Иди сквозь огонь

– Не знаю, Палыч. Я уже ничего не знаю, но всё равно, не рви душу.

Палыч резким движением вышиб фотоальбом из дальнего угла стола, и развернул, не глядя. Грива страничек колыхнулась и Грай увидел старую фотографию. Кирилл. Майка…

– Смотри, может и вспомнишь. Смотри, Серёжа, смотри.

Грай с тоской всматривался в родные черты. Не забытые, что бы там ни говорил Палыч – забыть сестрёнку, к которой он прикипел когда-то давно всей душой, значило бы предать самого себя, извратить всё, что было совершено во имя мести.

Образ её жил глубоко в памяти – каждая чёрточка, каждое слово и смешинка, каждая секунда, проведённая с ней. Он любил её, но Майя выбрала Кирилла, тогда ещё весёлого и идущего путём света. Соперничества не было – зачем? И дураку было ясно, что это тот самый случай, когда двое составляют единое целое.

– Майка… – голос предательски дрогнул, падая в полухрип-полустон. Грай стиснул кулаки, пытаясь вернуть контроль над чувствами, но с фотографии весело улыбалась Майя, глядя прямо ему в глаза. И этот взгляд проникал в самые тёмные и глубокие уголки его Я. По телу пробежала предательская дрожь, возникшая непонятно откуда. – Майка…

– Да, Серый, Майка. Девчонка в самом расцвете своей весны, да и сама – весна. Как её забыть можно, а?

– Да не забыл я её! – Грай поднялся разъярённым медведем. – Не забыл!

– А коли не забыл, то почему сейчас готов сам сотворить то, что с Майкой случилось? А, почему?

– Я… я не знаю, Палыч. Не дави. Возможно, и не случится ничего, Кирилл просто перед братвой рамсы разведёт, что и как, да почему. Что ему эта девчонка, прессовать – только мараться.

– А вы чисты, аки лебеди, – Палыч саркастически повысил голос, но тут же оборвал себя. – Серёж. Ты ведь любил её, да? Я ведь помню… А если любил, то увидишь то же, что и я.

– Что я увижу, Палыч? Что ещё я должен увидеть?

– А ты не ярись. У неё глаза Майкины, в них весна живёт. И сама она как весна, только-только оттаивать начала девчонка, всю жизнь в шорах жила. Сама себя детдомовцем сделала, от мира оградившись, веришь, нет ли. Я даже не знаю, существует ли переселение душ, но не видеть Майку в ней – не могу. Только вот, понял не сразу…

Этого Грай уже не мог вынести. Душу вздыбило, взорвало на миллион кусочков, и каждый из них жалил сейчас, напоминая о прошлом. О мире, в котором была дружба, любовь, семья… и будущее.

– Палыч… Я не верю.

– А ты и не хочешь верить, боишься потому что. Чего – сам не знаешь.

Хотя ко мне с надеждой пришёл, что человеком можно обратно стать. Так вот оно – становись, кто же тебе мешает, а? Кирилл? Так он тебе не хозяин, а брат, если я ничего не путаю. Или вы рабы его, по жизни, до смерти самой?

– Нет, не рабы. Клятва на нас, Палыч. Кровью написанная. Да ты же наверняка знаешь, чека старая.

Грай хмуро уставился Пал Палычу в глаза, уже на остатках непонятного упрямства, понимая, что всё – учитель разбил в пух и прах все его бастионы, пробившись туда, куда он сам заглядывал лишь наедине сам с собой, в минуты одиночества и тоски. Но, не за этим ли он сегодня позвонил старику? Ведь он знал, что может уже не вернуться в клуб тем Серым, что носил шкуру волка. Но печать – она ведь никуда не денется. Хотя, с Валета она слезла. Мысли хаотично метались в голове, идущая там битва между старым и новым окончательно их разметала.

– Знаю, но не всё. Так, сорока на хвосте принесла. А сороки, сам знаешь, птицы ненадёжные, блестяшку увидит – всё забывает. Но, пусть и клятва – обстоятельства меняются. Тот Кирилл, которому вы поклялись – где он, существует ли ещё?

Грай задумчиво кивнул головой, да – он думал над этим, в последнее время всё чаще и чаще.

А Пал Палыч отодвинул стул от стола и встал.

– В общем, по дороге подумаешь, что да как. Поехали?

– Куда поехали? – Сергей опешил, хотя и отлично понял, о чём говорит хозяин.

– Туда и поехали, ты ж не думал, что я здесь останусь, когда ваше волчье на тропу вышло за моей подопечной? За мной и так грех большой… Пусть меня и не было тогда в городе, но я должен был предвидеть.

Голос старика пресёкся. Пал Палыч бережно закрыл альбом и задвинул его обратно в угол, загнал под стол колченогий стульчик, и направился к выходу.

– Чего сидишь, пошли уже, нас там ждать не будет никто.

Грай, как завороженный, безропотно поднялся и потянулся вслед за Палычем.

Машина уже приветливо урчала, прогретая и готовая к рывку в неизвестность.

Мотор взревел, джип мягко двинулся в сторону больницы. Где-то там их ждала встреча с частичкой прошлого и настоящего, для каждого – со своей, но и с общей тоже.

Отъехав уже довольно далеко, Грай пнул по тормозам, коротко матернувшись, вывернул руль, и, уже не сдерживая мощь движка, рванул обратно.

– Малыша забыли, – коротко пояснил он недоумённо схватившемуся за поручень Пал Палычу. – Он там, рядом засел, выковырнем и с собой заберём – сегодня должны собраться все.

Сергей хмурился и беззвучно матерился. Он не знал, позвонил ли Кирилл Малышу, и не докладывает ли тот сейчас, обескураженный непонятным отъездом, о произошедшем. Если всё сложилось именно так – то Кайзер, через призму своей подозрительности и взвинченный происходящим, поймет всё неправильно, абсолютно неправильно. Или – как раз наоборот, правильно? Выбор… Ему нужно делать выбор, который и так почти уже оформился – не озвученный, но уже распускающий цепкие ниточки во все стороны.

Перед глазами встал образ Майки, приветливо улыбающейся и машущей рукой, и ему почему-то верилось, что она приветствует именно его.

И это сломало все цепи.

Пал Палыч сбоку наблюдал за отражавшимися на лице Грая следами душевной борьбы – мальчишка оставался для него открытой книгой, несмотря на прожитые годы – и внезапно разгладившиеся черты, облекшиеся умиротворением, сказали ему многое. Похоже, Грай определился и сделал выбор. Тот самый, за которым и приехал, напросившись, в гости с утра.

Навстречу пролетел сердитым шмелем небольшой джип, увидев который, Грай резко выдохнул, словно получив удар под дых. Сомнений не оставалось – Малыш уже сам нёсся на всех парах к больнице, значит, Кайзер в курсе его посещения школы.

Ещё один разворот и рёв мотора заполнил салон. Пал Палыч догадался, в чём причина, видя далеко впереди удаляющийся внедорожник, водитель которого плевал на все правила и пёр напролом.

Глава 31

Кайзер не знал, что и думать. Позвонив Граю и сообщив о сборе, он стал собираться сам. Но что-то свербило, заставляя раз за разом возвращаться к разговору. Что было не так? Перебрав каждую интонацию, он так и не пришёл ни к какому выводу. Единственное, Серый так и не сказал, где находится и чем занимается. Обтекаемое «дела» прозвучало неестественной отмазкой, которой отмахиваются не находя ничего более подходящего.