Идеология суверенитета. От имитации к подлинности

И призывая к «верховенству закона», мы должны понимать, что закон этот должен быть основан на нашем историческом понимании справедливости. Иначе этот закон работать, уважаться и соблюдаться не будет, и мы будем по-прежнему повторять банальности о «правовом нигилизме» нашего народа. Дело здесь не в наследии коммунистической эпохи, а в более глубинных архетипах, с которыми невозможно и опасно не считаться. Русскому человеку, кроме материальных благ и утех, нужна благодать. А те, кому она не нужна, — они по определению не русские.

Экономическая свобода и экономическая справедливость

Что касается политики и даже в большей степени экономики, это противоречие между справедливостью как равенством перед законом (либеральное «равенство возможностей») и нашим традиционным «по справедливости», который иногда понимается как «поровну» (в экстремальном варианте, если вспомнить замечательного Шарикова, — «отнять и поделить»), — это сущностное противоречие и, с другой стороны, сущностная возможность компромисса. И что бы ни пищали по этому поводу записные демократы, это противоречие, как и возможность его разрешения, находится в первую очередь в материальной плоскости — в экономике.

Экономическая свобода — это либеральная ценность. Это рынок. Без экономической свободы рынка не может быть, он лишён смысла. А без рынка не может быть эффективной экономики, — и мы это проходили.

Рынок — единственный эффективный и вообще достойный внимания способ организации хозяйствования в тех сферах, где возможна жёсткая конкуренция. Ещё раз повторим: государство не должно хозяйствовать там, где способен хозяйствовать рынок. При этом, во-первых, теперь уже слепому видно, что рынок не обеспечивает глобального саморегулирования: глобальное саморегулирование — это такой же миф, как глобальное планирование. Во-вторых, сам по себе рынок не может эффективно функционировать в отсутствие развитых внерыночных институтов.

Но даже внутри рынка существует понятие «рыночной справедливости», которое тоже связано с эффективностью: это равные возможности для игроков. Без этого понятия рынок тоже жить не может. И обеспечение этих равных возможностей — рутинная работа государства (защита конкуренции, антимонопольное законодательство, деловой климат, гарантии отношений собственности и пр.).

Ничего больше в рынке непосредственно с точки зрения «справедливости» придумать нельзя.

Социальная справедливость

Важно понимать, что понятие «социальная справедливость» лежит вне рыночных отношений. Это отражается в классической альтернативе: либеральная экономическая свобода, когда неуспешные не должны паразитировать за счёт успешных, и идея перераспределения, когда «богатые должны делиться». В нашем архетипе — безусловно, должны. Вопрос — как и чем.

Безусловная ценность для русского общества и государства — неприятие социального дарвинизма, когда «выживает сильнейший». В первую очередь речь идёт о равном доступе к образованию и здравоохранению, причём не только в контексте «равных возможностей», а с точки зрения наших цивилизационных требований и целей государства в отношении своих граждан.

То есть, говоря об участии государства в перераспределении, мы имеем в виду не только социальные, пенсионные гарантии, обеспечение малозащищённых слоёв и т. д., — идёт речь также и о решении проблемы бедности, которую мы «заработали» 20 лет назад. Показатель болезни — так называемый децильный коэффициент, разрыв в доходах между богатыми и бедными, достигший у нас африканских значений.

Сверхвысокая концентрация капитала и, соответственно, доходов — это историческая российская проблема, известная ещё по работам Ленина, которого эта проблема по известным причинам очень радовала, поскольку и была одной из особенностей, приведших к русской революции. На сегодня можно назвать два основных фактора, которые эту проблему воспроизводят и, таким образом, усугубляют социальное неравенство. Во-первых, размывание «среднего класса». Во-вторых, торможение развития рынка труда, обесценивание рабочей силы. И то и другое — естественный результат «дикого капитализма», который у нас формировался в 90-е и который, что совершенно очевидно, не преодолён.

Что здесь можно сделать, если оставить за скобками возврат к «реальному» социализму (в этом случае о гармонизации свободы и справедливости придётся забыть)?

Первое, что приходит в голову, — это перераспределение. Обычно начинают с идеи восстановить прогрессивный налог: идея вовсе не абсурдная, но в наших нынешних условиях — необоснованная. Неминуемо упадёт собираемость налогов. А если нет результата — нет смысла нарушать устойчивость налоговой системы. Учитывая наши реалии, это приведёт только к уводу доходов от налога разными способами.

А вот введение «налога на роскошь» гораздо более обоснованно. Причём по причинам социально-психологическим, а отнюдь не фискальным — фискальное значение его как раз невелико. Здесь речь идёт в первую очередь о демонстративном сверхпотреблении, которое у нуворишей не купируется традицией и культурой. Это не дополнительное обложение состоятельных граждан, а обременение потребления сверхбогатых — то есть, по сути, «налог справедливости». Этот налог надо ввести не столько из экономических соображений, сколько потому, что его просто неприлично не ввести.

При этом такая мера не решит проблему разрыва в доходах, и децильный коэффициент может продолжать расти. Никакой налог не решит проблему разрыва в доходах. Никому её таким образом решать не удавалось. Более того, всегда такая попытка приводит к столкновению с экономической эффективностью.

Вернёмся к нашим факторам: высокая степень концентрации капитала, усугубляемая коррупционным и бюрократическим обременением бизнеса, и порча рынка труда. Этот рынок у нас уродливый: это рынок работодателей. Собственно продавцы рабочей силы не выступают на этом рынке в равноправной роли.

Есть у нас отдельные правые политики, которые считают, что для экономики очень выгодна либерализация трудового законодательства — по сути, обесценивание рабочей силы. Эффективен рынок труда, на котором покупатель и продавец находятся в равных конкурентных условиях. Мы не китайцы — в том смысле, что не сможем и не будем делать дешёвую рабочую силу своим конкурентным преимуществом. Сильные, работающие профсоюзы — это необходимый элемент нормального рынка труда.

Справедливость неравенства и проблема собственности

Идея полного равенства, то есть уравниловка, не только неэффективна, что доказано практикой, — она также и несправедлива. Для того чтобы признать справедливость перераспределения и прежде чем это признать, нужно признать несправедливость уравниловки.

Коммунисты теоретически этот вопрос решали, но решали они его в форме утопической, то есть в равенстве в условиях полного будущего коммунистического изобилия. Не будучи ни утопистами, ни футурологами, отложим это светлое будущее в область гуманитарных мечтаний.