Ideal жертвы

– Так нельзя! – воскликнула я. – Вам себе надо отдельно готовить. Низкокалорийные блюда. Листья салата с оливковым маслом. Куриную грудку. Морковку тереть...

– Господи, да когда ж я буду ее тереть! – всплеснула руками Елена Ивановна. – Ведь весь дом на мне, трое мужиков в семье. Да еще мой Димусик такой компанейский, чуть не каждый вечер гостей притаскивает – то с работы, то друзей по рыбалке, и каждого накорми, обязательно, говорит, чтобы и салатики, и горячее. А мне что, отдельно на кухне салат жевать?

– Ну, поговорите с мужем и про питание, и насчет гостей, – предложила я. – Он ведь, вы говорите, вас любит – значит, поймет.

– Пробовала уже, – вздохнула она. – Не понимает, злится.

– Ну, поставьте ему ультиматум.

Женщина махнула рукой.

– Какой там ультиматум. Выгонит меня – и все. Я когда сюда уезжала, он сказал, если на тридцать кило не похудею, он от меня уйдет. К молоденькой, стройненькой.

Твари они все-таки, эти мужики, подумала я. Шантажисты несчастные. Но от комментария вслух отказалась. Не те у меня еще с клиенткой отношения.

Я посмотрела на часы. Уже двадцать минут урока прошло. И давление, и пульс у женщины наверняка пришли в норму.

– Ладно, Елена Ивановна, – строго сказала я. – Тогда давайте работать. Возьмите гантельки в руки, делаем наклоны с отягощением... На «раз» вдох, на «два» – выдох и наклон. Начали! Раз – и два... Раз – и два...

Я смотрела, как она пыхтит, еле доставая руками до коленок, но продолжала командовать:

– Выдох делается в момент наклона! Не задерживайте дыхание! И раз – и два, и...

Снова произнести «раз» я не успела – моя клиентка вдруг покачнулась. Ее лицо стремительно заливала пунцовая краснота, глаза выкатились из орбит.

Я бросилась к ней, но подхватить не успела – Елена Ивановна рухнула на пол. Ее глаза смотрели в одну точку, грудь не вздымалась.

– Помогите! – что было сил крикнула я.

В зал тотчас же, будто караулил под дверью, влетел амбал Кирюха.

– Кир, позови врача! – истерически крикнула я. Тот острым взглядом совиных глазок окинул распростертую на ковре клиентку, присел, коснулся пальцами ее шеи и пробормотал:

– Ей уже не врач нужен, а гробовщик.

В тот момент у меня почему-то возникло ощущение, что он чуть ли не ждал этой смерти.

Кирюха уставился на меня и злорадно прошипел:

– Ну, ты, Лилька, попала!

...Дальше помню только яркие картинки. Вот к спортивному комплексу подлетает «Скорая помощь»... Подле моей клиентки суетятся врачи... До меня доносятся обрывки фраз: «У нее гипертония... а инструктор ей такую нагрузку дала! Вот сердце и не выдержало». Потом тело, с головой накрытое простыней, кладут на носилки и выносят прочь.

И эта картина окончательно убедила меня в том, что в моей жизни свершился типичный ночной кошмар любого тренера: его подопечный умирает на тренировке.

Теперь, конечно, все. Никакой работы в элитном санатории, да и в родной спорткомплекс меня Емеля обратно не примет. Слухи разлетаются быстро – кто захочет заниматься с инструктором, который довел человека до смерти?! Только ведь на самом деле не доводила я никого. И не было, не было никакой особой нагрузки!! Я своих теток в Кирсановке куда серьезней гоняю, и все живы! Только как оправдываться, я абсолютно не представляла. Надо писать заявление об уходе и паковать сумку.

Но даже собрать вещи мне не дали. Едва труп моей клиентки вынесли из спорткомплекса, ко мне подошел Кирюха. Я с удивлением заметила: его обычно злые глаза сейчас смотрят даже сочувственно. И за плечо он меня взял без обычной грубости. И голос почти ласковый:

– Пойдем, Лиля. Тебя Арсений Арсеньевич хочет видеть.

Директор санатория. Давешний седой карлик. Такому точно ничего не объяснишь. Надо виновато кивать, со всеми обвинениями соглашаться и поскорее прочь из этих стен. Расставаться мне с санаторием совсем не жаль. Но очень грустно, что я так и не доказала Косте, что достойна быть рядом с ним.

...В кабинете присутствовал один только директор-тролль. Сесть он мне не предложил. Едва Кирюха втолкнул меня в кабинет, вскинул голову от бумаг и коротко произнес:

– Руки бы тебе вырвать.

Я молчала. Наш Емеля, когда в гневе, насылает на головы подчиненных куда более страшные кары – однако все мы до сих пор живы.

– Идиотка. Бестолочь. Ты понимаешь, что нас всех подставила?!

Пусть пошумит. Чем громче крики, тем быстрей ярость схлынет.

Однако плохо я знала местного начальника. Больше никаких наездов не последовало. Арсений Арсеньевич коротко велел:

– Подойди.

И перекинул мне через стол отпечатанную на принтере бумажку. Я прочитала:

«Я, Бодрова Лилия Леонидовна, паспорт серии 45 06 номер 408468, выдан 13 ноября 2007 года УВД г. Кирсановка, обязуюсь выплатить семье пострадавшей 30.000 (Тридцать тысяч) долларов США. Число, подпись».

Я изумленно взглянула на шефа. Пробормотала:

– Что за ерунда?

– А ты думала просто так уйти? – равнодушно пожал плечами директор.

– Но с какой стати я должна платить?

– Считаешь, мы тебя бесплатно покрывать станем? – усмехнулся он.

Я разозлилась:

– Пожалуйста, не покрывайте! Я здесь вообще ни при чем.

– Тебе заключение о смерти показать? Не вопрос, врачи со «Скорой» оставили.

Он швырнул мне официальную, с двумя подписями и печатью бумагу.

«Острый инфаркт миокарда, спровоцированный чрезмерной физической нагрузкой», – прочитала я.

А директор продолжал давить:

– Поэтому, Лилечка, никаких сомнений нет. До смерти свою клиентку довела именно ты.

– Не доводила я никого! Она от силы десять приседаний у меня сделала! От этого не умрешь!

– Это ты, – директор плотоядно улыбнулся, – ее мужу будешь рассказывать. И ее детям. Двух сыновей сиротами оставила. Хочешь, устрою вам теплую встречу?!

Я представила, какие слова сказала бы человеку, который, не дай бог, угробил бы моего Максимку, и пробормотала:

– Нет... Не надо.

– Или, может, ты в милицию хочешь? – повысил голос Арсений Арсеньевич. – Я тебе и ментовку организую. Будешь свои оправдания в КПЗ лепетать! – И злорадно добавил: – Только гарантирую: тебе не поверят.