Идеальный финал

Джимми: «Шерлок Холмс?»

Ведьма: «Не остри мне тут. Рассказывай, что стряслось?»

Джимми: «Да все то же, малыш. Они меня так достали. Кэтрин постоянно кричит, но если я не могу найти работу, что мне делать? Я устал уже жить тут! Я так хочу к тебе. Каждый день мечтаю об этом»

Ведьма: «Успокойся. Не плачь. Я всегда буду рядом с тобой. Ты ведь мне веришь? Мы вместе, а скоро будем жить под одной крышей, если ты, конечно, не будешь меня доставать, волшебник мой»

Джимми: «Не буду. Не волнуйся. Конечно, верю. Я люблю тебя, сладкая»

Ведьма: «Уже довольно поздно. Мне нужно ложиться спать. Обещай, что не будешь переживать по этому поводу, глупенький»

Джимми: «Не могу я тебе этого обещать»

Ведьма: «Ну, тогда и не получишь поцелуй»

Джимми: «Обещаю»

Ведьма: «Как же тобой легко манипулировать. Шутка. Самых великолепных и сладких сновидений, малыш. Я люблю тебя. Целую крепко, крепко, прямо в губки. Спи спокойно, и пусть тебе приснятся самые восхитительные сны»

Джимми:

«Самых сладких снов тебе,

Пусть приснится о чем мечтаешь

Мягкий, теплый лунный свет,

И ты в нем медленно растаешь

Наполнишь тот мир красотой,

Подаришь птицам счастье,

Напоишь землю чистой водой,

Из души прочь все ненастья

Ты прекрасна слишком для них

Бутоны поникнут к земле,

Будут утопать в мечтах на миг

Что красотой приблизятся к тебе

Но это обман, с тобой не сравнимы

С твоими глазами, движением губ

Даже в небе ангелочки застыли

За руки держась, создали круг

А ты там стоишь, смотришь на море,

Все так спокойно, блаженно.

В этом мире нет больше горя,

Самых сладких снов и волшебных

Вот так тебе, самых прекрасных сновидений, любовь моя. Целую. До завтра»

Ведьма: «Ого. Спасибо огромное, так приятно. А теперь ложись на бочок и засыпай. До завтрашнего дня»

Джимми, что вошло уже в привычку, откинулся на кровати, закрыл глаза, и, вновь, отправился в свой выдуманный мир, где всегда так тепло и великолепно. Но в этот раз, там не было насилия и крови, лишь тепло, идеальная мечта обрисовывалась новыми красками, вернее дополнялась созданными образами, которые откладывались глубоко в душе.

И снова тот бар, но в этот раз, Джимми, минуя дома, подходил к нему. Органы заведения были уже созданы, оставалось лишь только обтянуть кожей его мечту, чтобы вдохнуть в нее жизнь. Добрые рождественские песни вливались в его уши, создавая непонятную ностальгическую грусть, чувство праздника, но только своеобразное. Для Джимми не было праздником то, что понимают под этим словом большинство планеты. Не было радости, смеха. Вернее они присутствовали, но, словно лужи, разбавленные цветами бензина, мешались с испарениями грусти. Это все создавало великолепной красоты атмосферу в душе «мертвого» человека. Машины замедляли свой темп, и бестолковые люди, спешащие на работу, сбавляли шаг, словно танцуя в белоснежном снегопаде эмоций. Снег усиливался, и уже слегка просматривающаяся табличка бара, приближалась к глазам парня. Через замерзшие окна не было видно ничего, что могло происходить внутри помещения, но Джимми знал, небольшая кучка людей ждет появления на сцене образа, вечного и прекрасного. Парень остановился перед дверью, дотягивая серый дым сигареты. Белые листы лежали в черном пакете, поджидая света неоновой тусклой лампы. Красные буквы на таблички сообщали название заведения, но как ни странно, парень никак не мог их прочитать. Постояв перед дверью минут пять, Джимми глубоко вздохнул, открыл дверь бара, через которую холодные потоки ветра обласкали лица и руки сидевших внутри. Дверь громко хлопнула, и Джимми уверенными шагами прошел к сцене.

Парень открыл глаза. Руками в темноте он нащупал выключатель и зажег свет в комнате. Сев за стол, парень открыл дневник и начал что-то записывать. Джимми изливал в эту тетрадь свою душу, ту идеальную мечту, что он выдумал. Дополняя все пробелы и эпизоды, он невольно погружался в свой мир снова и снова, находя в нем одно и то же превосходство. Джимми еще долго шуршал листами, царапая их острым наконечником шариковой ручки.

Мечта, пропитанная меланхолией, была полностью готова, каждый ее эскиз говорил о том, что все в том мире имеет свою ценность, каждое воспоминание, каждая сыгранная роль. Такая легкость окутала тело, словно вот уже не много и оно отправится в необычный полет в мир снов. Так легко парень не чувствовал себя очень долго. Словно одна часть собралась в его душе, вся эта история превратилась в одну картину из сотни осколков, которые были разбросаны, словно мусор по грязной улице, и теперь красовалась мило на стене «Иллюзория». Джимми уснул очень быстро, что казалось таким странным, ведь уже несколько лет, он не мог так мгновенно переходить из мира реальности в липкий и вязкий мир Морфея. Быть может, законченная картина в его надуманной вселенной повлияла на этот эпизод.

На лице парня сияла улыбка, а в голове был покой. Даже тот голос, который в последнее время так часто приходил в грязный разум Джимми, сегодня молчал, не издавая ни единого звука. Кто бы мог подумать, что этот день станет чуть ли не самым последним в хороших воспоминаниях парня? Наверное, лишь тот, кто сидел внутри его головы долгие годы, ожидая мгновения, когда он сможет выйти на свободу.

Джимми перебирал кольцо на пальце, прокручивая его вокруг, слегка царапая нежную кожу. Солнце скатилось за горизонт. Очередной вечер, где люди ищут покоя, спешат к своим семьям. А куда спешить человеку, которого ненавидят родственники, презирает чертов мир? За грань жизни. Туда, где солнце уже не встает с рассветом, где реальность — это тонкие стены смерти, а ее липкие объятия, как самая нежная вуаль, воссозданная из шелка и любви, обнимают твою душу, отправляя ее в потерянный мир искусства.

В комнате было темно. Электрические приборы уже давно улеглись спать. С комнаты Кэтрин раздавалась какая-то музыка. Она снова работала над новым проектом. Девушка всегда включала мелодии, когда старалась побыть одна.

— И чего ты сидишь один в темноте? — меланхоличный голос разрезал вакуум внутри головы Джимми — Что-то случилось?

— Нет — сухо ответил Джимми — А что?

Парень говорил так, словно уже давно привык к этим голосам внутри своей головы. Знаете, будто он разговаривал с настоящими людьми, но их не было перед глазами. Да и зачем людям глаза? Они так ненасытны в красоте, стараясь заметить ее везде. Глупцы. Настоящее искусство глубоко внутри вашей души!

— А где Саманта? Что-то я не видел ее сегодня

— С другом, наверное. Она писала утром, что вечером пойдет гулять. Вот, сижу, жду ее. Знаешь, она все чаще говорит, чтобы я сходил в больницу, но не знает о вас

— Обо мне. Сейчас-то я один. Знаешь, ты уверен, что она с ним просто дружит? Вспомни Челси. Ты забыл, как нам было больно?

— Я тогда чуть не убил себя

— Не ты — тихо прошептал грустный голос — Значит, ты вновь хочешь прочувствовать ту боль? Может, проще покончить со всем этим. Не молчи, у нас мало время

— Она не изменит!

— Ха — раздался грубый смех — Общаетесь без меня?! Не изменит?! Джимми, доверься мне! Позвони ей! Поставь точку! Что тебе говорил этот ублюдок?! Напоминал про боль?! Ведь, именно он хотел убить тебя тогда! Тогда, с Челси! И я тоже не в восторге от твоей любви к Саманте, но, когда ее не станет, я хочу чтобы ты пришел ко мне! Я научу тебя причинять боль, а не получать ее!

— Не дави на него

— Заткнись!