Идеальные преступники

Нарушение денежного обращения, нехватка денежных знаков из-за резкого сокращения деятельности денежных дворов породили выпуск кустарных местных суррогатов, подражавших копейкам.

Однако в XVII веке производство фальшивых монет достигло гораздо большего размаха. Они становятся буквально массовым явлением.

Фальшивые, или «воровские», деньги XVI–XVII веков — весьма своеобразное явление. Сделанные с применением ручной техники, которая употреблялась и на государственных денежных дворах, они на первый взгляд ничем не отличались от подлинных монет. Лишь тщательное сличение по штемпелям показывает, что фальшивые монеты стоят особняком от подлинных монет, которые всегда связываются друг с другом взаимоотношением штемпелей. За редким исключением, подделки представляют собой отдельные типы, чеканенные изолированными парами штемпелей, и встречаются в единственном экземпляре. В большинстве своем «воровские» монеты имеют чрезмерно низкий вес, не укладывающийся ни в какие весовые нормы, и чеканены из серебра очень плохого качества.

Письменные источники XVII в. часто сообщают о медных и оловянных «воровских» деньгах или о «легких» копейках.

Немаловажную роль в распространении этого промысла сыграла отмена смертной казни (фальшивомонетчикам заливали горло расплавленным металлом) за чеканку фальшивых монет при Михаиле Федоровиче в первой половине его царствования. Фальшивомонетчиков стали казнить только «торговой казнью»: били кнутом на торгу, выжигали на щеках слово «вор» и ссылали в дальние города на поруки «до государева указу». По «государеву указу» сосланные должны были получать «новые поруки», и после этого их нередко ссылали в другие города уже «на вечное житье».

Однако, в 1637 году по городам были разосланы царские указы о введении вновь смертной казни для фальшивомонетчиков.

И, тем не менее, несмотря на эту суровую меру, источники 40-х годов вновь сообщают о большом количестве медных и оловянных «воровских» денег, которые доставлялись в Москву вместе с доходами из разных городов. Снова рассылаются царские грамоты по городам, приказывающие выбирать эти «воровские» деньги и сдавать в казну в особых ящиках «за печатью», а «про воров, которые ими промышляют» велено «сыскивать».

Самым известным фальшивомонетчиком того времени в народе считался царский тесть и глава приказа Большой Казны, которому были подчинены московские денежные дворы, боярин И. Д. Милославский. Он привозил на денежный двор вместе с государственной медью и свою собственную, из которой заставлял чеканить монеты. Неучтенную казной продукцию И. Д. Милославский целыми возами увозил на свой двор. Кроме того, ему как царскому родственнику и главе приказа Тайных дел многие «денежные воры» давали крупные взятки и избегали тем самым «жестоких казней». Вместе с ним в «воровстве» были уличены думный дворянин приказа Большой Казны И.П. Матюшкин и гость В. Шорин. В Пскове и Новгороде, где также были денежные дворы, в том же были обвинены воеводы и приказные люди.

Непосредственно среди денежных мастеров и их помощников была распространена кража меди, маточников, чеканов, а также готовых монет.

Способы хищения были разнообразными. На денежный двор злоумышленники проносили медь, спрятанную в хлеб, для того, чтобы изготовить монеты и вынести обратно. Поскольку при выходе каждого работника обыскивала стража донага, то воры пытались спрятать деньги в складках одежды так, чтобы их было невозможно обнаружить, а также за щекой или в прямой кишке.

Нередко монеты просто перебрасывали через забор, где их подбирали соучастники злоумышленников. О фактах воровства становилось известно из донесений или челобитных тех кто был свидетелем преступлений. Преступления, связанные с денежными мастерами рассматривались в приказе Большой Казны и в приказе Тайных дел. При сравнении наказаний видно, что люди пойманные и осужденные за «воровские деньги», за пределами денежных дворов были подвергнуты более жестокому наказанию. При допросах часто применялись пытки.

Похищенными маточниками и штемпелями пользовались фальшивомонетчики, которые не были связаны с денежным производством и происходили из разных сословий, но в основном из числа посадских людей и крестьян. Как правило, злоумышленники объединялись в группы для воспроизведения всего процесса производства, подобного тому, который был на государственных денежных дворах. К тому же несложная техника чеканки могла быть организована в кузнечной мастерской. Обычно фальшивые деньги были худшего качества, чем настоящие. Это зависело от нескольких причин. Маточники, украденные фальшивомонетчиками, использовались до тех пор, пока они не приходили в полную негодность. Маточники, которые были изготовлены самими фальшивомонетчиками были очень низкого качества. На монетах были нечеткие изображения всадника и порой вкрадывались ошибки в написании царского титула. Кроме приема с использованием маточников, фальшивомонетчики применяли более простой способ.

С подлинной монеты при помощи хорошо промытой глины делались два слепка. После обжига в печи получались формочки, в которые заливали расплавленный металл. Монеты получались настолько отличными от настоящих, что их можно было легко распознать.

После отмены царским указом медных денег к чеканным и литым фальшивкам добавились так называемые луженые. По указу 26 июня 1663 г. россиянам запрещалось держать в своих домах медные полтины, гривенники, грошевики, копейки, не переплавленные в слитки. Однако сходство новых и дореформенных копеек многих фальшивомонетчиков навело на следующую мысль.

Медные монеты покрывались тонким слоем серебра так, что их нельзя было отличить от полноценных серебряных. Этот прием решал две задачи: чеканка монет была государственной, и при визуальном анализе таких подделок невозможно было отличить их от настоящих. В связи с тем, что по указу 1 июля 1663 г. устанавливался двухнедельный срок в Москве и месячный в других городах для обмена медных денег с установленной ценой 2 серебряных деньги за один рубль медью, обладатели луженых копеек увеличивали свое состояние в стократном размере.

Так же медные деньги лудили и ртутили. По внешнему виду их теперь нельзя было отличить от серебряных.

Для выявления фальшивомонетчиков по ночам ходили специальные люди из приказа Тайных Дел. Они наблюдали за кузнями и домами посадских людей и где слышали стук молотка и видели дым над крышами, немедленно врывались туда с обыском. Таким «сыщикам» помогали и простые обыватели, которые в этом деле преследовали чисто корыстную цель, так как за помощь в поимке такого рода преступников доносчику полагалась половина их двора в качестве награды.

Для установления вины в Москве с 1659 по 1660 год в тюрьму было посажено более 400 человек. Их вину определяли в приказе Тайных Дел. Для установления истины «следователи» использовали три вида пыток: применение дыбы, бичевание, пытка раскаленным железом. Наказывались не только фальшивомонетчики, но и их помощники. Им отсекали два пальца на левой руке. Для устрашения и в назидание другим, отрубленные руки и пальцы казненных прибивались на ворота денежных дворов..

Серебряный подвал Демидова

Днем и ночью кипела работа по чеканке фальшивок в подпольном цеху уральского заводчика Акинфия Демидова. Акинфий, смекнув, что наворованное на открытых им и переданных в ведение казны алтайских рудниках серебро безопаснее хранить не в слитках, а в монетах, оборудовал в подвале каменной башни, ниже уровня озера, тайный цех, где трудилась парочка-тройка отобранных приказчиками толковых беспаспортных беглых. Нужно ли говорить, что присылаемым из столицы дотошным ревизорам ни разу не удавалось обнаружить никаких улик. У хитрого заводчика был тайный шлюз, который при малейшей опасности затапливал и подвал, и мастеров. После чего, при отъезде ревизоров, нанимали новых. Рассказывают, что однажды во время игры в карты Екатерина II, взяв в руки пригоршню серебра, спросила Демидова: «Чьей работы — твоей или моей?». «Все твое, матушка: и мы твои, и работа наша твоя», — немедленно нашелся заводчик.