Идеальный расчет
Шрифт:
Наши мужчины вернулись затемно и Гарри с порога сказал, что мои идеи приглянулись новой заказчице:
– Я просто показал, как делала ты, чтобы все основное было под руками, и как можно установить полки, чтобы сэкономить пространство, - гордо заявил он.
– Гарри удивил даже меня, Полка! Он разъяснил коре Фаусте зачем нужны полки до потолка, и даже предложил ей показать твои корзинки из газет, - когда речь зашла о корзинах из папье-маше, Фил несколько сморщился.
– Ну, они хорошо выглядят на открытых полках и, если бы у тебя было время и желание, можно делать такие из
– Темнее? Просто нужно брать «красное дерево» - оно дороже, но сразу темное, - ответил Фил, отнекиваясь. Профессионал в нем не хотел признать, что женщина может что-то придумать!
– То есть, тебе не интересно? – улыбнулась я. Мы заканчивали наш поздний ужин, и я обратила внимание, что Гарри практически валится со стула – мальчишка уставал.
– Дети, вам пора спать, а мы с мамой еще поговорим, - заявил Фил и продолжил: - Кстати, Гарри, расскажи, что мы привезли из Ландека.
Гарри словно водой холодной облили, и он, воодушевленный, побежал во двор, позвав с собой Мэри. Фил смотрел на меня внимательно, и мне было неудобно под этим взглядом. Если он не поверит, что Полка просто потеряла память, не знаю, какая жизнь меня ждет. Какие между ними были отношения? Любил ли он ее? А она?
– Вот! – голос Гарри прервал нашу молчаливую игру в гляделки. В руках у него была огромная кипа газет. Мэри тоже вошла с полными руками.
– Надеюсь, тебе нет разницы какого дня эти газеты? Я купил их у старьевщика, что скупает бумагу за бесценок. Говорят, ее используют снова, но уже не как писчую, а для упаковки.
– Отлично, - я встала и забрала у Мэри кипу, положила на диванчик. Гарри уложил остальные туда же. – Спасибо, что не забыли. У нас с Мэри завтра будет много работы.
– Завтра у нас будет учитель, и заниматься мы можем у нас, - ответила Мэри достаточно радостно. Все дети придут к нам, мама. Понимаешь? Наша очередь! – делово добавила Мэри.
– Все восемь? – я плохо представляла восемь детей в нашей гостиной. Стол, конечно вместит их легко, но в доме было всего шесть стульев. Это с табуретами! Говорю же, сапожник без сапог. Вот что значит иметь рядом мебельщика.
– Шесть, мама. Двое – это мы, - засмеялся Гарри. Мне показалось, или он стал не таким агрессивным по отношению ко мне. Словно начал превращаться обратно в ребенка.
– А стулья? А обед? – я переживала, что мое творчество и желание быстрее наполнить полку корзинами накрылось медным тазом, коих здесь великое множество.
– Они принесут с собой, так делают всегда, Полка. Я начинаю верить тому, что после того случая ты ничего не помнишь, - серьезно сказал Фил. – Так, дети, быстро в постель!
Дети поплелись в комнаты, а мы остались сидеть за большим овальным столом. Только сейчас я отметила, как красиво он сделан: торцы столешницы резные, две ножки с широкими «лапами» вырезаны вручную и с большой любовью. Стулья повторяют элементы стола, да и обивка на них подобрана довольно хорошо. У Фила был вкус, видение дела. Казалось, он когда-то горел этим, а сейчас его заботит что-то другое.
– Ты хотел поговорить? – спросила я, перекладывая газеты в угол и стараясь не смотреть на него.
– Да, о том, что ты ничего не помнишь. Кстати, дети принесли не все газеты, и если это так важно для тебя, там хватит
на то, чтобы облепить ими весь наш дом.– Спасибо. Они и правда очень нужны. Посмотри сам – корзиночки затвердели, и теперь в них можно хранить много мелочи, - указала я на полку, что пока на одну третью только была заполнена моими поделками. Но они хорошо смотрелись, и в высоту занимали почти все пространство между полками. Как раз оставались сантиметров пять, чтобы запустить туда пальцы.
– Я уже понял, что они хороши, Полка. Так давай вернемся к тому, что ты помнишь…
– Ничего, Фил. Словно я родилась в том сарае, и до этого вообще не жила, - опустив глаза ответила я. Лучше говорить так, как есть, опуская вещи, которые он просто не примет, а, может, даже и отправит в психушку.
– Но ты заботишься о детях, делаешь вещи, которые никогда не делала, сегодня рассказывала Мэри о том, в чем никогда не понимала. Я о фигурах. Она похвасталась мне, когда вышла нас встречать, - спокойно, словно педагог, говорил он.
– Я не знаю откуда я это знаю, Фил. А дети… Мне кажется, я люблю их. Мое сердце чувствует любовь к ним.
– А ко мне? Ко мне твое сердце чувствует любовь? – покерфейс этого парня был на высшем уровне. Даже опытный физиогномик, или как там зовутся эти люди, что считывают эмоции по лицу, не догадался бы что он хочет услышать в ответ.
– Я не знаю. Ты мне не противен, но обнять тебя что-то не тянет, - честно ответила я. Может быть, нужно время, чтобы я снова полюбила тебя?
– Может быть. Ты сама хочешь этого?
– Мы же семья, Фил. У нас дети, дом, куры эти…
– М-да, куры – это очень важный элемент, - улыбнулся он, хоть и хотел оставаться серьезным.
– Все важно, Фил, и ты должен понимать, как мне страшно и непонятно все. Мэри рассказывает мне о соседях и о городе, в который ты ездишь. О королеве, о том, что нельзя ничего говорить о ней, иначе могут высечь на площади или даже повесить, - завелась я, и начала перечислять все, о чем узнала от девочки.
– Это так, - прервал он меня. И кроме нас ни с кем нельзя о ней говорить или обсуждать. Тем более, репутация у нас должна быть идеальной, чтобы Мэри прошла этот отбор.
– Прости, но я не понимаю – зачем отдавать ребенка туда, где царит жестокость, зачем лишать ее детства в семье? – снова вернулась я к теме Мэри.
– Так нужно, Пола. Это лучшее место, которое может занимать девушка в королевстве Ланномар. Просто думай о том, что благодаря этому ее жизнь будет легкой и небедной. После того, как принцесса выйдет замуж, Мэри тоже найдут мужа, и она может стать баронессой или даже герцогиней. Ее образование сейчас – самое основное.
– Она сказала, что кое-какими предметами ты занимаешься с ней сам.
– Да, мы говорим о политике, об истории…
– Но она слишком мала для этого, Фил. Она даже не играет в куклы!
– У нее будет на это время, а пока мы не должны терять ни минуты. Надеюсь, сегодня ты ночуешь в своей кровати? – вдруг он очень резко сменил тему разговора. – Я не дотронусь до тебя. Обещаю, - его голос стал более нежным.
– Сейчас я уберу все и приду, - я не хотела ругаться или настраивать его против себя. Меня все еще пугало это место. Пугало тем, что, по сути, я ничего о нем не знала, и этот мужчина был единственным звеном, благодаря которому я жила сейчас в безопасности.