Идеальная формула для боевого алхимика

Неужели я ошибся, и родовые техники здесь ни при чем? Неужели этот артефакт действительно сломался безвозвратно?

Добавляю ещё немного энергии в перстень. И еще капельку своей крови.

Девятая секунда. Десятая.

Черт, кажется, ничего не вышло. Или…?

Стоп!

Перстень вдруг начал слабо мерцать. Поднес его ближе к лицу, всмотрелся.

Да-да, он тускло мерцал. А теперь еще и начал вибрировать на пальце. Словно просил дать ему еще энергии. Дать еще крови.

Ну, я и дал.

Перстень заурчал (да-да, вот прям по человечески заурчал) и… слопал мою руку по кисть.

Только что стоял целый и тут бац — уже инвалид безрукий.

Не понял?

Я аж заморгал.

А, нет… Показалось.

Никто мне кисть руки не отгрызал. Это родовой перстень так сработал.

Я осторожно вынул руку из образованного пространственного кармана.

Вот значит как. Этот родовой перстень имел схожие свойства, что и магистерий. Мог управлять пространством.

Только из-за своего дефекта, делал это как-то странно. И вместо открытия прохода в другое измерение, создавал лишь небольшой подпространственный карман.

Насколько, кстати, глубокий? Я попытался заглянуть в узкую трещину в пространстве. Изнутри на меня смотрела пустота. Неразличимая, а потому неизмеримая для глаз.

В моем прошлом мире были подобные артефакты. Так называемые бездонные мешки.

А назывались они так, как несложно догадаться, именно потому, что в один такой артефакт могло поместиться бесконечное количество вещей и предметов.

В них очень удобно было хранить добываемые ингредиенты во время охоты на монстров. Потому, что второй отличительной чертой у этих артефактов было то, что время внутри них текло совершенно с другой скоростью. Оно буквально замирало.

Вот только, как я уже говорил, в моем мире это были именно мешки. Ими было удобно пользоваться, для того чтобы вкладывать туда добычу и ингредиенты.

Здесь же эти свойства получил перстень.

Как вообще можно пихать что-то в перстень? Это же ужасно неудобно.

Но с другой стороны есть небольшой плюс перстень на пальце это удобно. Не нужно постоянно таскать с собой мешок.

Правда непонятно как в такой маленький диаметр можно что-то запихнуть.

В бездонные мешки обычно запихивалось всё так же, как и в обычные. Пролезло в горловину, значит пролезло.

А здесь…

Я ещё раз активировал перстень.

В этот раз даже своей крови добавлять не пришлось. По-видимому артефакт уже признавал меня за своего без дополнительных кровоизлияний с моей стороны.

Одна из трещин на камне, что был встроен в перстень, начала увеличиваться. Расширяться и расти, преодолевая пределы оправы. Разделяя само пространство.

За ней вторая. И третья. Очень скоро вся эта паутина трещин сплелась в один большой узор прямо в воздухе. Разъединяя ткань между мирами и демонстрируя мне глубокий провал пространственного кармана.

Отлично!

Я попробовал дотронуться рукой, и у меня получилось. Расширил, разведя в стороны края этого странного оптического эффекта, чтобы получить больший доступ к моему пространственному хранилищу.

Сколько в него может поместиться? Кто же его знает.

Но я был бы не я, если бы не решился тут же на небольшой эксперимент.

Рядом из болота как раз торчала длинная трухлявая палка. Видимо, раньше здесь росла какая-то сосна или ель. Но со временем она иссохла на этом болоте и превратилась просто в старую гнилую корягу.

Вырвал ее и запихнул в перстень. И она вошла. Вся. Исчезла в нем целиком.

Что ж, официально измеренный объем вместимости моего перстня — одна гнилая ель. Или сосна? Впрочем, это уже нюансы.

Я забрал из кольца немного энергии, дав ему команду закрыться. Трещины в пространстве начали затягиваться, как затягиваются швы хирургической нитью после операции. Еще через несколько секунд трещины снова легли на сам камень.

На мое лицо наползла довольная улыбка.

Пространство и время. При создании философского камня я использовал основные принципы работы таких артефактов.

Ну, что ж, если у меня уже появился подобный артефакт, значит есть все шансы создать новый магистерий.

А пока, стоит уже выяснить какие тайны хранят подвалы моего поместья.

Я направился к главному входу. Когда уже подходил, из-за взгорка как раз показался Архип. Он как раз спускался по склону вниз, катя перед собой пустую, не считая положенной туда лопаты, тележку и насвистывая себе под нос песенку.

— Все в порядке? — уточнил у него, когда мы поравнялись.

— Да, ваше благородие, — кивнул он себе за спину. — Всех прикопал. Земля им пухом.

Вот и когда он уже определится, как ко мне обращаться? То Данька, то «ваше благородие». У меня так диссоциативное расстройство личности случится когда-нибудь.

— А тварей куда дел? — уточнил я у него. — Тоже закопал?

— Как можно, барин, — возмутился тот. — Тварей и людей вместе хоронить. Господь с тобой Данила. Не неси ересь.

— Так куда дел-то их?

— Да в мусорную яму скинул. Там, на заднем дворе, — он махнул куда-то рукой.

— А с пятым телом что? Вместе с нашими похоронил?

— Каким пятым? — Архип притормозил, чтобы запихнуть тележку и лопату обратно в сарайку.

— Ну, тот что нападал. Тварей кто призвал.

— Так это… — Архип как-то замялся. — Так не было больше никого. Домочадцы, ну слуги ваши, да труп твари изрубленный на куски.

Я резко остановился на последней ступеньке и развернулся:

— В смысле не было?!

В это время где-то внутри поместья раздался громкий, душераздирающий рев.

А еще через мгновенье мощный удар в спину отбросил меня с крыльца.

Я выполз из-под придавившей меня массивной входной двери, которую снесло к чертям с петель.

Уставился на маячащий во входном проеме огромный силуэт монстра с оскаленной пастью, из которой валил густой дым. Глаза его пылали ярким пламенем, а рога упирались в притолоку дверного косяка.

Так, стоп! Рога же бывают только у…

Додумать я не успел. Туповатый монстр наконец догадался пригнуть свою рогатую голову и, миновав дверной проем, кинулся на меня в атаку, оглашая окрестности своим яростным: