Идеальный вариант (сборник)

– Машинку, мой дорогой, выкинет мама, а я сейчас расскажу тебе, почему люди не кусаются.

И хотя Нина знала, что лекция на тему искоренения животных инстинктов у людей могла бы оказаться чрезвычайно полезной ее мальчику, да и самой было бы интересно послушать мнение профессионала, материнское сердце дало слабину.

– Держи! – протянула сыну машинку. Тот мгновенно успокоился и убежал, вырвавшись из цепких объятий Валечки.

– Так мы не добьемся никакого успеха, – отчеканила няня металлическим голосом. – Мы должны действовать сообща.

– Боюсь, я не сумею, – Нина в довольно мягкой форме выразила несогласие жить по чужим правилам.

– Привыкнете, – отрубила Валечка. – Сейчас вы должны пересилить себя и избавиться от кишащей бактериями игрушки.

И тут Нина взорвалась:

– Не собираюсь я ни от чего избавляться! – заорала она. – И даже мыть машину не буду, понятно вам?

– Но… но… – Валечка хватала ртом воздух, не находя слов от возмущения. Наконец выдавила: – Но ведь собака же облизала…

– Собака много чего облизывала, и никто еще от этого не умер.

Ключевым в этой фразе для няни, очевидно, оказалось слово «еще». Ее глаза расширились от ужаса, и дрожащим голосом она произнесла:

– Я… я отказываюсь работать в таких условиях.

– Как угодно, – откликнулась Нина с нескрываемым облегчением.

Валечка исчезла уже через пять минут, а девушку почему-то еще несколько часов преследовало желание продезинфицировать всю квартиру после этой невообразимой чистюли.

Роман, конечно, хохотал в голос. Еще сказал, что «таких экземпляров на свете, должно быть, довольно много, ведь дал же кто-то этой чудачке отменные рекомендации». Нина веселости мужа не разделяла:

– Чувствую себя грязнулей.

– Пересмотри «Лучше не бывает» и успокойся. У Валечки очевидный психоз, а доверять ребенка шизику, даже если он тронулся на почве чистоты, по-моему, опасно.

Нина тяжело вздохнула. Очередной вариант оказался никуда не годным. Время выхода на работу неумолимо приближалось, а Павлик все еще оставался не пристроенным. Конечно, оставались еще четыре кандидатуры из агентства. Немало, конечно, но в свете разворачивающихся событий, возможно, и недостаточно.

Очередную няню прислали на следующее же утро. Душ она, к счастью, не принимала, халатов не надевала и чай из нестерильного чайника выпила с удовольствием, от души поблагодарив хозяйку. Посуду за собой убрала, моментально помыла, вытерла и сказала:

– Вы мне один раз покажите, что куда класть, я тут же запомню и больше вас беспокоить не буду.

Нине казалось, что сердце сейчас разорвется от радости. За несколько часов пребывания новой няни, которую звали Анжелика, она не обнаружила в женщине никаких недостатков. Одни сплошные достоинства: спокойная, мягкая, тихая, интеллигентная. Внешность была приятной: чуть полновата, но как-то уютно, без всякой чрезмерности. Про таких говорят аппетитная, к ним хочется прижаться и утонуть в теплых объятиях. Вот и Павлик без всякого стеснения забирался к ней на колени и рассматривал книги, картинки, фигурки животных и даже пытался повторять буквы, которые Анжелика терпеливо показывала и называла. Серые глаза женщины светились добром, взгляд был чутким и внимательным, светлые волосы собраны в аккуратный, но отнюдь не чопорный пучок, одежда выглядела опрятной, а кокетливая брошь на блузке сообщала о том, что воспитание Павлика ждет если и строгое, то справедливое и совсем не чопорное. Женщина было слегка за сорок, муж работал учителем физики в школе, а сын учился на втором курсе Бауманки.

– Сам поступил, – гордо сообщила она. – Без всякой протекции.

Нина тут же представила, как воспитание Анжелики позволит им с Романом в будущем сэкономить на поступлении Павлика.

– Ты не представляешь, насколько ей идет это имя, – говорила вечером мужу. – И лицо доброе – ангельское, и характер покладистый, и с Павликом управляется так, будто у нее есть волшебная палочка: игрушки он на место убирает, одежду в ящики складывает, даже, представляешь, поел, тарелочку мне протягивает: «На, мол, мама, помой».

– Помыла?

– Не успела. Пока я умилялась на ребенка, Анжелика уже управилась.

– Ты довольна? – В голосе Романа звучало заметное облегчение. Он хоть и не участвовал в процессе выбора няни, уже успел порядком устать от этой проблемы в доме и от постоянных вечерних разговоров на эту тему.

– Да, – не раздумывая ни секунды, ответила Нина. Но потом неизвестно какая сила заставила ее добавить: – Пока да.

Через неделю наблюдений, так и не успев ни к чему придраться, Нина вышла на работу. Энергичный ритм большой компании тут же подхватил и закружил в танце встреч, переговоров, переписки, брифингов, митингов, мозговых штурмов, построения планов, заключения контрактов и прочих мероприятий, которые в равной степени и насыщают жизнь женщины, и обделяют ее, лишая возможности заниматься детьми и домом в желаемой степени. Нина, однако, могла не волноваться. У нее был надежный тыл: Анжелика, не дожидаясь просьб, стирала белье, гладила, готовила нехитрые ужины и убирала. В первый раз хозяйка попробовала спорить:

– Вам и так дел хватает. Зачем еще убирать? У меня есть помощница. – Ей почему-то стало стыдно, и она решила углубиться в детали: – Просто, когда всю неделю работаешь, как вол, не хочется тратить целый выходной на уборку. Почему бы не попросить помощи специалиста, если есть такая возможность?

– Вам незачем оправдываться. Вы – занятой человек. Я это прекрасно понимаю и хочу вам помочь. К тому же мне будет только в радость, если никто чужой не станет беспокоить нас с Павлушей. У меня, честно признаться, такой характер: как ваша помощница ни уберет, мне все одно не нравится. Я уж лучше сама. Павлик – мальчик спокойный. И спит хорошо, и поиграть может самостоятельно, если надо. Так что время найду. Да и потом ребенка надо приучать к труду. Если он иногда станет мне помогать, будет только лучше.

Нина не смогла с этим не согласиться и расширила полномочия Анжелики до функций домоправительницы. Управление до поры до времени проходило незаметно и безболезненно: в доме было чисто, в ванной пахло хлоркой, а в кухне – пирогами. В детской Павлик самозабвенно репетировал голоса животных, каркая, квакая и лая. А в спальне аквариум сиял прозрачной водой и промытыми камешками, и сытые рыбы плавали в нем с выражением абсолютного довольства жизнью в глазах. Какое-то время и Нинино лицо сияло похожим выражением, но постепенно оно, подобно загару, начало сползать.

Первый звоночек был тихим и почти незаметным:

– Я тут пыль протирала на стойке и решила разобрать диски, – чуть виновато призналась как-то вечером Анжелика. – Разложила по цветам. Мне кажется, так аккуратнее.

Нина взглянула на стойку, из которой раньше корешки дисков торчали в разные стороны, и не узнала ее. Ровные поверхности были ранжированы по цвету и являли собой пример чудесного вкуса и отменного дизайна.

– Спасибо, – искренне поблагодарила она. – У меня никогда бы не дошли руки. Да что там руки, голова бы не дошла. У меня бы и мысли не возникло заниматься такой ерундой. – Она вспыхнула: – Ой, простите. Не ерундой, конечно. То есть ерундой, но очень приятной, симпатичной, в общем, ерундой.

Анжелика засмеялась и махнула рукой:

– Ну, что вы так разволновались? Это и правда ерунда, но мне доставляет удовольствие, если вы, конечно, не возражаете. Да и для Павлуши это оказалось полезным занятием: мы еще раз повторили цвета. Я ему говорю: «Давай красный», а он покопается, да и найдет. Умница, правда?

Похвалы в адрес сына окончательно усыпили всякую бдительность, и инициатива Анжелики казалась уже не просто милым пустяком, а величайшим, неизвестно за что полученным благом. Роман, однако, восторгов жены не разделил. Уже тем же вечером в квартире раздался его раздраженный крик: