Иди на зов любви

— Возьмите с собой пару собачек, — перебил ее Ник.

— Что?

— Наверняка у нас спокойнее, чем в больших городах, — за что я благодарен здешним местам. Однако лучше все-таки захватить с собой пару четвероногих защитников. А лучше — всех сразу. Они часто сопровождают Морин, поэтому свое дело знают. С ними никто и пальцем не посмеет вас тронуть.

— Ник, я не хочу доставлять вам и Морин столько сложностей, — быстро произнесла Энн, пока он снова не перебил ее. — Что бы вы там ни говорили, приглашать кого-то остановиться в вашем доме, постоянно опекать гостя — это дополнительные неудобства.

— Да ну? — Его глаза скользнули по ее вспыхнувшему лицу, горящим голубым глазам, шелковистым волосам. Затем взгляд переместился на шею, грудь, скрытую под халатом. — Вы будете смеяться, но мне ситуация представляется совсем иной.

Энн глубоко вздохнула. Он добр ко мне — и только, строго выговаривала она себе, и нельзя давать воображению слишком разыгрываться…

— Если бы вас сейчас здесь не было, — тихим голосом продолжал Ник, — я был бы обречен на тоскливое одиночество и тосты с кофе. Так что будем считать, что один благородный поступок вы уже совершили, хорошо? А теперь отправляйтесь на прогулку, а я подумаю, какой благородный поступок записать вам на завтра, чтобы вы не комплексовали.

— Я вовсе не… — начала было Энн, но вовремя осеклась, увидев веселые искорки в глазах Ника… Неудивительно, что он относится к ней, как к глупому ежику, в то время как давать должный отпор всем этим насмешкам и подковыркам должен был бы огромный и агрессивный дикобраз! — Хорошо. Спасибо, — признала Энн свое поражение в их словесном поединке. У нее просто не было его опыта, знаний — да вообще ничего, — чтобы сражаться с ним на равных…

Ник управился со своим завтраком с видимым удовольствием. Тогда как Энн с усилием заставляла себя жевать казавшуюся безвкусной пищу. Но почему, почему ее разум говорил об одном, а тело твердило о прямо противоположном! И почему на ее пути встретился именно этот мужчина! Окажись на его месте седовласый старец с толстушкой женой и бесчисленными внуками, было бы намного легче…

Краска стыда — в который уже раз! — залила лицо Энн, когда она поняла, до чего же неблагодарна, и, чтобы скрыть смущение, стремительно поднялась из-за стола.

— Я налью кофе, — тихим голосом произнесла она, протягивая руку за его тарелкой, — потом вымою посуду. А вам нужно пару часов поспать.

— Увы, не выйдет. — Ник поднялся вместе с ней, и Энн мгновенно поняла, какие опасности подстерегают ее в крохотной кухне.

— Но хотя бы отдохните немного, — нервно улыбнулась она.

И Ник опять почувствовал страстное желание разобраться, что же творится в ее душе. Однако сейчас не время — перед Хартли прошло достаточно перепуганных насмерть пациентов, готовых спрятаться при малейшем признаке опасности, чтобы понять, когда следует «надавить» на пациента, а когда — нет.

— Хорошо, если вы так хотите.

После того как он перебрался в гостиную и уютно устроился в кресле, Энн ощутила облегчение. Оставив грязную посуду на кухонном столе, девушка дрожащими руками наполнила две чашки крепким кофе.

С этого момента, твердо решила она, нельзя допускать, чтобы они оставались наедине. Не то чтобы Энн боялась, что в голову Нику полезут разные похотливые мысли в отношении нее, хотя для мужчины, потерявшего жену и двадцать четыре часа в сутки занятого одной работой, это было бы простительно. Нет, проблема заключалась в ней самой — и с этим нужно было что-то делать.

Его поцелуй не нес в себе никакой опасности, это она вообразила невесть что, оттолкнув Ника и созвав неловкую ситуацию. Поэтому… поэтому нельзя дальше выступать как раздражающий фактор и по отношении к нему, и по отношению к себе самой…

Тем не менее, вернувшись в гостиную, Энн не заметила на лице Ника признаков особого раздражения. Наоборот, он казался очень довольным и, с благодарностью принимая из ее рук чашку, произнес:

— Пожалуйста, не стесняйтесь, возьмите в холодильнике все, что надо для пикника на свежем воздухе. А поужинаем мы около семи, хорошо?

— О, не беспокойтесь обо мне. Ужинайте, когда захотите, а я уж как-нибудь, — пробормотала Энн.

— Как скажете. — Его насупленный взгляд говорил лучше всяких слов. — Я просто думал, что вы вернетесь до семи и поможете приготовить ужин. Мне сегодня предстоит дел до черта, а такое утро, как это, вряд ли повысит мою работоспособность. Я ведь встал около двух, знаете ли? Но если вы заняты…

Проклиная себя за чудовищный эгоизм, Энн поспешила прервать его:

— С радостью помогу вам. Я просто не поняла, что…

— Вот и отлично. — Маска обиженного маленького мальчика была сброшена, и в голосе Ника прозвучало нескрываемое удовлетворение. — В холодильнике есть пара бифштексов, а Морин по дороге домой зайдет в продуктовую лавку и купит салаты и что-нибудь на десерт. Она сама вряд ли будет ужинать с нами, поскольку никогда не наедается перед дежурством.

— Понятно.

— Какое вино вы предпочитаете — красное или белое? — спросил он ее как о чем-то само собой разумеющемся.

— Красное. Но…

— Прекрасно. А сейчас мне пора отправляться на обход моих подопечных. Но сначала побреюсь, чтобы не перепугать пациентов.

Он задумчиво потер щеку чисто мужским движением, и Энн почувствовала, как колени ее слабеют.

Как только Ник покинул гостиную, Энн пулей промчалась в свою комнату, с рекордной скоростью совершила утренний туалет и оделась. Прихватив с собой старую полотняную сумку, она кинула туда пару яблок и какое-то печенье, а также любовный роман, взятый с полки у Морин, и также поспешила вниз.

Тихо, с замиранием сердца — хотя отчего бы? — спустившись по лестнице, Энн на цыпочках прокралась к задней двери, сделала глубокий вдох и только потом, открыв ее, выпорхнула на улицу.

Утро было теплым и солнечным, в воздухе стояли насыщенные ароматы лета, и Энн, прошествовав через городок, углубилась в заросли, окружавшие журчащую реку. Вода у берегов была усеяна тысячами ярко-желтых кувшинок, а мириады занятых своим делом насекомых, наполняли воздух несмолкающим гулом. Один раз Энн заворожено замерла, увидев плеснувшую в воде серебристую рыбину, и вдруг впервые ощутила, что огромный город остался где-то далеко-далеко, за тысячу миль отсюда. Бросив долгий взгляд на громоздившиеся в отдалении холмы, она с радостью поняла, что в ее распоряжении целый долгий день, чтобы не спеша исследовать этот непривычный мир.

Впервые за последние месяцы, наполненные смятением и черными мыслями, Энн ощутила легкое дуновение счастья и покоя. Она вдыхала полной грудью запахи, разлитые в воздухе, глядела на холмы, и плечи ее постепенно распрямлялись. Она снова жила, чувствовала себя молодой, и этого было достаточно.

Энн перекусила в уютной лощине, рядом с маленьким водопадом. Перед тем как продолжить путь, она набрала полные ладони и с наслаждением напилась чистейшей ледяной воды.

И среди всей этой райской красоты жил и работал Ник, почему-то с грустью подумала Энн. Здесь пела душа, здесь можно было найти себя и раствориться в окружающей природе целиком и без остатка. Нет, в тоске покачала головой девушка, она не принадлежит этому миру — и никакому другому. Если даже собственная мать посчитала ее не достойной любви и привязанности, то кому она, Энн, нужна?