Иди к черту, ведьма!
Шрифт:
Вокруг не было вездесущих туристов с камерами: стояла странная, звенящая тишина. Черные провалы окон смотрели вопросительно. Не было ресторанчиков и сувенирных лавок. Из тумана вынырнула фигура, закутанная в плащ, – чумной доктор.
По рукам побежали мурашки. Ева едва не закричала, когда незнакомец отвесил церемонный поклон, махнув пером по мостовой. Сердце колотилось, как безумное. Разум подсказывал, что это просто актер, который торопится на какое-нибудь венецианское шоу. Но, не дожидаясь, когда шаги стихнут в тумане, Ева бросилась бежать.
– Ой,
Ева и Маринка сидели в номере и ели пирожные. Наперегонки.
– Сама не поняла, где оказалась, но очень хотела оттуда выбраться. А потом – раз! – и через минуту я уже у отеля. Знаешь, как говорят: нечисть крутит. Но ты в любом случае провела день гораздо интереснее…
Маринка напустила на себя притворно-скромный вид, затрепетала накрашенными ресницами.
– Хочешь, завтра встанем пораньше и вместе пойдем встречать рассвет на Сан Марко? Ну котик, ну не обижайся… Просто нужно было снять стресс…
Она внимательно посмотрела на Еву и довольно потянулась, как кошка, объевшаяся сметаны. Ева испытала острое раздражение и невольно подумала о том, когда у нее в последний раз был секс. Вспомнила два последних неудачных свидания… Съела еще одно пирожное.
А Маринка продолжала философствовать:
– Расставание – это… знаешь ли, очень больно. Как… м-м-м… восковая эпиляция. Сидишь с наклеенной полоской, смотришь на нее, терзаешься, страдаешь… И знаешь, что приносит облегчение? Нужно, чтобы кто-то взял – и отодрал.
Ева усмехнулась.
– Кто-то говорил «никаких мужчин»… – не удержалась она, уколов Маринку.
– Да, первоначально план был такой. Но я же женщина, я не могу все решить раз и навсегда. Тем более… ты его видела? М-м-м… какая крепкая задница! Прелесть.
– Да ну тебя!
Ева поморщилась, но губы сами изогнулись в кривоватой улыбке.
– Ко-о-тик, ну зачем ты кривишься? Морщины появятся раньше времени. У тебя вид, как будто ты съела дольку лимона. А знаешь, у Анжело наверняка найдется какой-нибудь друг…
– Марин, нам скоро уезжать. Ну какой друг…
– Еще два дня. Это ого-го сколько времени! Будет не просто отпуск, а «итальянское приключение». М-м-м?..
Она подмигнула Еве и засмеялась, но Ева не разделяла Маринкину веселость: она все больше хмурилась.
– Да ладно тебе! Что ты надулась, как мышь на крупу? Осуждаешь?
– Нет. Ты большая девочка. Но могла бы просто сказать… а не придумывать мигрень.
Ева расставила все по местам и почувствовала себя занудой.
– Это было бы не так интересно, – лукаво заметила Маринка. – И потом, я же говорю… Нет… я тебе клянусь, что ничего заранее не планировала. Это был порыв вдохновения. Импровизация.
– Ага, конечно.
– Нет, серьезно. Все, знаешь ли, получилось само собой. Легко и непринужденно. Наши флюиды совпали. М-м-м…
Ева поднялась и прошла в ванную, закрыв за собой дверь.
Варфоломей слушал оперу и прикидывал, сколько это может продолжаться. Он то и дело бросал косые взгляды
на сидящего рядом Амадея и поражался выражению райского блаженства у того на лице.Сначала черт честно пытался вникнуть в происходящее на сцене. Но через час сдался. Нет, пели действительно прекрасно. Но без предварительной подготовки высидеть трехчасовую оперу – то еще испытание.
Веки отяжелели, и Варфоломей прикрыл глаза. Бархатная темнота зала обволакивала и действовала усыпляюще. В какой-то момент он не выдержал и погрузился в блаженную дрему. Разбудили его аплодисменты.
Варфоломей встрепенулся. Зал рукоплескал стоя. Когда зажегся свет, он с удивлением увидел, что по щекам Амадея, оставляя мокрые дорожки, бегут слезы.
– Браво! Брависсимо! – Амадей не жалел ладоней. – Это было роскошно!
Через несколько минут толпа любителей оперы выплеснулась на улицу.
– Как в Раю побывал, – поделился Амадей. – Ох, еще немного – и воспарю.
Он распустил свою бабочку и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке.
– Даже дыхание перехватывает. Ты как? Нормально?
Варфоломей чувствовал себя выспавшимся. Свежий ночной воздух прогнал оцепенение, вызванное чрезмерным давлением классической музыки.
– Никогда такого не слышал, – не погрешил против истины он.
– Слушай, меня сейчас разорвет от избытка чувств. Нужно как-то заземлиться.
Амадей завертел головой.
– Да, определенно. И тебе познакомиться с нужными демонами не помешает. В нашем мире без связей – никуда.
Черти долго петляли по улочкам. Варфоломею стало казаться, что они шли целую вечность. Иногда Амадей останавливался, возвращался на несколько шагов, а потом снова шел вперед. Несколько раз он крутился вокруг своей оси. А еще под ногами путался серый туман. Он выполз из канала и увязался следом, разрастаясь, принимая причудливые формы, пока не окутал все вокруг плотной стеной.
Варфоломей перестал что-либо видеть, к тому же его раздражала сырость, которая противно холодила нос.
– Почти, почти пришли. Осторожно, тут ступеньки, – суетился Амадей. В голосе звучало предвкушение.
Варфоломей вовремя остановился и поэтому не споткнулся.
Они с Амадеем поднялись по лестнице, из-за двери доносилась приглушенная музыка.
– Нет… – выдохнул Варфоломей. – Только не музыка. Только не опять. Мы же уже…
Ни слова не говоря, Амадей толкнул дверь.
Варфоломей боролся с желанием развернуться и скрыться в тумане. Он всегда трезво оценивал свои силы и понимал, что еще одну оперу ему не осилить. Едва ли в мире найдется человек шесть, способных прослушать две оперы подряд, но Варфоломей об этом не догадывался.
Амадей не дал ему шанса на трусливое отступление, подхватил под локоть и втянул в красное нутро дома. Туман остался за порогом, свернулся кольцами и приготовился ждать. Это был весьма странный туман.
Варфоломей успел заметить черные бархатные шторы и красное освещение комнат, успел услышать приглушенный женский смех, а потом на него прыгнула совершенно обнаженная женщина, душно обняла и впечатала мокрый скользкий поцелуй прямо в шею.