Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

После жарких прений, в которых выступили В. Ф. Панова, профессор филологического факультета Б. С. Мейлах и другие, слово для заключительного выступления взял Г. А. Гуковский:

«Именно советскую литературу – эту живую современную литературу – нужно вводить в школу. Может быть, мы достигнем эпохи коммунизма, когда уроки литературы будут проходить в кабинетах с мягкими кожаными креслами и гобеленами на стенах. Но пока этого нет, мы должны и в настоящей нашей обстановке так вести уроки литературы, чтобы трудящиеся уже сейчас чувствовали бы себя на уроках литературы так, как будто они сидят в этих мягких кожаных креслах, в кабинете с гобеленами на стенах, хотя сидят они на деревянных скамейках, в классе с голыми стенами. И это ощущение, не зависящее от обстановки, вернее, вопреки обстановке, и может создать преподаватель литературы» [19] .

19

Там же. Л. 82 об. – 83.

Стоит отметить, что, впечатленный докладом А. Г. Дементьева, Григорий Александрович постарался хоть немного, но сгладить удар по Л. И. Тимофееву, который еще более был усилен выступившей в прениях В. Ф. Пановой. Однако ему это, мягко говоря, не совсем удалось:

«ГУКОВСКИЙ: Да, товарищи, у нас очень много грехов! Я говорю “у нас”, потому что это дело общее для всех присутствующих и даже отсутствующих! Правда, Вера Федоровна, не думаю, чтобы в наших условиях так “коверкали” ребят с помощью Тимофеева, думаю, что это обмолвка. Да и сам Леонид Иванович, при всех ужасающих грехах, справедливо раскрытых А. Г. Дементьевым, это мужчина, заслуживающий уважения за некоторые его работы.

(МЕЙЛАХ: За какие работы?)

Так вообще! Дайте же мне быть немного вежливым!

(Да, у него была неплохая статья в “Литературной учебе” о Симеоне Полоцком, например)» [20] .

20

Там же. Л. 84 об.

Таким образом, Л. И. Тимофеев, хотя и заочно, был в тот день проработан в Доме писателя по полной программе.

По результатам этого масштабного и громкого заседания ленинградцы направили министру просвещения РСФСР А. Г. Калашникову открытое письмо под заглавием «Улучшить преподавание родной литературы», под которым поставили подписи А. А. Прокофьев, Ю. П. Герман, В. Ф. Панова, Б. Ф. Чирсков, О. Ф. Берггольц, Л. Н. Рахманов, Э. Грин, Г. А. Гуковский, Б. С. Мейлах, В. П. Друзин, А. Г. Дементьев и Л. А. Плоткин:

«Нам представляется, что критика состояния преподавания литературы в школе не может ограничиваться признанием отдельных недостатков. Совещание, проведенное на днях Президиумом Ленинградского отделения Союза советских писателей совместно с литературоведами, а также с лучшими учителями и методистами Ленинграда, показало, что сейчас речь должна идти о достаточно широких и принципиальных изменениях в системе преподавания литературы…» [21]

Заканчивалось письмо следующими словами:

21

Там же. Д. 100. Л. 1.

«Ленинградские писатели, включившись в большое дело борьбы за перестройку преподавания литературы, хотят помочь тому, чтобы литература как можно активнее служила великому делу коммунистического воспитания нашей молодежи» [22] .

Обращение к министру просвещения оказалось актуальным: 24 января 1948 г. этот пост занял ректор Ленинградского университета профессор А. А. Вознесенский. Новый министр решил обратить заседание ленинградских писателей в свою пользу – он занялся лично вопросами преподавания литературы в школе. Именно с этим поворотом событий связано то обстоятельство, что с большим опозданием – лишь 31 января 1948 г. – в «Учительской газете», издаваемой Министерством просвещения РСФСР, на первой полосе была напечатана статья «О преподавании литературы в школе». Как можно видеть из ее текста, министерству была уготована важная роль:

22

Там же. Л. 5.

«…С докладом “Состояние преподавания литературы в средней школе” выступил доктор филологических наук проф[ессор] Г. А. Гуковский.

Докладчик, отметив исключительное значение литературы в деле коммунистического воспитания молодежи, подверг резкой критике школьные программы, учебники, систему подготовки и переподготовки учителей литературы.

– Грехи программ, и учебников, – говорит проф[ессор] Гуковский, – являются одной из основных причин того, что в преподавании литературы выработался штамп, что уроки литературы часто проходят скучно, казенно. Изучение литературного произведения, как правило, сводится к пересказу его содержания и характеристикам действующих лиц. А ведь главная задача состоит в том, чтобы научить молодежь читать и понимать литературу, уметь ее оценить и правильно истолковать. Такого литературного воспитания, которое вооружало бы питомцев советской школы идейно, помогало правильно понять свою роль и свое место в жизни, школа не всегда еще дает.

Критикуя систему подготовки и переподготовки учителей литературы, докладчик указывает на то, что в педагогических высших учебных заведениях, даже в таких крупных, как институты им. Герцена в Ленинграде и им. Ленина в Москве, теория и история литературы изучаются академически, вне связи со школьным курсом. Выходя из стен вуза, молодой учитель порой не знает, как применять в своей практической работе полученные им знания. Методисты институтов усовершенствования обычно дают учителю лишь рецептурные указания о построении того или иного урока. А этого мало.

Далее докладчик вносит предложение издать для школы специальную серию советской литературы, хрестоматию для старших классов, которая содержала бы программные и некоторые не входящие в программу произведения. Нужна также серия книг для учителя, в которой научно раскрывались бы важнейшие явления родной литературы.

В стороне от этой большой работы не могут стоять и писатели. Если они хотят, чтобы их творчество с любовью читалось и правильно понималось советской молодежью, они должны помочь в этом ее воспитателям – учителям. Они обязаны лично участвовать в создании книг для школы и учителя. Организаторами всей этой работы должны быть Министерство просвещения РСФСР и подведомственные ему издательства.

Выступивший с докладом о преподавании советской литературы в школе доцент А. Г. Дементьев подверг обстоятельному анализу и критике программы по советской литературе и учебник для 10-го класса Л. И. Тимофеева. Докладчик говорит о явном пренебрежении составителей программ к советской литературе. На ее изучение отводится всего 76 часов, из них 30 часов отводится на изучение творчества Горького А. М. 12 часов – на литературу народов Советского Союза. Таким образом на советскую русскую литературу остается только 34 часа, из которых 28 часов отводится на творчество Маяковского, Шолохова и Фадеева, и только 6 – на всю остальную литературу» [23] .

23

О преподавании литературы в школе: (На заседании президиума Ленинградского отделения Союза советских писателей) // Учительская газета. М., 1948. № 5. 31 января. С. 1.

Призыв А. А. Вознесенского в министерство просвещения РСФСР

Безынициативность Министерства просвещения РСФСР, оказавшегося одним из форпостов идеологического фронта, стала тяготить Центральный Комитет. Уже в конце 1947 г. в Секретариате ЦК созрело решение об отставке министра. Замена министру А. Г. Калашникову была найдена А. А. Ждановым и А. А. Кузнецовым в лице ректора ЛГУ А. А. Вознесенского, давно знакомого им по Ленинграду [24] . Особенно убеждала Секретариат ЦК в возможности назначения Вознесенского на министерский пост бурная деятельность ректора ЛГУ на ключевых постах в Общеславянском комитете СССР и во Всесоюзном обществе по распространению политических и научных знаний; по сути, назначения на эти важные должности уже предрекали скорое повышение А. А. Вознесенского.

24

А. А. Вознесенский был уже вторым по счету ставленником А. А. Жданова на этом посту: с 12 октября 1937 г. по 1 марта 1940 г. наркомом просвещения РСФСР был Петр Андреевич Тюркин, который при А. А. Жданове руководил Нижегородским краевым отделом народного образования, а впоследствии, в декабре 1942 г., ему было присвоено воинское звание генерал-майора, после чего он оказался в Ленинграде в должности начальника Политического управления Ленинградского фронта. 19 ноября 1949 г. он был арестован по «ленинградскому делу» и умер в тюрьме 2 мая 1950 г.

Для того чтобы сменить руководство министерства, в аппарате ЦК была запущена стандартная процедура: началось выявление недостатков в работе ведомства.

31 декабря 1947 г. на заседании Секретариата ЦК ВКП(б) было принято постановление № 336–8с, которое признало неудовлетворительным опубликованное министерством методическое письмо «Задачи школы по улучшению идейно-воспитательной работы», тираж которого был задержан в типографии. Министр А. Г. Калашников, вызванный после принятия постановления в отдел школ ЦК, направил 6 января 1948 г. секретарю ЦК А. А. Жданову объяснительную записку, где признавал ошибочность методического письма и собственную политическую несостоятельность [25] .

25

РГАСПИ. Ф. 17 (ЦК ВКП(б)). Оп. 125. Д. 626. Л. 1. Копии записки А. Г. Калашникова были разосланы Н. А. Михайлову, Д. Т. Шепилову и Н. Н. Яковлеву.

Поскольку кандидатура на место министра была уже известна, то для ее укрепления был инспирирован документ, косвенно указывавший на необходимость опыта научного руководства у главы Министерства просвещения. Поводом стала проходившая с 24 по 26 ноября Юбилейная научная сессия Академии педагогических наук РСФСР.

16 января 1948 г. заведующий Отделом школ Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Н. Н. Яковлев подал секретарю ЦК ВКП(б) М. А. Суслову докладную записку «О научной сессии Академии педагогических наук РСФСР, посвященной 30-летию Великой Октябрьской социалистической революции», в которой обращал внимание на ошибки АПН и министерства:

«Большинство докладов, заслушанных на сессии, не обсуждались. Лишь по трем докладам были открыты прения, в которых приняли участие 8 человек. Это свидетельствует о том, что институты Академии педагогических наук недостаточно подготовились к Юбилейной сессии. Президиум Академии не обеспечил предварительную рассылку тезисов докладов, поставленных на сессии. ‹…›

В докладе Министра просвещения А. Г. Калашникова “30 лет советской школы” были показаны основные особенности и преимущества советской школы и советской системы воспитания. Однако, при характеристике основных этапов развития советской школы, в первой части доклада, т. Калашников, приводя директивы партии в области народного образования, не показал на конкретных примерах роль и значение этих директив в строительстве советской школы. В этой части доклада не было должного анализа основных событий и фактов истории советской школы.

Доклад Президента Академии И. А. Каирова на тему “Воспитание советского патриотизма” также имел существенные недостатки. При раскрытии сущности советского патриотизма т. Каиров допустил ряд нечетких и неправильных положений. Он, например, говорил о “патриотизме партии”, о “семейном патриотизме”. Под “семейным патриотизмом” т. Каиров понимает желание детей “делать для матери и для других членов семьи что-нибудь приятное и полезное для них”. В докладе т. Каирова без каких-либо практических замечаний приводится такое высказывание одного из учителей: “Патриотизм – понятие отвлеченное, абстрактное”. С таким утверждением, безусловно, нельзя согласиться. Советский патриотизм является действенным патриотизмом. Он проявляется в конкретных делах, в борьбе за укрепление и возвеличение Советского государства» [26] .

26

РГАСПИ. Ф. 17 (ЦК ВКП(б)). Оп. 125. Д. 625. Л. 1–2.

Заканчивал заведующий Отделом школ ЦК свою записку следующим выводом:

«Сессия показала, что научные исследования, проводимые в институтах Академии педагогических наук, плохо разрешают основные задачи, стоящие перед наукой. Работники педагогического фронта не получили четких и ясных установок о периодизации истории советской школы и советской педагогической науки. Богатейший опыт, накопленный советской школой за 30 лет ее существования, не получил надлежащего научного обобщения» [27] .

27

Там же. Л. 3.