Идеи и интеллектуалы в потоке истории

новых территориях.

Любопытно, что в этом «небывалом ранее» и «уникальном»

явлении обнаруживаются вполне классические закономерности

геополитики. В частности, известный рост претензий, политической

силы и значимости этнических меньшинств и провинций в странах ЕС

объясняется тем, что существенная часть финансовых, административных и политико-правовых ресурсов перешла от

национальных государств (как бывших суверенов) на

наднациональный уровень в Брюссель. Это неизбежно привело к

частичной утере легитимности национальных правительств, а вместе с

ними и доминирующей этнической группы. Но именно в этих

условиях обычно происходит подъем этнического сознания окраин и

меньшинств [Коллинз, 2015, гл. 3]. В других обстоятельствах (война,

смута, революция, распад государства) это выражается в

«национально-освободительных восстаниях» или «сепаратизме» (кому

как нравится называть), тогда как в добровольной, мирной

конфедерации ЕС та же закономерность получила мягкую форму

правовых, финансовых, культурных, языковых, образовательных и

прочих претензий этнических меньшинств и провинций. Заметим, что

брюссельская бюрократия отнюдь не случайно настаивает на

«принципе субсидиарности» (решения всех вопросов на самом низком

возможном уровне), вступая тем самым в негласный союз с городами,

провинциями, местечками всей объединенной Европы поверх

национальных правительств.

Действительно, в объединенной Европе имеет место сложная и

динамичная конфигурация могущества на территориях. Эйфория

отказа от границ уже проходит из-за продолжающихся волн беженцев

и экономических мигрантов из неблагополучных районов Азии и

Африки. Судя по всему, в будущем шенгенская проницаемость границ,

149

если и останется, то только при укреплении внешних границ самого

ЕС, что еще раз подтверждает неизбывную значимость контроля над

территориями, обязательность заботы о могуществе и безопасности, а

значит, и неотменимость геополитики.

Геополитика и российский контекст

В осмыслении истории России, во многом определенной

факторами военного и имперского характера, с ее циклами

модернизации, стагнации, авторитарных откатов, либерализаций и

кризисов, моменты внешней и внутренней геополитики играют

огромную роль [Розов 2011, гл. 11, 20, 21].

Вызывающая протест в либеральных кругах гипертрофия

геополитической риторики (идеологии, пропаганды) в российском

публичном дискурсе вызвала обычный для русского ума

рефлекторный ответ типа «отменить и запретить». Поскольку власти

на запреты у либералов нет, они делают попытки полностью ее

дискредитировать как «занятие неудачников». При этом с водой

выбрасывают ребенка: с гегемонистской, агрессивной, имперской

геополитической идеологией и пропагандой пытаются выкинуть «с

корабля современности» вообще всю геополитику, отрицая право на

существование геостратегии, обзывая геополитическую теорию

«лженаукой».

Да, Россия попала в нынешнюю незавидную ситуацию во многом

по геополитическим причинам. Коротко говоря, с треском провалилась

избранная имперская геостратегия, направленная на восстановление

гегемонии на постсоветском пространстве.

Результаты последней сирийской авантюры не особенно

впечатляют. Если и есть от них польза для престижа и сохранения

военного присутствия России в Средиземном море, то она

перекрывается вредом от терроризма, вспыхнувшей вражды с

сильнейшей в том регионе державой — Турцией, напряжениями в

отношениях с суннитским большинством исламского мира, с

коалицией центров мирового влияния и силы (во главе с США и

НАТО, нравится это кому-либо или нет), с приверженцами светского и

демократического развития Сирии (все они — противники Б. Асада), с

Саудовской Аравией и с Израилем (из-за «дружбы» с

террористической Хезболлой и фундаменталистским Ираном).

К тому же, само это военное присутствие России в

Средиземноморье (база в Латакии), будучи весьма затратным, никак не

помогает национальной безопасности, оно не достаточно для какого-

либо расширения влияния, но, будучи уязвимым для местных

150

враждебных сил, как раз является большим фактором риска для

«престижа могущества» России. А ведь ради него, в первую очередь, и

была начата сирийская кампания.

Теория геополитической динамики как основа анализа

Чтобы показать полезность геополитики как науки для понимания

происходящих процессов, возьмем ту же теорию Р. Коллинза, с

помощью которой он в 1980 г. предсказал распад «Советской

империи» (Варшавского блока и СССР).

Что же полезного может дать эта теория и опыт предсказания для

современной российской геополитики? Насколько оправданы часто

звучащие тревоги об опасности дальнейшего распада России? Откуда

ждать главных угроз? Каковы перспективы укрепления российских

геополитических позиций? Детально все эти вопросы были

рассмотрены в другом месте [Розов 2011, гл. 20-21]. Здесь укажем

только на основные направления мысли, толчок к которым дают

принципы теории геополитической динамики Р. Коллинза.

Большое богатство и большое население страны способствуют

ее расширению за счет меньших соседей. Все без исключения новые

страны, имевшие ранее статус республик СССР, обладают меньшими