И явилось новое солнце

Кто знает, вернулся ли он невредимым в свои охотничьи угодья, но, надеюсь, вернулся. Что до меня, то я сидел в своем укрытии, слушал бурю и уплетал хлеб и фрукты, пока неистовый ветер не сорвал брезент, натянутый у меня над головой.

Я встал и сквозь завесу ливня увидел отряд солдат, переваливающий через руку.

И еще я, как ни странно, увидел места, где не было ни солдат, ни дождя. Не то чтобы эти новоявленные места раскинулись там, где недавно зияла бездна. Ее жадная пустота никуда не девалась, остался похожий на водопад обрыв скалы высотою не меньше чем в лигу, осталась и темная зелень горных джунглей под ним – тех джунглей, что приютят деревню магов, через которую однажды пройдут мальчик Северьян и я.

Скорее мне стало казаться, что привычные направления – вверх, вниз, вперед, назад, вправо, влево – раскрылись, словно бутон цветка, распустив неведомые доселе лепестки, новый Сефирот, чье существование было скрыто от меня.

Один из солдат выстрелил. Заряд ударил по камням у моих ног, расщепив горную породу словно резец. Тогда я понял, что их послали убить меня; наверное, один из спутников хилиарха взбунтовался против собственной судьбы и сообщил о том, что случилось, хотя уже было слишком поздно, чтобы предотвратить бегство остальных.

Другой стрелок прицелился. Спасаясь, я шагнул с влажной от дождя скалы в иное место.

40. РУЧЕЙ ЗА ПРЕДЕЛОМ БРИИ

Я стоял на усыпанной цветами траве, душистой и мягкой, как ни одна из тех, что я мял; над головой плыли облака, скрывавшие солнце и раскрашивавшие небеса в темно-голубые и золотые тона. До меня еще доносился отдаленный рев бури, бушевавшей на Горе Тифон. Сверкнула вспышка или скорее тень вспышки, если только можно представить себе такое, – наверно, молния ударила в скалу или вновь выстрелил кто-то из преторианцев.

Я сделал два шага, и все эти звуки и образы стали неразличимы; однако, похоже, не они вдруг исчезли, но я потерял способность – а может быть, всего лишь желание – воспринимать их, как все мы, повзрослев, не замечаем больше вещей, занимавших нас в детстве. Явно, подумал я, это не то, что зеленый человек называл Коридорами Времени. Здесь нет никаких коридоров, а только холмы, волнующееся море травы и нежный ветерок.

Я прошел чуть дальше, и мне стало казаться, что все вокруг знакомо, что я попал туда, где некогда уже был, хотя и не мог вспомнить, куда именно. Нет, это не наш некрополь с его мавзолеями и кипарисами. Не открытые поля, по которым я шел когда-то с Доркас и наткнулся на сцену доктора Талоса, те поля простирались под Стеной Нессуса, а здесь не было никаких стен. Не сады Обители Абсолюта, изобилующие рододендронами, гротами и фонтанами. Если бы не цвет неба, я бы скорее сравнил здешние места с весенней пампой.

Потом я услышал пение бегущей воды, а спустя мгновение увидел ее серебристое мерцание. Я бросился к ручью, вспоминая на бегу о своей былой хромоте и о том, как я пил из ручья в Орифии, а потом вдруг заметил рядом с собой следы смилодона; между глотками я улыбался, думая, что сейчас они бы нисколько не напугали меня.

Я поднял голову и увидел не смилодона, а миниатюрную женщину с разноцветными крыльями, которая, точно желая остудить ноги в прохладном потоке, легко шагала по омываемым водой камням чуть выше по течению.

– Цадкиэль! – воскликнул я, после чего онемел от смущения, вспомнив наконец это место.

Она помахала мне рукой и улыбнулась, потом неожиданно вспорхнула от воды и полетела, а радужные крылья ее затрепетали, точно лоскутки цветастой ткани.

Я встал на колени.

Продолжая улыбаться, она опустилась на берег рядом со мной.

– Похоже, ты раньше не видел, как я летаю.

– Видел однажды – вернее, твое изображение, – ты зависла, раскинув огромные крылья, в межзвездной пустоте.

– Да, там я могу летать благодаря отсутствию притяжения. Здесь же мне приходится значительно уменьшаться. Ты знаешь, что такое гравитационное поле?

Она обвела луг рукой не длиннее моей ладони, и я ответил:

– Я вижу это поле, могучий иерограммат.

Она рассмеялась музыкальным смехом, похожим на перезвон маленьких колокольчиков.

– Мы ведь встречались?

– Могучий иерограммат, я – нижайший из твоих рабов.

– Тебе, должно быть, неудобно стоять на коленях; и, вероятно, ты встречал другую меня с тех пор, как я отделилась от нее. Садись и расскажи мне об этом.

Так я и сделал. Легко и приятно было мне сидеть на берегу ручья, время от времени освежая натруженное горло его холодной чистой водой, и пересказывать Цадкиэль, как я впервые увидел ее меж страниц книги Отца Инира, как гонялся за ней на борту ее собственного корабля, как она обернулась мужчиной по прозвищу Зак и как ухаживала за мной, когда я получил ранение. Но тебе, мой читатель (если только ты и вправду существуешь), уже известны все эти факты, ибо я записал их выше, не пропустив ничего или самую малость.

Здесь, у ручья, занимая Цадкиэль своей историей, я бы постарался быть по возможности кратким, если б не моя слушательница, которая заставляла меня вдаваться в различные подробности и совершать всевозможные отступления, пока я не рассказал ей о маленьком ангеле, повстречавшемся с Гавриилом (случай, вычитанный мною в коричневой книге), и о детских годах, проведенных в Цитадели, на вилле моего отца и в селении под названием Фамулорум возле Обители Абсолюта.

Наконец, когда я, наверное, в тысячный раз остановился перевести дух, Цадкиэль произнесла:

– Неудивительно, что я приняла тебя: во всей твоей истории нет ни слова лжи.

– Я часто лгал по необходимости и даже тогда, когда никакой нужды в этом не было. – Она усмехнулась, но ничего не ответила. Я добавил: – И солгал бы тебе, могучий иерограммат, если бы считал, что моя ложь спасет Урс.

– Ты уже спас его; ты начал еще на борту моего корабля, а закончил в нашей сфере, на поверхности и внутри мира, который ты также «зовешь Йесодом. Наверное, Агилюсу, Тифону и многим другим сражавшимся с тобой казалось, что силы неравны. Если бы они были поумней, то поняли бы, что борьба уже завершена, в ином месте и в иное время; но если бы они были умней, они бы признали в тебе нашего слугу и вовсе не стали бы бороться против тебя.

– Значит, я не могу потерпеть поражение?

– Скажи лучше – не потерпел поражение. Ты мог проиграть на корабле и потом; но ты не мог умереть до испытания, как не можешь и сейчас, до завершения своего дела. В противном случае ты умер бы от побоев, от прямого попадания из того орудия в башне, да мало ли от чего еще. Но скоро твое дело будет завершено. Сила твоя, как ты знаешь, исходит от твоей же звезды. Когда она войдет в ваше Старое Солнце и вызовет рождение нового…

– Я слишком часто хвастался, что не боюсь смерти, чтобы теперь дрожать при мысли об этом, – сказал я.