Идеи в масках

Фогельштерн Минутку (Прижимает пальцы кь своему лбу). Вспомнил… Всего три строфы.

Аполлонова ручья Воду трезвую сливаю С Диониса влагой, чья Мощь к потерянному раю Нам откроет тайный путь. Смертный, пей и богом будь! Недовольство, кислоту Недозрелаго лимона К сладким каплям я причту, Равным меду Геликона — Каплям сахарных утех. Смертный, пей! Да снидет смех! Смех, который в хоровод Сочетает пламя, рьяность, Грезу с болью, отцт и мед, Трезвость и святую пьяность. Смертный, пей и богом будь: В рай открыт нетвердый путь!

Барон. Фамоз! Еще что-нибудь.

Фогельштерн(В возбуждении). Охотно. Теперь нечто несколько юмористическое.

Не страшася судьбы Актеона, Затаивши дыханье, приник — И смотрю я на белое лоно Сквозь колеблемый ветром тростник. Артемида во влаге кипучей Не Киприда ты — ты холодна, И в душе моей Эрос могучий Обессилен — в ней ясность одна. Лишь эстетика — белая дева — Как чистейшая дева чиста, Не страшась Артемидина гнева, Созерцает ее из куста… Не пугай, Артемида, рогами, И собаки пусть смирно лежат: Лишь нечистый терзаем страстями, Может быть лишь ревнивец рогат!

Барон(Хохоча и аплодируя). Прелестно!.. Достойно Виланда, Ронсара, Парни. Позвольте пожать вам руку.

(Фогельштерн, скромный и польщенный, протягивает ему руку).

Барон. Но знаете, к этой ночи там, за окном, молнии и грому ваши милые стихи являются панданом по контрасту. Какой милый вечер!

(Входит дворецкий).

Дворецкий(Начинает говорит еще едва приотворив дверь). Высокородные господа, я очень, очень прошу извинения… вернее — ее сиятельство графиня просит извинения; все свободные места в замке заняты, — здесь же, как высокородные господа замечают, есть третья кровать…

Барон. Третий путник? Добро пожаловать.

Дворецкий. Трудность заключается в том, что это странствующий подмастерье… т.-е., собственно, он горный мастер. Еще молодой человек… Чрезвычайно симпатичной наружности. Я советовал графине отправить его в людскую, но… она этого весьма решительно не пожелала.

(Стук в дверь. Затем она растворяется, и на пороге стоит Ганс Гардт. Широкая шляпа на затылке, кожаная куртка, красный вязаный шарф с длинными концами, кожаные штаны, грубые вязаные чулки сине — серого цвета и башмаки на гвоздях, подвязанные ремнями до колен. В руках у него суковатая палка, за плечами огромный ранец. Лицо веселое, открытое, небольшие рыжеватые усы и борода, высокий лоб, правильные дуги черных бровей, живые карие глаза. Фигура сильная, несколько коренастая).

Ганц Гардт. Прозит!

Барон(Не вставая). Пожалуйте… Не стесняйтесь… Будьте как дома. Мы здесь все в пути и без чинов.

Ганц Гардт. Господин дворецкий, барыня обещала мне яичницу с сосисками, — тащите ее… И побольше хлеба!.. Почтенные господа не откажут мне в стакане пунша.

(Сбрасывает ранец на стол у третьей кровати, кладет на нею шляпу и палку).

Ганц Гардт. С позволения честной компании.

(Снимает шарф и кожаную куртку, остается в красной фуфайке, с ременным поясом, туго подвязывающим его штаны. Подходит к столу, потирая руки, и молча готовит себе пунш. Барон и поэт несколько шокированы. Дворецкий за спиной Гарта укоризненно покачивает головой.

Ганц Гардт (Не оглядываясь). Так, значит, яичницу с сосисками и побольше хлеба. (Придвигает стул и садится к столу. Дворецкий уходит).

Ганц Гардт(Поднимая стакан). Прозит. (С ним чокаются не особенно охотно).

Ганс Гардт. Дьявольская ночь! А я иду пешком. Спасает кожа куртки, а иначе должна бы отвечать собственная кожа.

Барон. Вы рабочий?

Ганс Гардт. Я — горный мастер с вашего позволения. А вы, бьюсь об заклад, — турист для собственного удовольствия.

Барон. Вы угадали. Вы идете в гарцкие рудники?

Ганс Гардт. Именно… (Фогельштерну). А молодой господин едет к невесте.

Фогельштерн. Я? О, нет… Моя невеста со мною.

Барон. Его муза.

Ганц Гардт. Ба, ба!.. Поэт.

(Слуга вносит блюдо и ставит перед Гансом).

Ганц Гардт. Поэт… так… Не хотите ли сосисек?

Фогельштерн. О, нет… Впрочем одну…

Барон. Одну возьму и я.

Ганц Гардт. Чудесно! Щедрот графини хватит на всех. А потом и на-боковую (Пьет и ест с аппетитом). Впрочем эта гроза способна разбудить мертвого… Высокородные господа, вы люди образованные, — посудите, как сильны детские представления: у меня борода, и я ни во что не верю, кроме свидетельства чувств, проверенного рассудком; я знаю, что гром и молния производятся паром и электричеством, но как в детстве, так и теперь я всегда словно вижу, как там ведут баталию, и радуюсь, и приговариваю: «Так его, бей его молотом, булавой, секирой, пали, вали!!»… Ух! Будь у меня крылья, не медля ни минуты, поднялся бы в облака, схватил бы налету первое копье молнии и крикнул бы Валкириям: Ну, девицы, держитесь! Мастер Ганс Гардт покажет вам, что такое мужчина!.. Ха — ха — ха!

Фогельштерн. На меня гром наводит трепет… Не страха, но благоговения.

О ты, гремящий, ты, великий, Тысячерукий, многоликий, Ты — Индра, Зевс и Саваоф, Ты — бог людей и бог богов, Услыши среди треска грома Мой жалкий голос — червя, гнома, Я пыль у ног твоих…

Ганс Гардт. Фу, фу, что за стихи! Чьи это? Ваши? Отвратительные стихи. Как же можно? Вы, вероятно, придворный поэт?

Фогельштерн(Обиженно). Нет.

Ганц Гардт. Наверно, вы в школе имели награду за хорошее поведение и ябедничали на товарищей? Ха — ха — ха!.. Выпьем?.. К чорту сахар и воду!.. Хватит и рому (Пьет и кряхтит). Сдается, хороший ром. Но стихи ваши плохи… Ох, ох, ох, мой бох, я плох, я меньше блох, прими мой вздох, и сделай, бох, чтоб я не сдох!.. Ха — ха — ха!

Барон(Сурово). Будьте вежливее.

Ганс Гардт. Э? Разве я сказал грубость? Простите, я прям. Не нравится. Пусть Бог будет Богом, но меня Он поставил на ноги, а не положил на брюхо. А если бы положил, я сам встал бы на ноги.

Фогельштерн(Запальчиво). Но за всем тем вы — ничтожество… Великая вещь — ноги!..

Ганц Гартд. Когда-нибудь добудем и крылья. Не робейте только… Мой отец говорил: «Не робей, парень, — страх удачи не даст».

(Страшный удар грома, барон и поэт вздрагивают).