И восстанут Злые

— Вернуться? Так это не работает. Это тебе не выходные на природе провести — нельзя туда войти, пока не заявишь, где будешь выходить. Именно так и застревают. И говорю тебе как человек, который проторчал там значительно дольше, чем собирался: я не желаю так рисковать. Особенно пока мы не знаем, где они. Ведь есть вероятность, что никто нигде и не застревал — Нокса и Гламору могло выкинуть в любой точке Страны Оз в тот самый момент, когда я потеряла их. Нельзя сказать наверняка.

Ответ меня не порадовал, но да, Момби права. И все же я ни за что не отступлюсь от поисков Нокса, хоть вслух этого не скажу. Чувствую я, колдунью не порадуют мои приоритеты.

— А как же выбрались вы? — вместо этого спросила я. — И как узнали, что идти нужно сюда?

— Ой, а не слишком ли много вопросов? Может, и у меня есть парочка? — язвительно возразила Момби, а потом замолчала и вздохнула. — По правде говоря, я не знаю, — добавила она, скривившись, словно ей было больно признавать, что она чего-то не знает. Или колдунья действительно испытывала физическую боль. — Там ты находишься словно под водой. Или, скорее, в иле. Место это темное и ледяное, как прощание фей, там даже собственных пальцев не видно. А еще там водятся существа — и я говорю не о котятах. Злые, отвратительные существа. Такие, от которых бросишься без оглядки, даже если увидишь в зоопарке. Правда, во тьме рассмотреть их невозможно. Они просто шипят тебе в ухо, пускают слюни и прикасаются к тебе. Я суровая старая колдунья, но и я их боюсь. Хочешь правду? Я уже была готова попрощаться с жизнью, щелкнуть выключателем в этом старом мешке с костями и сыграть в ящик. Знаешь, есть для этого одно заклятие, и я чуть было им не воспользовалась, чтобы окончательно сдаться. Но тут увидела тебя.

Я отшатнулась от удивления.

— Меня?

— Нет, я тут просто шутки шучу. Конечно, тебя! Не удивляйся — ты не моя любимица. Но я обрадовалась, увидев тебя там, посреди пустоты, в кромешной тьме, яркую, словно день. Поэтому я пошла следом. Видение вскоре исчезло, но это уже было не важно — я нашла, за кого зацепиться. Пришлось частично вынюхивать, куда идти, и вот я оказалась тут. Предпочла бы, конечно, местечко, где поменьше мартышек, но бедному да вору всякая одежда впору, согласна?

Я попыталась осознать ее слова, пока шла к люксу принцесс. Момби ковыляла следом. Что бы значило ее видение? Я каким-то образом, даже не думая о том, послала ведьме сигнал?

Когда мы наконец добрались до нужного домика, я все еще размышляла, как найти Нокса и остальных. Момби целую вечность перетаскивала свое измученное тело по веревочным мостикам и подвесным платформам деревни обезьян, и теперь солнце уже клонилось к горизонту. До меня вдруг дошло, что день начал сменять ночь с завидной регулярностью. Интересно, кто переворачивает Великие Часы? Дороти порой делала это так редко, что казалось, будто один день длился целые годы. Я положила ладонь на дверную ручку и застыла на месте.

— Прошу прощения.

— Просишь прощения? За что?

— За то, что бросила вас. Облажалась. Если бы не я…

Момби закатила глаза и пренебрежительно покачала головой.

— Слушай, мелкая, ты была хороша. Не убила Дороти, но она теперь в бегах, а это начало. Я знаю, что ты сотворила с Железным Дровосеком. Хорошая работа. Магия вернулась в наши земли, по крайней мере на данный момент. Мы разрушили весь этот идиотский город, пока были там, просто чтобы показать Дороти, на что способны. Выкурили принцесску из дворца, надеюсь, навечно. К тому же, — Момби вскинула бровь, — не только нас потрепало. Я с удовольствием расцарапала прекрасное личико Глинды. Как же долго я этого ждала! Так что встряхнись, девочка. Могло быть и хуже.

Момби легонько похлопала меня по руке. Я понимала, что чувство вины не исчезнет окончательно вот так просто. Оно будет мучить меня до тех пор, пока я не увижу Нокса целым и невредимым. Надеюсь, он не ненавидит меня за позорный побег.

Узнав, что старая колдунья простила меня, я все же обрадовалась, натянуто улыбнулась и распахнула дверь, мечтая рассказать Питу обо всем… и разочаровалась, когда осознала, что исполнить желание не удастся. Пита в комнате не было. Вместо него на полу, скрестив ноги, сидела Озма и развлекалась игрой в «веревочку», используя для нее непонятно где найденный старенький шнурок. Она была столь погружена в игру, что даже не заметила нашего прихода.

— О-о-о, — угрюмо протянула Момби. — Ты. А что, мальчишка уже спрятался?

Эти слова привлекли внимание Озмы. Она подняла взгляд и показала Момби язык.

— Уходи, ведьма, — заявила принцесса. — Ты не моя мама.

Стоило бы гордиться Озмой, но я была слишком занята — в энный раз злилась, что в тайне от меня держали еще одну новость.

— Конечно, до недавнего времени я не подозревала, что мальчик еще может выбираться из тела принцесски, но новость не особо удивила. В конце-то концов, это не имеет большого значения, правда?

— Очевидно, имеет. Мне уже тошно постоянно блуждать в неизвестности, — возмутилась я. — Вы должны были рассказать мне все. Эта информация пригодилась бы.

— Ты еще многого не знаешь, да? — усмехнулась Момби. — На войне тебе говорят лишь то, что необходимо для выполнения задания, и вопросов ты не задаешь. Тогда, если тебя поймают и будут пытать, ты не сможешь выдать ничего важного.

— Теперь все по-новому, — ответила я, подвинувшись ближе к Момби. — Если я буду участвовать в вашей маленькой революции, то только на равных, а не в качестве глупой пешки. С этого самого момента вы рассказываете мне все, а я уже сама решаю, верить этому или нет.

Момби взглянула на меня совершенно спокойно, словно и не поняла всей важности предложенной сделки.

— Ладно, — согласилась она. — Все равно секретов уже не осталось, но если я вдруг припомню что-нибудь, то обязательно дам знать. А пока моим старым косточкам нужно отдохнуть.

Она бухнулась в мой гамак и потянулась.

— Теперь у меня есть милое местечко, чтобы подлечиться. Пусть обезьяны сколько угодно уверяют, что ненавидят магию, но если в этих кроватях нет ни капли колдовства, то не звать мне себя больше ведьмой. Хотя жаль. — Колдунья махнула рукой в сторону Озмы. — Я с таким нетерпением ждала, когда смогу позволить мальчишке сделать мне массаж ног, как в старые добрые времена. Он был так хорош.

Не понимаю я Момби. Порой она кажется почти человечной, а потом, в такие минуты, как сейчас, вдруг нет. Она вырастила Пита. Может, конечно, в весьма необычных условиях, но все же. По существу, она была его мамой и не видела Пита уже много-много лет. А теперь, когда выдался такой шанс, кажется, даже не боится его упустить.

Когда я видела мать в последний раз, она сидела на пассажирском сиденье красного побитого «камаро» Тони Лингендорфа и уезжала прочь от нашего дома. Она прекрасно знала, что скоро начнется торнадо, но даже не оглянулась посмотреть на меня.

— Кем для вас был Пит? — спросила я колдунью, ощущая, как пылают щеки. — Мальчишкой, который делал массаж ног? Вы о нем совсем не волнуетесь? Что ж, логично. Он рассказал, как с вами жилось. Сказал, что с ним обращались как с дерьмом.

— Ох, только не повторяй опять эту слезливую историю, — простонала Момби. Ее глаза были прикрыты, голова откинута назад. И из-за этой показной расслабленности разговор раздражал меня еще больше. — Пытаешься сделать доброе дело для несчастного ребенка, а в ответ получаешь одну головную боль. Окажи мне услугу и оставь возмущения на тот день, когда в стране не будет войны. — Она распахнула глаза и внимательно оглядела меня с ног до головы. — Сейчас у нас есть и другие темы для разговора. В первую очередь, мне известно, что в твои руки попала кое-какая вещица, верно?