можешь покойно выздоравливать да наращивать мясо на костях, пока супруга твоя дражайшая не даст весточку царю Питеру.

Попаданец Дмитрий со своей женоненавистной позиции попытался довести до Ромодановского свои тревоги и опасения. Однако его собеседник только бесцеремонно прервал князя. Мол, не тревожься, милай, женка твоя умная и рассудительная. Как женщина, конечно, эмоциональная и неспокойная, но в целом тебе повезло. Увидев тебя покалеченного, она немного воспылала чувством, а потом стала рассудочной. И денег тебе оставила и пищи, и слугу высвобождать вместо палача.

А то что ты беспокоишься на счет поездки и разговора с герром Питером, так не тревожься, в поездке с твоей женой едет ее отец с доверенными слугами. Все с пистолями и саблями. А напервой я еще отправил половину плутонга (взвода) преображенцев с ружьями и шпагами. Ничто, доедут!