Идеальный треугольник

Он открыл внутреннюю дверь, проходя в лабораторию. Наруто сидел с тем же печальным видом и, казалось, не сдвинулся ни на миллиметр.

— Всё плохо? — тихо спросил он, не поднимая головы.

У Саске защемило в груди. Почему-то вдруг вспомнилось, как весь мир был для него серо-алым, не было ни радости, ни вкуса жизни… И как он сам пытался покончить с этим. Не потому ли стало легче, что Наруто забрал себе эту гнусь?

И как они с Сакурой могли упустить момент, когда всё стало слишком плохо?

— Мы справимся, — куноичи обняла Узумаки за плечи, прижала к груди.

— Хорошо, — бесцветно кивнул тот и даже выдал ободряющую улыбку. — Конечно, справимся! Всё будет хорошо!

— Пойдём, — позвал Орочимару.

Комната с ритуальным камнем выглядела жутковато.

— Нет. Не хочу сюда, — проговорил Наруто, остановившись на пороге.

— Почему? — Саске обнял остановившегося джинчурики, готовясь на руках тащить куда угодно. Хоть на голову Хокаге, хоть на базу Акацки, с попутным вынесением всех Акацки.

— Мне не нравится этот камень, — отозвался Узумаки, пристально глядя на него. — Там что-то нехорошее… Зарождается.

— Можно обойтись и без него, — поспешно заверил Орочимару. — Всё равно ремни ещё не поменяли. Тогда пойдём туда, где тебе комфортно?..

Наруто безразлично пожал плечами. Саске мягко потянул его за собой. Сакура, без слов понявшая, куда он хочет отвести Узумаки, рванула за Джирайей — чтобы снял фуин, запечатывающий вход. Потому как вести Наруто в их спальню было не лучшей идеей. Хорошего там было много, но сколько уже Рут в таком состоянии? Может, повлияло, может, нет, но лучше не рисковать. А солнце и трава должны его хоть самую малость порадовать.

Джирайя важностью происходящего проникся полностью, поэтому пока Учиха довел Наруто к выходу, успел уже не только открыть проход, но и обнести небольшую полянку блокирующими фуин. Кажется, даже с использованием собственного сен, но разбираться с этим на данный момент не хотелось даже Орочимару.

— Ой, солнышко, — улыбнулся Наруто, счастливо щурясь. — Я скучал… Так что надо делать, Орочимару-сан?..

— Ты насобирал на себя чужую боль. Постарайся выпустить её…

— Но… Я не хочу никого беспокоить.

— Бака! Гораздо сильнее мы переживаем сейчас! — Сакура стиснула пальцы, в пыль раскрошив подвернувшуюся под руку ветку. — Когда даже не можем понять, насколько тебе плохо!

— Очень? — предположил Наруто и тихо добавил: — Очень-очень больно. Не знаю, почему… Всё вроде хорошо… А я расклеился.

Джирайя сжал пальцы у него на плече:

— Тогда кричи, Наруто. Плачь, бей, царапай себя, если от этого станет легче. Иначе… Можно выгореть изнутри. А это страшно. Очень.

— Ну… Я не такой… Размазня. Да и вообще…

Саске хмыкнул:

— Размазня? Помнится, это я пытался вскрыть себе горло кунаем.

Сакура тихо охнула, прижав ладошку к губам. Таких подробностей она не знала.

— У тебя была уважительная причина, — Наруто болезненно скривил губы.

— Хочешь сказать, у тебя её сейчас нет? — Учиха шагнул вперед. — И вообще, какая, по-твоему? То, что я неудачник?

— Ты не неудачник, — возразил Узумаки упрямо.

— Значит, и причины не было, но меня это не остановило. Рут… Отпусти себя. Выплесни хоть немного. Пожалуйста.

Отказать Саске, когда он так просит, было невозможно, поэтому Наруто прикрыл глаза и позволил себе почувствовать ЭТО. Это было не остро или особо больно… Просто отчаяние. От головы до кончиков пальцев.

Первый всхлип вырвался совершенно непроизвольно. Узумаки замер, не открывая глаз, опасаясь услышать смех. Его обняли, мягко, словно котенка с перебитой лапой, прижимая к себе.

— Плачь, кои… Это не стыдно…

Второй всхлип вышел легче. А потом и вовсе вышел безудержный плач с завываниями, всхлипами и невнятными комментариями. Это была не острая боль от чакры биджу, а тихая, массивная безнадёжность. Когда хочется либо тихо сдохнуть в уголочке. Либо громко зарыдать, моля о помощи и поддержке. И от того, что это поддержка была — теплыми руками на плечах, объятиями со всех сторон, губами, собирающими слёзы со щек, хотелось рыдать еще горше. Еще сильнее.

— Наруто… Бедный наш, сколько же ты терпел…

Тот помотал головой, мол, не терпел, да и вообще, всё в порядке… Только больно отчего-то. Так больно, что хочется выть. Наруто не стал отказывать себе в этом желании, а потом ещё и цапнул Саске за плечо. Хотел поцеловать, но челюсти как-то сами сжались.

Орочимару с облегчением перевёл дух. Пациент сам справляется, и вполне успешно. Хотя немного беспокоит, что же там растёт в том камне, но об этом можно будет побеспокоиться потом…

Учиха обнимал, гладил по спине и волосам и сам глотал слёзы. Не от того, что прокусил Наруто до крови и чуть ли не до кости, а потому что тяжело это — когда любимый человек мучается. А от слёз и в самом деле легче.

— Кусай, мой хороший… Хотя бы кусай…

Наруто мотнул головой, отстранился. Он совсем не хотел причинять боль, просто… Просто так получилось. Он медленно сполз на землю, поливая траву слезами. Его прижимал к себе Саске, Сакура неловко гладила по голове, Джирайя стоял рядом, и даже Орочимару был готов в любой момент отдать свой хвост в качестве носового платочка. И это всё было здорово…

Но как же больно…

— Боль не проходит бесследно, — тихо сказал Джирайя. — Она может оставлять раны на нашей душе. Или учит нас, как хорошо — без нее. Но всегда сначала её нужно пережить и отпустить. Я проходил что-то подобное. Но мне было так плохо, что уже не оставалось места для стыда или вины… А ведь боли было меньше. Ты сильный, Наруто. Ты очень сильный. Только не бойся этой силы в себе. Потому что… Среди шиноби много тех, кто умеет скрывать свои чувства и давить боль в глубине себя. А вот других…

Наруто зарыдал ещё сильнее. Сильный? Да какой он сильный! Не смог удержать. Доставил всем беспокойство… Слабак он.

— Солнышко… Кои… — Сакура и сама уже шмыгала носом, стоя рядом на коленях и прижимаясь к спине. Саске так и вовсе уселся на землю, затаскивая Рута в объятия максимально полно.

— Орочи-сан… Джирайя-сан… — голос Учихи был хриплым. — Вы… Тоже.

Змей шустро подбежал, опускаясь на колени и приобнимая своего лучшего ученика за талию.

— Отпусти. Переживи. Пожалуйста…

Джирайя непостижимым образом умудрился обнять сразу всех, даря ощущение надежности и защиты. Он ничего особого не делал, но одно его присутствие разбавляло отчаяние. Немножко, совсем чуть-чуть — но всё-таки.

— Когда-то мне предсказали, что мой ученик будет избранным, чей выбор решит, быть огромной войне или долгому миру. У меня было трое учеников… Я верю, что ты, Наруто, не ошибёшься с выбором.

Наруто кивнул, чувствуя себя не так паршиво в коконе чужой заботы. Орочимару втихую помогал, не давал прервать процесс, самостоятельно разбивая сгустки отчаяния.