И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

– Да что случилось-то? – повторил вопрос Стэн.

– Митинг на половину второго. Дело Макклоски – помнишь?

Стэн помнил. Ветеран Дуглас Макклоски мирно спал дома на втором этаже. В три часа ночи его разбудил звон разбитого стекла. Макклоски, прихватив револьвер, направился вниз – поздороваться с гостями. У Макклоски не было глаза, а левое плечо и бедро держались на титановых болтах, но на меткость стрельбы это не повлияло. Двоих грабителей он пристрелил на месте. Третьего – около двери, когда тот попытался сбежать. А последнего, четвертого, Макклоски прикончил уже на тротуаре, за пределами частной территории. Просто встал у окна, прицелился и выстрелил.

Стэн полагал, что благодаря действиям Макклоски в мире стало на четверых мудаков меньше. Прокурор полагал, что действия Макклоски нужно квалифицировать как тяжкое убийство со злым предумышлением, поскольку третий и четвертый грабители уже не представляли опасности.

Стэн очень надеялся, что к этому ублюдочному юристу тоже заглянут четыре грабителя и от души отпиздят его битами.

– Я думал, ты захочешь пойти, - бубнил в трубке Деккер. – Поддержишь протест, выразишь гражданскую позицию. Но если ты занят…

– Да, я занят. Я не приду, - уныло подтвердил Стэн. Он действительно хотел бы сходить на митинг. Конечно, это бесполезно, и властям насрать на их бессмысленные протесты, – но американцы должны видеть: есть люди, которым не все равно. И правительство должно это видеть. И Макклоски. Этот парень поступил правильно. Он заслуживает поддержки и помощи – хотя бы такой.

Попрощавшись, Стэн сбросил звонок и сунул телефон в нагрудный карман – туда, где ему и место.

– Куда ты хочешь прийти? – заинтересовалась Делла.

– Никуда. Я на работе.

– А если бы ты был свободен?

– Тогда пошел бы на митинг. Сегодня начинается процесс против ветерана… Он защищал свой дом и пристрелил грабителей, но наши охрененно справедливые власти собираются его за это посадить, - даже теперь, с правильной дозхой бальзама в крови, Стэн почувствовал привычную ярость. Потому что это было несправедливо. Нихуя не справедливо.

– Для тебя это важно? – продолжала расспрашивать Делла. Бессмысленный диалог потихоньку начинал раздражать, но грубить не хотелось – и Стэн просто кивнул.

– Тогда иди. Забросишь меня по адресу и езжай куда надо.

– В смысле? – Стэн с трудом удержался, чтобы не втопить тормоз. – А наследник?

– Сама поговорю.

– А обратно как?

– Так же, как всю жизнь до встречи с тобой, - ухмыльнулась Делла. – Ты же не думал, что автомобиль – это единственное доступное мне средство передвижения?

На самом деле, Стэн именно так и думал. Маги не любят водить машины – эту мысль Стэн принял как данность и даже не пытался хоть как-то ее анализировать – просто не до того было. Количество свалившейся на него информации было слишком велико, он не успевал перерабатывать входящий поток, а уж придумывать дополнительные вопросы – это было далеко за гранью возможностей. До этого вот самого момента Стэн был уверен, что волшебники передвигаются по городу на такси или в метро. Но это же тупо. Если у тебя есть магия – ты можешь придумать что-нибудь покруче. Что-нибудь необыкновенное. Типа саней Санта-Клауса или вроде того.

На мгновение Стэн замер, осененный внезапным подозрением.

– Но Санта-Клауса не существует?!

– Нет, конечно. А что?

– Ничего. Просто мысль мелькнула.

Высадив Деллу на Элм-стрит, Стэн выбрался из машины. Серебряный мир переливался и сиял, как огромный алмаз, и от этого искрящегося света было больно глазам. Стэн прищурился, прикрывшись ладонью.

– Уверена? Я точно не нужен?

– Совершенно, - Делла оглянулась на ладный двухэтажный дом из дикого камня, на крыше которого взмахивал крыльями самый настоящий живой петух. Или не на настоящий, хрен тут разберешь. – Ну сам посмотри. Такой милый добропорядочный дом. Не будет же его хозяин с палочкой на меня бросаться.

Стэн неуверенно пожал плечами. Потому что добропорядочный дом – это не гарантия. И добропорядочный человек – это не гарантия. И вообще, ничто не гарантия, кроме пули в голову.

Но это же не Афган. Это США, Нью-Йорк. Гребаный Кони-мать его-Айленд.

Делла сказала, что отлично справится сама. А Деккер очень просил приехать…

– Хорошо. Как скажешь.

Он сел в машину, растирая прихваченные морозом уши. Делла поднялась по лестнице, пару раз дернула за бронзовый молоток, отполированный до сытого золоченого блеска, и дверь открылась. Стэн пригнулся, склонившись к пассажирской двери, но разглядел только кожаные ботинки и строгие черные брюки. Судя по нижним конечностям, наследник мадам Лангфранк был человеком серьезным. А в верхних конечностях он мог держать «Дезерт игл».

Делла вошла. Дверь закрылась.

И тут на Стэна накатило. Густая, физически осязаемая волна предчувствия нахлынула, поднимая дыбом волосы на загривке. Сейчас оно случится. Что-то плохое. За дверью. Прямо сейчас.

Удар. Выстрел. Взрыв. ЛОВУШКА.

Стэн вцепился в руль, медленно выдыхая через зубы.

Ничего не произойдет. Это просто дом. Просто дверь. Просто беседа.

Все. Нормально.

Даже сейчас, погружаясь в бушующий адреналиновый океан, Стэн понимал: настоящей опасности нет. Если бы проблема была реальной, он не скатился бы в позорную панику. Наоборот. В случае объективной угрозы Стэн становился спокойным и расчетливым, действовал с рациональной уверенностью автомата – ну, до того момента, пока у автомата не выбивало пробки. Такая вот нелепая девчачья истерика означает, что на самом деле все в порядке. Просто кретинские выверты мозга, с которыми Стэн никак не мог справиться. Внезапное предчувствие катастрофы накрывало Стэна в самых безобидных ситуациях: на эскалаторе в супермаркете, в лифте, в темном зале кинотеатра… Когда танк, развернув на зрителей здоровенную пушку, дал залп, Стэн чуть не вывалился из кресла, а не заорал только потому, что рот был попкорном забит. Зато закашлялся и долго потом отпаивал себя колой, лязгая зубами о стекло.

Стэн ненавидел эту хуйню – и очень надеялся, что подобного дерьма больше не будет. Потому что бальзам. Умиротворяющий. Магия, блядь. Но нет – вот оно, родимое, тут как тут. Нежно скребет когтями по затылку.

Это. Просто. Дом. Это. Просто. Беседа.

Все нормально.

Дрожащими пальцами Стэн повернул ключ, и мотор тойоты отозвался тихим урчанием. Сдать назад, разворот, первая передача.

Хватит на сегодня этого дерьма. Поехали.

Когда Стэн добрался к зданию суда, митинг уже начался. Десятка три среднего возраста мужчин с характерными короткими стрижками топтались на площади перед ступенями. В руках у них были бумажные плакаты и самодельные растяжки. «У нас есть право на самозащиту». «Дайте ему медаль!». «Вооруженная нация – свободная нация». «Сажайте преступников, а не тех, кто очищает улицы от мусора».

Над митингом витал дух суровой маскулинности, негодования и безнадежности. Стэн вышел из машины и неспешно подошел к толпе. Откуда-то из глубины сразу же вывинтился О’Деккер. Огромный, широкий, с ярким морозным румянцем, он походил на гладко выбритого Санта Клауса, сменившего красный полушубок на армейскую «цифру».

А на Рождество он дарит плохим мальчика гранаты. Хорошим – тоже гранаты. Но с чекой.

– Ты все-таки приехал! Рад тебя видеть! – Деккер так энергично хлопнул Стэна по плечу, что того смело с курса. – Ты взял выходной или сбежал?

– Просто договорился с напарником, - не стал вдаваться в подробности Стэн.

Они встали рядом с высоким чернокожим парнем, энергично скандирующим «Сво-бо-ду! Сво-бо-ду! Сво-бо-ду!». Потянув носом, Стэн уловил отчетливое алкогольное амбре и раздраженно поморщился. Из-за таких вот мудаков все уверены, что ветераны – это вечно похмельные агрессивные неудачники.

Хочешь бухать – дома бухай!

Уловив его настроение, Деккер тут же оттащил Стэна подальше и протянул ему термос.

– Держи, согрейся.