Иди сюда, Заноза!

– Нет. Надо выдвигаться к тебе? Макс опять куда-то сруливает?

Угукает.

– Понял, принял. Скоро буду. Целую.

Провожу день с сестрой.

– Слушай, – листаю каналы, пока Аленка бегает на свидание к фаянсовому другу, – ну ты врача спрашивала? Ну двадцать первый век, должно ж быть что-то от этой фигни.

– Это токсикоз, от него не спастись.

Сестра бледная и слабая. Но мы пытаемся постоянно накормить ее через не хочу. Макс вокруг нее круги нарезает, да и меня на подмогу зовет частенько.

– Расскажи, что ты делаешь-то?

– Ну-у-у-у-у-у, – рассказывать про ситуацию с Костей я не хочу, чтобы не волновать, – а что я могу делать? Ты со мной не гуляешь. Я так, по магазинам таскаюсь да с бабулей сериалы смотрю.

– Ох, – Аленка расширяет глаза и прикрывает ладошкой рот, – не завидую я тебе.

– Знаешь, – разглядываю маникюр, – я лучше с бабулей сериальчики посмотрю, чем буду изучать внутренности унитаза.

Аленка швыряет в меня подушкой, и мы хохочем.

– Вот ты коза, – ржет сестра и снова хватается за желудок. – Ой!

Убегает, и как раз возвращается Макс. Я сдаю сестру в надежные руки и сматываюсь. А то знаю я, начнутся сейчас танцы павлина.

Макс с Аленкой дружили больше десяти лет, а потом случайно переспали, и вот – беременность случилась.

И сейчас они пытаются перестроиться из друзей в пару. Оба твердолобые, я уже давно просекла, что они по уши друг в друга, но что-то бегали и разыгрывали «ничего, кроме дружбы».

Я рада, что Макс проявил инициативу, потому что они идеальная пара. Таких очень мало.

Давлю в себе укол зависти. Сестра заслуживает счастья. простого такого, бабского. Чтобы мужчина носил на руках.

Ну ладно, не носил, хотя бы уважал, ценил и любил.

А мне достается такое, как Стас...

Телефон подает признаки жизни.

– Слушаю, – прохожу мимо магазина с мягкими игрушками и останавливаюсь, всматриваясь в витрину.

– Заноза, а ты где? – тихий голос Кости продирает каждую клеточку.

– У меня дела. Что тебе?

– Ты сегодня приедешь?

Этот вопрос почему-то вызывает волнение.

Взгляд цепляется за одну игрушку, и я хмыкаю. Захожу внутрь, здороваюсь с продавщицей кивком.

– А надо?

– Ну если бы было не надо, я бы не звонил.

Закатываю глаза, снова напоминая, что я для него всего лишь сиделка. Не больше.

– Я заеду, – бросаю в трубку и отключаюсь.

Тем более такой повод.

– Здравствуйте, мне вот эту прелесть, – тыкаю в понравившуюся игрушку.

Мне упаковывают ее в пакет, и я, довольная, выхожу на улицу.

Доезжаю до Костиного дома, и только моя нога касается тротуара, как небо прорывает, окатывая меня проливным дождем.

– Вот же блин! – пищу я от прохлады и рву с места.

Но пока добегаю до подъезда, на мне нитки сухой не остается. Если только на трусах, и то я не уверена в этом.

Ключи все еще у меня, а Костя пока и не требует возврата, поэтому без заминки попадаю в подъезд.

Вода льется с меня в три ручья, и вообще, я похожа на мокрую мышь.

Костя стоит в коридоре и окидывает меня взглядом. Вручаю ему подарок и скрываюсь в ванной.

Стягиваю с себя прилипшую одежду и пытаюсь не трястись от холода.

– Индюк?!

Костя врывается в ванную, а я застываю с мокрой майкой в руках.

Пытаюсь прикрыться, но чувствую, как его взгляд скользит по телу. Передергиваюсь.

Глаза Кости темнеют, а я сглатываю, потому что внизу живота тяжелеет.

– Ну, на память. Иногда ты ведешь себя как настоящий самовлюбленный индюк, – пытаюсь говорить ехидным голоском, но не получается, и я понимаю это после довольной ухмылки Кости.

Он отшвыривает игрушку за спину и шагает в небольшую комнатку. Воздуха становится значительно меньше от его присутствия. Или это просто у меня дыхание замирает от того, насколько он рядом?

– Заноза, вот почему ты такая?

Не успеваю ответить, меня сметают с места и усаживают на стиралку.

– Замерзла? – Костя прокладывает дорожку поцелуев по шее и прикусывает мочку уха, отчего я не могу сдержать волнительной дрожи. – Сладкая.

Мозг отключается, напоследок помахав мне ручкой.

Не успеваю сообразить, как именно мы оказываемся в спальне.

– Кость, ребра, – успеваю прошептать между поцелуями.

– Мне лучше, – его руки везде, а мне только остается хватать воздух ртом.

Черт, от него в самом прямом смысле сносит крышу, и я отдаюсь в его власть.

А через какое-то время он сидит на краю кровати, вцепившись в волосы, и я вижу, насколько у него потерянный взгляд.

Да он в шоке!

–Я у тебя первый? – ошарашено выдыхает и проводит рукой по шее.

– А ты думал, я шутила, что ли, когда сказала, что я даже не целовалась? – пытаюсь сдержать слезы.

Честно! Я пытаюсь не разрыдаться, потому что Костя после произошедшего меняется на глазах. Нет, я не жду, что он упадет на колени и начнет молить меня выйти за него. Но откуда столько паники и страха в голосе?

И это неприятно режет по натянутым нервам. Я доверилась, а сейчас вынуждена смотреть на его поникшего.

– Думал, шутила.

И эти слова окончательно добивают меня.

Прерывисто выдыхаю. Вскакиваю, хватаю спортивки и футболку Кости: мои же шмотки валяются мокрой грудой в ванной. Быстро натягиваю на себя одежду.

– Ты куда? – он оборачивается и смотрит на меня со злостью во взгляде.

– Домой! Дальше сам справишься! – выплевываю и вылетаю на лестничную клетку.

А он? А он даже не останавливает.

Ну и флаг ему в руки! Придурок!

На меня все смотрят, как на идиотку. Еще бы! В таком прикиде с ведром мороженного сижу в парке и реву в голос.

Телефон валяется где-то отключенный, потому что я не готова сейчас никуда бежать, ни с кем разговаривать, никого спасать и быть сиделкой.

Самой бы к кому приползти за помощью.

К Аленке?

Сначала загораюсь этой идеей, но потом вспоминаю ее состояние и отметаю эту мысль. Ей бы самой вытащиться из токсикоза.

Пытаюсь себя успокоить, что потеря девственности – это не конец света и не конец жизни. Это всего лишь очередной ее этап.