Идеальная формула для боевого алхимика

Будь я собой прежним, то с того расстояния, на котором сейчас находился, без труда смог бы считать эманации исходящих от пентаграммы энергетических потоков. Это позволило бы понять, кого конкретно эти странные фанатики решили призвать.

Оказаться нос к носу с каким-нибудь демоном, будь он даже низшего порядка, мне сейчас совсем не улыбалось.

Я реально осознаю текущие возможности моего нового тела и понимаю, что сейчас просто не потяну такую схватку. А сдохнуть в первые полчаса в новом мире, просто потому, что оказался в не том месте и в не то время, в мои планы точно не входит.

Ритуал надо прерывать, пока это всё не зашло слишком далеко.

Я вышел из-за колонны и, не особо скрываясь, направился прямиком к пентаграмме.

Культисты на меня отреагировали…

Да никак они не отреагировали.

Они вообще, похоже, находились под действием каких-то веществ, погрузившись в состояние гипнотического транса.

Ну, мне же проще.

Чем ближе я подходил, тем явственней ощущал как сильно в воздухе фонит некротикой.

Плохо. Потому, что на ум приходил только один вариант — эти придурки решили призвать кого-то из нежити.

И вариантов, кто бы это мог быть, здесь было множество. Начиная от безобидного умертвия до древнего лича. А вот с последним встречаться мне хотелось даже меньше чем с кем-то из рогатых представителей Инферно.

Ладно, магические руны на пентаграмме должны подсказать, кого они собрались призывать. Я взглянул на нее вблизи и…

Нихрена не понял.

Нет, руны были. Вся пентаграмма была ими исписана. Вот только они были нанесены в абсолютно хаотичном, бессвязном порядке. Цепочки сакральных смыслов, в которые они должны были сплетаться были разрознены. И от того в них не было ни капли магии.

А еще…

Как я сразу этого не заметил?

Обычно, в центре подобных пентаграмм располагалась жертва, которую планировалось преподнести в качестве мясной и энергетической закуски для призываемой сущности.

Чаще жертву убивали, прежде чем поместить в центр сакрального круга. Убивали, при том, чисто из гуманных соображений.

Тем же, кого хотели подвергнуть дополнительным пыткам, просто пускали кровь. И тогда призванный демон или древний дух поглощали плоть и душу еще живого человека, заставляя его испытывать нечеловеческие муки.

Кровь жертвы должна была растекаться по алтарю, создавая рисунок пентаграммы.

В центре же этой пентаграммы никакой жертвы не было. Здесь было небольшое углубление в полу, со вставленной в него небольшой каменной чашей.

И кровь. Она текла широкими линиями от лучей пентаграммы к ее центру.

От лучей, на краях которых сидели замершие в неподвижных позах…

Ах, ты ж!

Я подскочил к одному из фанатиков и рывком сдёрнул капюшон.

На меня уставились остекленевшие глаза.

Твою-то мать, Даниэль!

Борясь с нехорошим предчувствием, я начал один за другим срывать с голов капюшоны, обнажая бледные, лишенные живого румянца, лица.

Пожилая женщина. Молодой парень лет двадцати с небольшим. Еще одна женщина, но моложе лет на десять-пятнадцать. Мужчина лет сорока.

Все они были мертвы.

Обескровленные тела, застывшие и безжизненные, были рассажены кем-то по периметру пентаграммы.

Последним был седой старик.

Я сдернул капюшон и увидел сухое морщинистое лицо. Стеклянные глаза смотрели в пустоту. И вдруг, зрачки его дернулись, фокусируя взгляд на мне. Из тонких иссохших губ вырвался нечленораздельный хрип:

— Да… ни… иил…

От неожиданности я отпрянул назад.

Он что, назвал мое имя?

Произнес он его еле слышно и звучало оно слегка искаженно. Но я точно услышал свое имя.

Старик захрипел и начал заваливаться на бок.

— Эй-эй, старик, черти тебя раздери! Не смей умирать! — я подхватил легкое, почти невесомое тело, и аккуратно положил на пол.

Начал вливать в него жизненную энергию.

Запасы той, что я позаимствовал у двух головорезов, закончились очень быстро. Да и оставалось их немного.

Я словно вылил стакан с водой в пересохшую реку, в надежде, что она вновь станет полноводной. Эффект был таким же. То есть никаким.

Пришлось делиться собственной жизненной силой.

Тело старика впитывало ее жадно, словно губка.

Очень быстро у меня начала кружится голова, а в глазах потемнело. Силы начали стремительно меня покидать, и мне пришлось остановить процесс в той точке, когда помощь старику уже мне самому грозила необратимыми последствиями.

Раньше я бы смог поставить его на ноги за считанные мгновения. Он бы уже прыгал прытким козликом и рассказывал мне всю интересующую меня информацию о том, что здесь произошло. И главное — откуда он знает мое имя.

Сейчас же мне удалось всего лишь остановить негативные процессы, выгнав из его тела некротику, и позволить организму самому бороться за свою жизнь.

Старик так и не пришел в себя. Но теперь, по крайней мере, он точно выживет.

В отличие от этих четырех — мой взгляд скользнул по мертвым телам.

Их уже не спасти. Слишком много времени прошло с момента их смерти.

А воскрешать трупы я, увы, не могу. Пока не могу.

Скрипнул зубами.

Меня особенно злило то, что среди убитых я видел женщин.

А еще их лица почему-то казались мне знакомыми. И при взгляде на их безжизненные тела, внутри меня зарождались злость и гнев.

Что это? Память нового тела? Прошлый его хозяин знал их?

А старик? Он явно меня узнал. Я точно слышал, как он произнес мое имя.

Ладно, надеюсь смогу выяснить все, что меня интересует, когда старик придет в себя.

Я устало опустился спиной на прохладный каменный пол. Сил совсем не осталось.

Нет, нужно поскорее что-то делать с этим слабым телом. Вот уже который раз за сегодня я полностью опустошаю запасы маны.

Давно не ощущал это странное и забытое чувство, когда твои энергоканалы пусты.

Подумать только, архимейстер алхимии лежит сейчас без сил на полу, потому что истощил свой источник. Расскажи это кому в моем прошлом мире, никто бы не поверил, сочтя за глупую шутку.

Смешно, представить — маг, способный управлять самой энергией в любых ее проявлениях, теперь вынужден контролировать жалкие крохи маны, словно какой-то подмастерье первогодок.

Но в этом мире это была неприятная действительность. Временная конечно.