И возьми мою боль

— Дядя Наум, — услышала она голос Сыроежкина, — я принес деньги. Это я, Леша.

Она вспомнила про вчерашнего часовщика, который свел ее с этим ювелиром. Он ведь был другом этого старика.

— Дядя Наум, — продолжал Сыроежкин, — откройте дверь, я принес деньги.

Он был его другом, снова подумала Ирада. И подошла к дверям, посмотрела в «глазок». За дверью действительно стоял Сыроежкин. Она открыла дверь. Он торопливо и как-то воровато вошел в квартиру. Увидев девушку, кивнул ей, как старой знакомой.

— А где хозяин? — спросил он, явно нервничая.

— Он ушел, — ответила девушка.

— Куда ушел? — удивился Сыроежкин.

— Ушел к своему знакомому. Обещал скоро прийти. — Этот часовщик с бегающими глазками ей не нравился. Как она не разглядела вчера его хищного выражения лица?

— Ушел, да? — Сыроежкин закружил по гостиной. — Ушел, — повторил он.

Значит, он пошел искать другого клиента, решил Сыроежкин. Что ж, он был прав. Старик — циник и негодяй, решил заработать на этих часиках побольше.

Решил его кинуть. Ну это у него не получится. Его всего колотило.

— Когда он придет? — крикнул он. Ей был неприятен этот тип. Она пожала плечами. Он бешено посмотрел на нее.

— Не знаешь, — крикнул он, — не знаешь, да? Он начал трястись. И вдруг побежал к двери, щелкнул замком и закричал на весь подъезд:

— Витя, заходи.

Девушка удивленно смотрела на часовщика. Она еще ничего не подозревала, даже не успела испугаться. В квартиру вошел высокий мужчина с лошадиной физиономией. В руках он держал небольшой чемоданчик.

— А где хозяин? — спросил он, взглянув на девушку.

— Его нет, — закричал Сыроежкин, — он пошел договариваться с другими.

Решил нас кинуть. Я же тебе говорил, что он всех нас обманет.

Лошадинообразная физиономия Вити не вызывала у Ирады ничего, кроме отвращения. Между тем он пристально рассматривал девушку.

— Вот эта, что ли, вчера к тебе приходила? — спросил он. Ирада почувствовала, что сделала ошибку, открыв дверь. Но было уже поздно.

— Она, — закричал Сыроежкин, — она обо всем с ним договорилась. Она, наверно, поэтому и к нему домой приехала. Ублажать старого дурака.

— Где часики? — спросил Витя, подвигаясь к девушке. — Куда их дела, сука, говори.

Она испуганно отступала к стене, чувствуя, что ничего не может выговорить.

Гость поставил чемоданчик на пол и, подняв свои большие, лопатообразные ладони, гнусно ухмыльнулся.

— Не хочешь говорить, да?

Ирада прижалась к стене, чувствуя, как у нее дрожат ноги.

— Часики где? — еще ближе придвинулся к ней Витя. Она чувствовала запах лука и пота. Но не могла сказать ни слова. Он был совсем близко. Ирада вдруг поняла, что не сможет ни сопротивляться, ни убежать. И застыла словно парализованная. Дом ювелира казался ей таким надежным убежищем. Неизвестный, дурно пахнущий человек ворвался в эту квартиру, словно материализовавшееся чудовище из ее снов.

— Где часики? — настаивал он.

В этот момент Сыроежкин, прошедший в гостиную, закричал:

— Вот они. Лежат на столике, около дивана.

Лошадиная физиономия Вити на миг отвернулась. Сыроежкин победно поднял блеснувшие часики. Витя повернулся к нему всем телом. И в этот момент Ирада, толкнув его, бросилась к еще открытой двери. Витя не успел схватить ее. Он налетел на стул, упал, и, пока поднимался, девушка успела выскочить из квартиры, захлопнув за собой дверь.

— Держи, — закричал Сыроежкин, засовывая часы к себе в карман, — держи ее.

Они побежали к дверям, выскочили на лестничную клетку. Здесь никого не было. Внизу слышался шум шагов убегающей девушки.

— За ней, — закричал Сыроежкин, безумно вращая глазами, — быстрее за ней.

И в этот момент порыв сильного сквозняка захлопнул дверь. Оба незадачливых грабителя обернулись, тупо уставившись на нее. Сыроежкин, не веря глазам, подошел к двери, толкнул ее. Она не поддалась.

— Закрылась, — тихо сказал он, глядя на напарника. Тот ошеломленно кивнул.

— Открыть сумеешь? — еще тише спросил Сыроежкин. Витя подошел к замку.

Посмотрел. Потом перевел взгляд на Сыроежкина. Потом снова на замок. И покачал головой.

— Специальный замок, — сказал он, словно извиняясь, — и дверь железная.

Так просто не выбьешь.

— Мать твою, — разозлился Сыроежкин, дергая ручку. О сбежавшей девушке он уже не думал.

— Что будем делать? — закричал он на Витю. — У него там ценностей на миллиард рублей. А ты дверь захлопнул. Не мог с девчонкой справиться.

На лестничную клетку вышла соседка, поздоровалась с Сыроежкиным. Она его знала, он часто приходил к их соседу. Он замолк, кивнув ей в ответ.

— При чем тут я? — плаксиво спросил Витя, когда соседка вошла в кабину лифта и поехала вниз. — Дверь сама захлопнулась. А я за девкой побежал. Я ведь не думал, что она вздумает удирать.

— Не думал! А нужно было! — окончательно разозлился Сыроежкин, тщетно дергая дверь.

Потом отпустил ручку. Тяжело вздохнул.

Может, это и к лучшему, подумал он, старик решит, что она передумала и, забрав часики, просто ушла из его дома. А мы ничего там не трогали. Он даже не подумает на нас.

Леша посмотрел на своего неуклюжего напарника.

— Пойдем отсюда, — строго сказал он, — сейчас еще старик заявится.

Придем в следующий раз.

— А часики? — спросил Витя, не увидевший, как его ловкий напарник сунул часы в карман.

— Черт с ними, — беззаботно махнул рукой Леша. — Договорюсь со стариком, и мы придем в следующий раз. Сейчас нам нельзя здесь оставаться.

Девчонка милицию может привести. Пойдем отсюда быстрее.

И, увлекая за собой ничего не понимавшего Витю, он пошел к лифту. В конце концов, подумал Леша, часы у меня. Мы никого не убили и не ограбили. А я сэкономил двести долларов. Значит, все правильно. Они наверняка краденые.

Откуда у такой молодой могли появиться такие часы! Это же целое состояние.

Он еще не знал, как горько пожалеет о том, что положил эти часы к себе в карман.

Глава 16

До больницы они добирались не полчаса, как обещал Рустам, а снова почти целый час. Пришлось опять толкать машину, вытаскивая ее из грязи. К больнице они приехали перепачканные и уставшие. Но Альберт Петрович, которого дежурная попросила задержаться, терпеливо сидел в своем кабинете, ожидая сотрудников милиции. Он даже не стал спрашивать их удостоверения, когда все трое вошли к нему в кабинет.