И в беде мы полюбим друг друга

В общем, страдая, как грешная душа в аду, я поплелась на работу.

Вошла, и дежурные на проходной встретили меня милыми улыбками. Я встревожилась. Это что? Симпатия из-за вчерашнего «дела розы»? Или они сочувствуют моему увольнению? Я ни с кем не делилась новостью, но слух наверняка уже обошел все кабинеты. Большого интереса он не вызвал, так как меня почти никто не знал. («А кто эта Алиса?» «А-а, та дикарка в допотопном костюме?») Но редкие мои знакомые, конечно, на него откликнулись… Хотя вообще-то дежурные обязаны всем нам улыбаться, так что трудно понять, что скрывается за этими улыбками.

Но я поняла в чем дело, как только вошла в свой рабочий кабинет.

Чудесный букет роз в изящной целлофановой обертке дожидался меня на столе.

На секунду я замерла в оцепенении, а потом стала лихорадочно соображать, кто бы мог мне его отправить. В голову не пришло ни одного имени. Я старалась дышать как можно глубже, чтобы успокоиться.

1. Букет подтверждал мнение моих коллег: я получила розу не по ошибке.

2. Отправитель был настроен романтически: цветы и неизвестность призваны были пробудить во мне особый интерес.

3. Если он продолжит действовать так же энергично, то, принимая во внимание его щедрость, через неделю он пришлет мне весь розовый павильон Ранжис [15] .

4. Однако для меня это ничего не меняет: признаю, нечто позитивное вторглось в мои серые будни, но вторжение кажется мне агрессивным и несовременным.

Одним словом, мне не стало лучше, я только еще больше встревожилась.

На пороге кабинета появилась взволнованная троица.

– Девочки на проходной сказали, что ты получила… Вау! Так оно и есть! Вы только посмотрите на этот букет! – воскликнула Кандис.

15

Ранжис – самый большой в Европе оптовый рынок под Парижем.

Они восторгались, высказывали мнения, засыпали меня вопросами. Я молчала как рыба, стараясь проникнуться их энтузиазмом и обнаружить в окружающем хоть что-то утешительное.

– Ты-то что об этом думаешь? – спросила Ольга, похоже огорченная моим безразличием.

– Ничего. Все, что со мной происходит в последние дни, кажется очень странным.

– В хорошем смысле?

– Не совсем.

Я прочитала в ее взгляде искреннее огорчение.

– Я хочу сказать… да, это трогательно, но все так резко навалилось. Я не справляюсь. Это для меня слишком.

– Слишком много цветов? Я принесу тебе вазу, – тут же подключилась Далия.

– Наверное, в другое время я обрадовалась бы гораздо больше. Но сейчас… Вы же сами понимаете, я не в лучшем состоянии…

– Нет, мы ничего не понимаем, – вздохнула Ольга.

– Чтобы мы все поняли, подбери информативные слова, Алиса, и составь из них доходчивое предложение, – пошутила Кандис.

– Я думала, вы все уже знаете.

– Знаем что? Ты болеешь? Что-нибудь серьезное? – встревожились они.

– Имей в виду, многие виды рака сейчас лечатся, – сообщила Далия преисполненным сочувствия голосом. – У меня есть подруга, и у нее…

– Помолчи, пожалуйста, – оборвала ее Кандис.

– Нет, это все Фантен, – поспешила сказать я. – Он недоволен моей работой и вчера высказал мне все это в очень грубой манере.

– Только-то! – воскликнула с облегчением Ольга. – Все знают, что твой шеф – пустое место, и единственное его достоинство – это ты в качестве помощницы!

Меня тронули ее слова. Значит, у нас на работе все же признают мои профессиональные качества.

– Да он это место занимает только благодаря связям в Министерстве финансов, – прибавила Кандис.

Ольга сдвинула брови, давая понять, что та зашла слишком далеко в своих откровениях.

– Да ладно тебе! Все знают, что его шурин – председатель совета министров. Так же как и то, что работу, которую он так гордо представляет на планерках, делаешь ты! Знает даже Бланше!

– Неужели? Правда? – я едва смогла выговорить два слова.

– Да что с тобой, дорогая? – спросила Кандис. – Почему ты плачешь?

– То, что вы сказали о моей работе… Я же не знала… Я считала, что все считают меня полным ничтожеством…

Ольга воздела глаза к небу.

– Не огорчай меня! – сказала она. – Если ты начинаешь плакать, услышав, что хорошо работаешь, тебе пора к психоаналитику, пусть разберется с твоей детской травмой, которая растоптала твое самолюбие.

– Он вчера говорил мне совсем противоположное. Он хочет… меня уволить.

Новость их ошеломила.

– Уволить тебя? Как это может быть? – стали спрашивать они чуть ли не в один голос, обмениваясь недоуменными взглядами.

Я в двух словах изложила ситуацию.

– Ему не позволят это сделать, – заявила Ольга и отбросила со лба золотую прядь, которой я всегда любовалась: она лежала волной, и глаза казались еще ярче.

– Да, не волнуйся, мы все будем за тебя, – подтвердила Кандис.

– Это уж точно! Мы его в порошок сотрем! – пообещала Далия.

Я подумала, что Ольга, а она ведь помощница главного директора, да еще с таким обаянием и умением убеждать, действительно может замолвить за меня словечко. И Кандис, она сумела наладить кое-какие связи у нас в офисе. А вот относительно могущества Далии… Но их поддержка так меня тронула, что на глазах снова закипели слезы.

– Ну-ну, успокойся. Мы с тобой, – утешала меня Кандис, поглаживая по спине.

Они проявили такое участие, и теперь мы с ними заодно, а все началось с моей розы, – подумала я. Доверие, сочувствие, поддержка, когда тебе грозит беда, – вот секрет, превращающий коллег в твоих друзей.

Может быть, я все-таки везучая и удачливая?

Ольга

Фантен в очередной раз продемонстрировал свою несусветную глупость. Решил: если уволит Алису, то все свои неудачи сможет списать на ее счет. Восстановит репутацию, подставив знающую и беззащитную девушку… Его подлость уступает разве что его же амбициям.

Алиса не самая заметная из помощниц в нашем офисе, это понятно. Она застенчивая, замкнутая, старомодно одевается, у нее странная походка, она сторонится коллег и не участвует в общей жизни, так что подружиться с ней особого желания не возникает. Но разве дело во внешности? Если говорить о деле, то она, конечно, самая профессиональная, знающая и добросовестная. А что касается ее самой, то она… Она трогательная. Она, конечно, тушуется и на вид страшная зануда, но я уверена, это все из-за ее ранимости. Я несколько раз пыталась ее разговорить, пробить броню. Без толку. Она ничего не рассказывает о своей жизни, говорит только о хобби – о книгах, выставках, телесериалах. Прячется, старается раствориться в толпе, избегает общения, боится, что все узнают о ее недостатках. И ясно одно: она страдает. Страдает от одиночества. Ей плохо, потому что она понимает: у нее не ладятся отношения с людьми.