Иди сквозь огонь

И смеясь над осмотром у хирурга, где сбылось обещание Палыча, он уловил, как зарделась Майя. От смущения, лёгким румянцем осыпавшего её лицо.

– Так, а ну-ка колись, – Кирилл угрожающе клацнул зубами, изображая свирепого зверя. – Колись, колись. Чего там у вас ещё было? Да ты как солнышко у меня рдеешь, пунцовая вся. Давай, давай.

Катя смущённо отвела взгляд, не желая отвечать. Но разве от Кайзера можно отвязаться просто так? От этого въедливого, наглого, приставучего – любимого человека… И он тоже запунцовел, когда понял.

– Нас гинеколог осматривал ещё. Всех. Вот там цирк-то устроили, мне так неудобно было… И ещё паре наших, не скажу кому.

– А, гинеколог…? Это, который по женским делам, да?

– Да, да… Тоже всю осмотрел, как ты говоришь – всюду заглянул. Ну и давай верещать потом, какое чудо…

– Какое чудо? – Кирилл брякнул, не подумав, и поперхнулся, поняв.

– Какое чудо в наши дни видеть девственницу семнадцати лет. Я там чуть со стыда не сгорела, словно я её должна была сто лет назад потерять где-то, как вещь какую. Ой, а ты покраснел!

Кирилл и вправду зарделся. Они не перешли ещё ту грань, что превращает близких людей в очень близких. Не желая делать это в стенах казённого дома, пусть и ставшего родным, для него – за долгие годы, для неё – за один неполный. Они и так, без физической близости, вплавились друг в друга, превратившись в единое существо.

Парни подкалывали его, выведывая подробности «того самого», но хватало взгляда, в котором проглядывал волк, и у любопытствующего пропадал интерес к ответу. А близкие и не спрашивали, понимая, что это – глубоко личное дело Кайзера и Майи, которых и любили и уважали.

– Нет, ты и вправду покраснел! – Майя торжествующе захлопала в ладошки. – Ура, ура! Я, наконец-то, увидела тебя смущённым. Не так, как тогда, помнишь, ты нас встречал с Валеркой? А по-настоящему…

– Я тогда не смущался, – Кирилл отбивался, как мог. – Ещё чего.

– Ага, не смущался. Да если бы ты себя повёл как кабан, я бы и не подошла потом ни разу к тебе.

– Всё-всё… Сдаюсь! – Кирилл понял, что проще признаться во всех грехах, Майя не признавала поражений в шуточных баталиях.

Они отдышались, перепалка сбила с нити рассуждений, но Кайзер быстро вернулся к теме.

– И почему ты сказала, что там цирк был? – Майя порой не замечала, как давала верную оценку, пусть и эпитетом, но – единственно правильную.

– Ну, не знаю. Он, как выяснил, так давай меня вертеть всю, по новой, как экспонат какой. Я себя куклой ощутила, из секс-шопа. И девочки то же самое рассказали, кто… Ну, ты понял. – Она снова заалела. – Да, я не уникум, представляешь? Чудеса, да и только. Не хуже меня тут есть.

– Нет, ты единственная. – Кирилл обнял её, и зарылся в кипе волос, пахнущих ромашкой. – Ты единственная.

Он не стал напрягать её своими догадками. Слишком уж они грязные, но Лариска – сама грязь и источник всякой мерзости, так что вполне могла додуматься и не до такого.

Кайзер понял, что должен разобраться в проблеме. Сам. Возможно – с друзьями. Но Майя не должна понять, что происходит.

Он ещё глубже зарылся в волосы любимой, отдаваясь ароматам лета.

Глава 35

Катю вышибло из воспоминаний Кирилла, как пробку, голова гудела от отвешанного им наотмашь удара.

Кайзера трясло от гнева, глаза светились уже не зеленью, в них пылал гнев, раскалённый до белизны расплавленного металла.

– Ты, ты… – слова выползали из него с шуршанием змеи, вызывая дрожь и панику от грядущего. – Как ты посмела? Ты!

Катя потрясённо смотрела на взбешённого мужчину, стоявшего перед ней, и не могла прийти в себя от потрясения – не от удара, нет – от контраста между настоящим и прошлым, в котором перед ней предстал юноша, полный жизни и любви, мягкости и добра. Как случилось так, что он превратился в это вот чудовище, что ломает людей и их судьбы, походя, не задумываясь. Что смогло так переродить его внутренний стержень, что?

– Дрянь, чёрт побери, ещё одна дрянь. Да что ж вы лезете-то, куда не просят? – Кайзер навис над Катей, потирая руку в месте, где за нее ухватилась девушка.

Лицо его исказила гримаса, то ли боли, то ли отвращения.

– Вы, вы… Вы ведь не такой, – Катя нашла в себе силы ответить, хотя скулу нещадно сводило болью от удара. – Я ведь видела, вы…

– А не надо видеть. Не надо! – Кайзер снова занёс руку для удара, но сдержался. – Ну, ничего, разберёмся и с тобой. Особенно, с тобой. Народ, – он обернулся и махнул рукой. – Эту туда же, куда и Розу, два сапога пара, вот и получат поровну…

Он осёкся, от толчка в корпус. Валерка молотил его слабыми руками, пытаясь ударить, не имея для этого никаких сил. Но ярость, с которой он это делал, била куда сильнее.

– Ты, ты чего, братишка? – Кайзер обхватил его, снова прижимая к себе, и понимая, что только что потерял нечто связывающее их все эти годы. В глазах Валерки не было больше радости и восторга, Кирилл стал для него чужим человеком, поражающим своей жёстокостью. Связь между ними, та, что возникла в далёкие времена, когда ещё была жива Майка – ушла безвозвратно, и вернуть это вряд ли получится.

– Я тебе не братишка. Уйди, отпусти меня. Сволочь. Какая ты сволочь. Зачем, скажи мне, зачем ты так?

– Затем, пацан, затем. Не твоя дурь, так и не случилось бы ничего. Так что – вопросы свои забей куда подальше. А сейчас пора отсюда сваливать. – Кирилл взглянул на часы, Малыш уже должен подскочить, значит можно, да и нужно уже, двигать из больницы.

– Я с тобой не поеду. – Валет упрямо набычился, и Кайзер усмехнулся, глядя на тощего пацана, осмеливающегося перечить вожаку.

«У парнишки явно не все ещё дома. Ничего, вылечим» – злая мысль мелькнула юркой белкой, давая намёк, и Кайзер облапил парня, отрывая его от земли.

– Куда ж ты денешься.

Валет задёргался, размахивая руками и ногами, извиваясь червяком, но сил у него оставалось слишком мало, и он быстро сник, поняв бессмысленность сопротивления. Лишь бормотал потрясённо:

– Кирилл, зачем? Как же так…

Кайзер, встряхнувшись, перекинул тело брата на плечо, огляделся – вроде бы ничего не оставалось, и двинулся на выход.

Впереди катилась ватага, молча переваривающая только что произошедшее на их глазах. Валерка для всех был пацаном, мальчишкой, волей случая попавшим в стаю меченных, и в то же время – памятью о прошлом, о Майке, о той, которая была их Весной. И жёсткость Кайзера, с которой он обошёлся с братцем, их слегка озадачила. Теперь они ждали разъяснений – ведь на всё есть ответ. Они знали: вожак ничего просто так не делает.