И.П.Павлов PRO ET CONTRA
Шрифт:
<1904>
Роберт ТИГЕРШТЕДТ
Иван Петрович Павлов
Несколько русских коллег из моих друзей предложили мне написать биографию И. П. Павлова к 25летию его научной дея тельности. Хотя я ясно отдаю себе отчет, что написание биогра фии человека, находящегося в расцвете творческих сил, сопря жено со всевозможными трудностями, а не владея языком, знаю лишь те работы Павлова и его сотрудников, которые опублико ваны на немецком и французском языках и поэтому с научны ми достижениями Павлова знаком не в полном объеме, все же я не захотел отвергнуть столь почетный заказ, так как благодаря ему у меня появилась возможность непосредственно выразить великому исследователю мое глубокое уважение и почтение. Сообщенными здесь биографическими сведениями и некото рыми другими замечаниями автор обязан ассистенту Павлова г. Е. А. Ганике.
Иван Петрович Павлов родился в семье священника 14 сен тября 1849 г. в Рязани. Вместе с братом, который позднее стал ассистентом у Менделеева, а затем профессором агрономическо
Академическое начальство, которое сумело оценить большие способности Павлова, предоставило ему возможность остаться в Академии, чтобы подготовиться к профессорской карьере. По собственному желанию он получил место в лаборатории терапев тической клиники Боткина, где развернул такую успешную де ятельность, что вскоре его стали называть подлинным руково дителем этой лаборатории. Приблизительно через три года, 23 мая 1883 г., он защитил в СанктПетербурге диссертацию на звание доктора медицины, а 24 апреля 1884 г. был назначен приватдоцентом кафедры физиологии. Вскоре после этого Ака демия послала его в заграничную командировку на два года для совершенствования в качестве физиологаэкспериментатора в ла бораторию Гейденгайна и Людвига. По возвращении на родину он снова поступил в лабораторию клиники Боткина, а 23 апре ля 1890 г. был назначен экстраординарным профессором фарма кологии в Томск. Ему, однако, не пришлось совершать дальнее путешествие, поскольку примерно через три месяца, 15 июля 1890 г., он получил такое же место в Военномедицинской ака демии в СанктПетербурге. 13 июня 1891 г. ему поручили, кро ме того, заведовать отделом физиологии в только что основанном Институте экспериментальной медицины. Через несколько лет, 29 мая 1895 г., он в должности экстраординарного профессора был переведен с кафедры фармакологии на кафедру физиологии, и, наконец, 2 марта 1897 г. был назначен ординарным профес сором физиологии в Военномедицинской академии, причем он продолжал работать и в Институте экспериментальной медици ны.
Жизненный путь Павлова, как и большинства ученых, внеш не не являет собой ничего особо удивительного, бросающегося в глаза; напротив, его биография заключается в его научных до стижениях, в неустанном поиске истины, в неутомимом труде исследователя, и самым поразительным в его внешней жизни представляется нам столь длительный период до обретения им прочного места работы, ведь он получил должность экстраорди нарного профессора лишь в возрасте 41 года.
Именно это медленное продвижение по службе было причи ной драматического периода в жизни Павлова, самого по себе, пожалуй, не очень отрадного, но который он теперь, вероятно, вспоминает не без удовольствия. По происхождению Павлов не принадлежал к состоятельным людям, он рано женился, его доходы были крайне скудны. Также долгое время у него не было никакого научного учреждения, где бы он мог проводить иссле дования по разработанному им плану. Но что же он делает в та кой ситуации? Он забирает в собственную тесную квартиру под опытных животных, здесь ухаживает и наблюдает за ними, одним словом, живет вместе с ними. Всяческие неприятности, с неизбежностью возникающие от подобного «симбиоза», не оста навливают его от продолжения опытов и наблюдений. Если бы в доказательство все преодолевающей преданности Павлова науке нужно было привести лишь один пример из его жизни, то вот он перед нами. И немного найдется ученых, кто в этом отношении может сравниться с ним.
То, что в тот в любом случае трудный период давало ему силы, была прежде всего его нерушимая убежденность в значении его идей для развития науки. Кроме того, и тогда у него была под держка, хотя и не приносившая ему материального облегчения, но все же чрезвычайно ценная, а именно, подлинная вера его ровесников в его научный талант и труд. В 1883 г., когда имя Павлова за границей было еще почти не известно, я учился у Людвига вместе с одним товарищем Павлова, ныне покойным профессором Стольниковым. Мы говорили с ним о том и о сем, между прочим, о состоянии физиологии в России. «Да, — ска зал Стольников, — у нас в России есть большой высокоодарен ный физиолог, который совершит чтолибо очень значительное; его звать Павлов».
Само собой разумеется и никем не оспаривается тот факт, что при изучении работы отдельных органов всегда следует обращать внимание на их взаимодействие, ибо лишь только так возможно доказать их подлинное значение для работы всего организма. Установить такое взаимодействие органов во всех подробностях и в условиях, максимально приближенных к естественным, — вот идея, которая проходит через всю научную деятельность Павлова, и, насколько я могу судить, до сих пор ни один иссле дователь не работал в этом направлении с таким величайшим терпением и последовательностью и не достигал таких блестя щих результатов, как он. Уже в работе 1879 г. о нормальных ко лебаниях кровяного давления у собаки он весьма определенно высказывает эту мысль: «После того как путем исследования будет устанавливаться все большее число нервных приспособле ний, с помощью которых можно было бы объяснить иные загад ки кровообращения, осталось бы сделать лишь один шаг в этой важной области. Он, по нашему мнению, заключался бы в сис тематическом наблюдении взаимосвязей, в которых состоят от
дельные части сложной гемодинамической машины во время ее живого хода. Выполнение этого равно важного и трудного тре бования можно было бы начать с расчленения общей задачи на частные случаи».Павлов хорошо понимал значение данной задачи, как это видно из его очень характерного высказывания относительно своих более поздних исследований, что «более точное понимание механики иннервации кровообращения сумеет, кроме всего прочего, дать объяснение некоторых до сих пор не учитываемых возбудителей, которые вызывают ту или иную деятельность».
Здесь со всей очевидностью перед нами целая программа, и последующая деятельность Павлова направлена исключительно на реализацию ее путем тщательнейшего изучения обеих систем органов: кровообращения и пищеварения, функционированием которых он преимущественно и интересовался.
Какой бы ни была идея гениальной и привлекательной, в ес тественных науках все же она не будет иметь никакого реаль ного значения, пока ее на основе тщательных экспериментов и наблюдений нельзя будет проверить на ее применимость. Ма териальные средства, имеющиеся у Павлова в распоряжении, иногда были более чем скудные, но, несмотря ни на что, он не отступал от экспериментального исполнения своего плана иссле дований. При этом ему весьма пригодилась его исключительная одаренность как хирурга. Для него не существовало слишком трудных операций, он мог провести любую, а талант изобрета теля позволил ему разработать для этого самые дерзкие хирур гические методы, которые били прямо в цель. Хотя в старом правиле хирургов: «Сito, jucunde et tuto» «cito» благодаря успе хам хирургической техники теперь имеет не то значение, что до изобретения наркоза, однако и при операциях «in Anima vili» исключительно важно провести ее не теряя времени. Многими своими успехами Павлов обязан редкому искусству быстро за вершать наисложнейшие операции. Более простую операцию он проводит так мгновенно, что она уже завершена, когда зритель полагает, что она вотвот начнется.
С высоким искусством хирурга Павлов сочетает уникальную способность выхаживания прооперированных животных. Его план опытов по изучению пищеварения, такой грандиозный и впечатляющий, зиждется на предварительном условии, что за животными после одной или нескольких операций можно будет наблюдать в течение длительного периода времени. Чтобы реа лизовать это условие, было недостаточно тщательнейшего соблю дения правил современной антисептики и асептики: не меньшее значение имела гораздо более трудная задача — осуществить та кой уход за животными после заживления раны, чтобы они оста вались здоровыми и могли служить целям экспериментов. Какое величайшее тщание требовалось при этом употребить, посколь ку имели дело с животными с фистулой на той или иной пище варительной железе, секрет которой непрерывно угрожал про травить едва зажившую рану и снова ее вскрыть. Какое терпение требовалось для того, чтобы у таких прооперированных животных не совершить ошибку в диете, которая свела бы насмарку результат удачно проведенной операции. Какое мастерство нуж но было выработать, чтобы воспитать животных так, чтобы они без сопротивления включались в эксперименты. Какое точное изучение общего поведения животных было необходимо, чтобы познать источники всевозможных ошибок и избежать их!
Все это осуществил Павлов. Конечно, и до него использовали асептическую хирургию, и до него, что касается выживания животных, можно отметить блестящие результаты. Тем самым, однако, не умаляется его заслуга, ибо — насколько я знаю — никто до него не достигал таких безусловно прекрасных резуль татов, имея дело с такими непростыми объектами, как опериру емые Павловым животные.
План исследования, который составил Павлов после своего назначения заведующим физиологического отделения Институ та экспериментальной медицины, когда он сосредоточил всю свою деятельность на исследовании пищеварительных органов, был таким обширным, что отдельный исследователь — будь он, как Павлов, одним из самых неутомимых — не смог бы его вы полнить, даже если учесть, что у него было два ассистента. Это понимал Павлов, и поэтому он расширял круг своих сотрудни ков. Среди молодых врачей, которые сдавали в Военномедицин ской академии свой последний экзамен, всегда имелось много таких, кто хотел завершить свое медицинское образование защи той диссертации. Среди них Павлов находил желанных сотруд ников. С исключительным усердием и редчайшей самоотвержен ностью они работали над поставленными Павловым перед ними задачами; неустанно, день за днем они вели наблюдения за пре доставленными для их исследований животными, проводили соответствующие анализы и т.д.
Таким образом, Павлов получил возможность как бы расти ражировать себя и расширить и углубить возделываемое им ис следовательское поле, что иначе ему никогда бы не удалось.
При этом Павлов все же оставался руководителем, который не только организовывал все исследование в целом, но и управ лял им в деталях, точно так же как и необходимые хирургиче ские вмешательства, как правило, он проводил сам. Поэтому по зволительно, пожалуй, приписать Павлову в вышедших из его института работах б'oльшую долю умственного труда, чем како вая обычно приходится на руководство в других физиологиче ских лабораториях. Это различие, однако, связано с тем, что большинство его сотрудников хотели стать практикующими вра чами, и, следовательно, у них не было настоящей предрасполо женности превращаться в физиологовисследователей. Однако не надо забывать, что среди учеников Павлова есть и такие, кто действительно посвятил себя физиологии и кто, выполняя в павловском отделе свои работы, все определеннее становится са мостоятельным исследователем.